In Memoriam. Анна Уварова (1968−2020)

Только с ней можно было сесть на подоконник: «Да покурим, старик, чего тут. Рассказывай».

Только от нее можно было услышать: «Ты, конечно, молодец, но позволь, что это ты тут за безобразие учинил?»

Конечно, вместо «безобразия» было другое слово.

Когда мы только познакомились, у нас был главред – Андрей Иллеш. Мы с Аней ходили к нему вместе. Он был человеком старой закалки и уважал тех, кто не боится прийти к начальнику, отстаивая свою маленькую правду.

Анютка была в этом для меня прекрасным примером.

Как-то, гораздо позже, она мне сказала: «Старик, хочу в сосны, чтоб озеро рядом и отдохнуть маленько».

Отдыхай, родная душа.

Мне безумно жаль, что судьба позвала тебя на отдых так рано.

Михаил Куренной

Мы просто вместе работали

Мы не были подругами, мы просто вместе работали.

Когда я пришла шеф-редактором на REN-TV, Аня уже работала там в этой должности. Была на очень хорошем счету и, кажется, сперва восприняла мое появление с некоторой настороженностью: все-таки журналистика в любом случае конкурентная среда, а у нас несколько отличались и подходы, и стиль работы. Мы работали неделя через неделю, пересекались по работе и – постепенно притирались друг к другу.

Довольно быстро стало понятно, что мы можем друг на друга положиться. Во всяком случае, я поняла это точно. В Новостях порой как на войне: знать, что тот, кто рядом, не подведет тебя, просто необходимо.

Мы по-прежнему не были подругами, но чужими уже не были точно.

И вот однажды со мной случилась беда.

Мне помогал весь телеканал. И это было совершенным чудом, тем чудом, которое меня спасло тогда. В прямом смысле спасло от смерти.

Пока я лежала в больнице, основной удар по работе взяли на себя ближайшие коллеги – Миша Ермолаев и Аня. Фактически им пришлось работать и за себя, и за меня. Представляю, как они были загружены.

И тем не менее однажды ко мне в палату пришли две Анюты, Федотова и Уварова. Выкроили время и приехали на другой конец Москвы. Притащили с собой пиво, поганки эдакие. А я лежу – практически парализованная, двигаются только руки и голова, и после полостной операции смеяться очень больно, а они смешат меня, истории рассказывают… Пиво тебе нельзя, спрашивают?! Так мы его поставим в коридоре в холодильник! Да, холодильник – в конце больничного коридора. Ничего, – говорит Анька, – захочешь – дойдешь! :)))

Я дошла, Анюта. Я уперлась тогда рогом – и дошла до холодильника. И на работу вышла. Потому что вы тогда были рядом со мной.

Мы не были подругами. Мы просто долго, долго работали вместе.

Мы работали на РБК бок о бок много лет, не пересекаясь напрямую. Я – ведущей аналитических программ, Анюта – главредом Новостей. Спорили иногда. По каким таким важным рабочим вопросам, чего кричали?! Хоть убей не помню. Казалось важным тогда. Но всегда, всегда, всегда я знала точно и неопровержимо: Аня – своя. Можно сколько угодно спорить и не соглашаться друг с другом (по ерундовым вопросам, на самом деле, как теперь-то я понимаю). Но возникнет что-то серьезное – а было так и на РБК – и Аня немедленно придет на помощь, выберет правильную сторону, за свое убеждение будет стоять до конца. Аня – своя! Неудобная, сильная, колючая и ранимая.

Она подставляла плечо тогда, когда было нужно, – просто и естественно, быстро и невозмутимо.

Хорошо, что мы успели, пока я еще была в Москве, обняться и поплакать вместе.

Плохо, что так мало и так недолго.

Больно, что так мало и так недолго.

Спасибо, что это «мало» – все-таки случилось в моей жизни. Спасибо. И прости.

Мария Строева

Это шляпа, Ань

Когда умирает кто-то свой, пишешь в итоге о себе. Я помню, как пришла зеленым новобранцем на REN (Ирены Стефановны еще). Аня была строгой, но я ее почему-то не боялась и вообще работала в другой бригаде.

11 сентября 2001 была моя смена, но я поменялась, ехала в машине, когда услышала по радио, что в Нью-Йорке самолеты врезались в башни-близнецы. Затор, телефон сел, попросила телефон у соседа по пробке.

В тот день на работу приехали все. Шефы менялись один за другим.

Твой эфир, ты, как Шива, рулишь потоком гостей, в какой-то момент накладка, ведущая уже в кадре, один гость не успевает выйти, другой – священник – сесть за стол. Ты очень спокойным голосом: попа остановить нахер, продолжаем. Священник тогда прилег на пол, чтобы не влезть в кадр.

А потом был РБК. Я помню, как ты увела меня в ту первую курилку на РБК, с трубами на потолке. И сказала:

– Миша предложил мне возглавить Новости, но вдруг я не справлюсь. И то – пятидневка, а у меня Катя.

У тебя всё получилось – и работа, и Катя. Какие-то коллеги говорили: ну Уварова босс – это же страшно. Оказалось, что нет, ты стена. Придумала вот, как отмазать меня, когда владельцев тогдашних тягали в Кремль.

А когда действительно лажа была какая, говорила:

– Ну это шляпа какая-то.

Ань, это шляпа какая-то. Мы ведь не виделись кучу лет, работали уже не вместе, я уехала в Прагу. И мы только переписывались. Твое последнее сообщение мне – это обещание приехать ко мне зимой. Ты не приехала. И давай отмотаем всё назад, ты здесь, и псы наши здесь, мы сидим на крыльце твоей дачи и смеемся над тем, как Чамка ухлестывает за Лушей.

Альфия Зивере

11 сентября

Давным-давно, двадцать лет назад мы с Аней Уваровой вместе работали на REN-TV. Она была моим шеф-редактором, я – ведущей. И вот сидим как-то днем в столовой, обсуждаем вечернюю верстку. И так, и так крутим, безрыбный день. Говорим друг другу – не с чего начинать, ну совсем не с чего! Поднимаемся в ньюсрум и… понеслось. Это было 11 сентября.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «