Страница 48 из 49
Я уставилась на старика. В последний раз, когда я его видела, он пускал слюни. Теперь об этом и речи не шло. Его голубые глаза слезились, это да. Но у меня сложилось ощущение, что они видели очень-очень многое, а не только повторы старых сериалов.
И я уверилась в этом, когда он сказал:
— Послушай меня. У нас мало времени. Я надеялся встретить тебя здесь.
Он говорил быстро и тихо. Мне даже пришлось наклониться к нему через прилавок, чтобы лучше слышать. Но несмотря на то, что голос его был слаб, артикуляция оставалась ясной и четкой.
— Ты одна из них, — продолжил мистер Слейтер. — Одна из этих странников. Поверь мне, я знаю. Я и сам странник.
Я потрясенно уставилась на него.
— Вы… вы тоже?
— Да, — подтвердил он. — И фамилия моя Сласки, а не Слейтер. Мой сынок-кретин ее сменил. Не хотел, чтобы люди узнали, что он связан со стариком-шарлатаном, болтающим направо и налево о людях со способностью гулять среди мертвых.
Я молчала, не сводя с него взгляда. Просто не знала, что сказать. Да и что я могла сказать? Его слова ошарашили меня еще сильнее, чем то, что вывалила на меня Ки-Ки.
— Я знаю, что мой внук тебе наплел, — продолжил мистер Слейтер… доктор Сласки. — Не слушай его. Он все не так понял. Разумеется, у тебя есть эта способность. Но она убьет тебя. Может, не сразу, но рано или поздно. — Его лицо напоминало посеревшую, испещренную коричневыми пятнами морщинистую маску, на которой выделялись лишь глаза. — Я знаю, о чем говорю. Как и этот идиот, мой внучок, я считал себя чуть ли не богом. Нет, я решил, что я и есть Господь Бог.
— Но…
— Не совершай моей ошибки, Сьюзен. Держись от этого подальше. Держись подальше от мира теней.
— Но…
Однако дед Пола увидел, что возвращается его медбрат, и мгновенно погрузился в полубессознательное состояние, не сказав больше ни слова.
— Вот, держите, мистер Слейтер, — медбрат осторожно поднес пластиковый стакан к губам старика. — Вкусное и холодное.
Не веря своим глазам, я пронаблюдала, как доктор Сласки позволил пиву потечь по подбородку и заляпать всю рубашку.
— Упс, мне очень жаль, — огорчился медбрат. — Что ж, нам лучше поехать и умыться. — Он подмигнул мне. — Рад был снова увидеть вас, Сьюзен. До свидания.
С этими словами он увез доктора Сласки к тиру.
Этот разговор стал последней каплей. Мне надо было уйти. Я больше ни минуты не могла провести за прилавком с канноли. Я понятия не имела, куда подевалась Ки-Ки, но ей придется ненадолго остаться с покупателями сладостей наедине. Мне нужно было немного уединения.
Я выскользнула из-за прилавка, прошагала, не разбирая пути, сквозь толпу, заполонившую внутренний двор, и нырнула в первую же дверь, которая попалась на глаза.
Оказалось, что это вход на кладбище миссии. Я не стала поворачивать назад. Кладбища меня не сильно пугали. То есть это, возможно, станет для вас сюрпризом, но призраки здесь редко тусуются. В смысле, около своих могил. Они чаще оказываются в тех местах, где любили зависать при жизни. На самом деле для медиатора кладбища являются синонимом мира и покоя.
Или для странника. Или кем там меня считает Пол Слейтер.
Пол Слейтер, который, как я начинала осознавать, был не просто бессовестным одиннадцатиклассником, клюнувшим — так уж вышло — на мою внешность. Нет, по словам своего деда, Пол Слейтер был… ну, дьяволом.
И я только что продала ему душу.
Все это было не так-то просто осознать. Мне нужно было подумать и решить, что делать дальше.
Я зашла на прохладный тенистый кладбищенский двор и свернула на узкую тропинку, которую к этому моменту неплохо изучила. Я частенько по ней гуляла. На самом деле иногда, отпрашиваясь с урока, я делала вид, что мне надо в туалет, а вместо этого шла сюда, на кладбище миссии, на эту самую тропинку. Потому что в конце ее находилось кое-что очень важное для меня. Кое-что дорогое моему сердцу.
Но на этот раз, когда я добралась до конца каменистой тропинки, то обнаружила, что я не одна. Джесс стоял здесь, смотря на свое надгробие.
Я знала слова, которые он читал, наизусть, потому что именно я вместо с отцом Домом проследила за их гравировкой.
«Здесь покоится Гектор «Джесс» де Сильва, любимый брат, сын и друг. Годы жизни 1830–1850».
Когда я подошла и встала рядом, Джесс поднял на меня взгляд. Он молча протянул мне руку через надгробие. Я вложила свою ладонь в его.
— Прости меня за все, — сказал он, не сводя с меня непроницаемого взгляда.
Я пожала плечами, не поднимая глаз с земли около надгробия — такой же черной, как его глаза.
— Я понимаю, наверное. — Хотя на самом деле я не понимала. — В том смысле, что ты же ничего не можешь поделать, если… ну, не испытываешь ко мне тех же чувств, что я к тебе.
Не знаю, что заставило меня так сказать. Как только слова вылетели у меня изо рта, мне тут же захотелось провалиться под землю.
Так что представьте себе мое удивление, когда я услышала переполненный сдерживаемыми эмоциями голос Джесса, который я едва узнала:
— Так вот что ты думала? Что я хотел уйти?
— А разве нет?
Я ошарашенно уставилась на него, потеряв дар речи. Я правда очень сильно старалась оставаться спокойной и отстраненной, чтобы сохранить остатки растоптанной гордости. И все же сердце, которое пару дней назад — я могла поклясться в этом — сдулось и окончательно скукожилось, неожиданно вернулось к жизни и снова зачастило, хотя я мысленно строго-настрого запретила ему это делать.
— Но как я мог остаться? — спросил Джесс. — После всего того, что между нами произошло, Сюзанна, как я мог остаться?
Я искренне не понимала, что он имеет в виду.
— Что между нами произошло? Ты о чем?
— Тот поцелуй. — Он отпустил мою ладонь так неожиданно, что я чуть не упала.
Но мне было плевать. Плевать, потому что я начала надеяться, что сейчас происходит нечто замечательное. Нечто восхитительное. И надежда во мне окрепла, когда я увидела, как Джесс нервно провел рукой по волосам, и я увидела, что они дрожат. В смысле, его пальцы. С чего бы им было так дрожать?