Страница 3 из 5
В конце концов, я придумал кое-что, почти невозможное. Но, все-таки, маленький шанс на то, чтобы «запрокинуть», появился.
Я решил заползти под чей-нибудь столик, и когда его посетители уйдут танцевать или фотографироваться, стащить бутылку, высунув руку из-под столешницы (я видел нечто похожее, в каком-то фильме).
Потом, там же, под столом, выпить. Этого не сделать сейчас, но хотя бы ближе к часу ночи. Да, хоть так, хоть…
Я уже, было, хотел выйти, понурый и раздавленный, как вдруг меня осенила идея: вдруг уборщица (кто еще мог обнаружить так хорошо спрятанную бутылку!?) – выкинула ее сюда же, в эту же, урну.
Дрожащими руками, я открыл крышку. Почти полная кусков использованной бумаги, с недвусмысленными коричневыми полосами и пятнами, с лежащим, поверх всего этого, «лопухом» использованной прокладки.
Сейчас, когда я это пишу, меня передергивает от омерзения. Но, тогда моё сердце заколотилось самым счастливым «тук-тук-тук». В глубине, среди этих продуктов человеческой гигиены, темнело что-то круглое.
Как будто, вторя моему ликованию, на улице раздались первые фейерверки. Но, меня это мало интересовало. Я барахтался в использованной туалетной бумаге, залез туда по локти, раскапывая свою «прелесть». Понадобилось пару секунд, чтобы отрыть из «новогодней мишуры» – заново обретенный и, самый лучший, подарок.
Но, тогда время для меня зависло. Мне казалось, я рою какой-то длинный туннель к тому, чтобы следующие пару часов быть спокойным и радостным.
Вы думаете, меня тогда уже посетила мысль, что что-то со мной не так? Нет, даже ни намёка. Только пулеметной очередью колотились догадки «моя ли это бутылка, бутылка ли это, целая ли она».
Поверьте, я очень брезглив во всех ситуациях, кроме… да, кроме тех, когда дело касается выпивки.
И вот, наконец! – я так ослабел от душевной борьбы и «раскопок», что сел прямо на пол, рядом с унитазом, в ворох раскиданных клочков туалетной бумаги.
Облегченно вздохнул, ведь, все было не зря. В руках была – Она! Моя, родная, такая желаемая и долгожданная. На долю секунды, пока я откручивал пробку, что-то меня смутило. В слабом свете, через зеленое стекло, я разглядел, что трети жидкости не хватает.
Думаете, я испугался «кто это выпил» или «не заражусь ли я чем-нибудь, прикладываясь после этого неизвестного»? О, нет! Не так все было устроено в моем тогдашнем мире. Я только с ненавистью сжал кулаки и подумал, что какая-то скотина лишила меня трети моего счастья. Правда, ненависть меня быстро отпустила. Внутрь полилась животворящая жидкость.
Высосав все до капли, я бросил бутылку в урну, подумав «ну вот, теперь, Новый год». Посмотрел на часы, было без одной минуты двенадцать.
В ворохе использованной туалетной бумаги, в маленькой кабинке туалета, сидя рядом с унитазом, я встретил две тысячи двенадцатый год, называемый годом апокалипсиса.
Ненастоящего апокалипсиса – для всего человечества, и, напротив, серьезно надвигающегося на мою жизнь.
***
Из бутылок, которые я выпил, наверное, можно сложить целый город. Потом окружить его высокой разноцветной стеной: зеленой, синей, прозрачной и… сверху посыпать пивными банками.
Все содержимое этого «города» побывало у меня внутри, плескалось в желудке, втягивалось в кровь.
Моя жена уже двенадцать лет не пьет. Несколько лет назад она была во Франции, в том числе, проезжала Бордо и другие исторические области и винодельни.
Потом, в разговоре, кто-то из друзей, узнав, что она была в «таких» местах, но, при этом, не принимала ни капли алкоголя, воскликнул: Ты что, не пробовала там вино!?
Я хорошо помню, как на лице этого человека было написано непонимание, страх и… боль такой глубины, что я узнал наше общее горе.
Ну и что?! – пожала плечами она.
Ведь, для неё это действительно «ну и что».
***
Мой отец – «гламурный» алкоголик. Он любит красиво выпить, красиво закусить, потом красиво обо всем этом рассказать.
Но, в чёрные дни своей судьбы, я видел его другим. Он пил запоем, только чтобы заглушить боль. И это было зрелище, далекое от гламура.
Об этом он тоже потом рассказывал, выдавая свое свинское (называя вещи своими именами) состояние и поступки – за великое отречение от действительности, данное ему свыше, по праву человека творческого и ранимого.
Ему везло, во всяком случае пока, жизнь не подкидывала настолько чёрные события в его судьбу, чтобы он не смог восстановиться после очередного запоя.
Я о многом жалею в своей жизни, и это многое связано с выпивкой. В том числе о том, как мы с отцом бывали в разных красивых местах (мы, оба, любим природу), и при этом ныряли в бутылку, за мутное стекло, чтобы не видеть и не слышать то, куда мы так долго ехали, к чему готовились.
Я часто вспоминаю последнюю встречу с отцом, перед долгим разрывом наших отношений. Многие, кто состоит в алкогольной «секте», к сожалению, часто являясь друзьями и родственниками, не смогут принять, что вы хотите изменится.
Так и произошло у меня с отцом. В тот год я поехал со своей нынешней женой в Тайланд, и это было моё первое путешествие в экзотическую страну. Горы, океан, свадьба в буддийском монастыре, скоростной поезд… многое, чем я хотел поделиться с отцом.
После поездки, я приехал к нему в гости. С самого начала, уже на пороге, увидев его кривую улыбку. Он не знал, но почувствовал, что я выхожу из «секты», что я хочу завязать по-настоящему, серьёзно хочу изменить свою жизнь.
Я не сразу понял, с чем связано такое сопротивление с его стороны. И поэтому, несмотря ни на что, долго и красочно рассказывал о поездке, не замечая натянутые кивки и едкие фразы.
– Так… и что ты там пил? – наконец, спросил он, нахмурив брови. Он и так знал, что я не пил, но хотел проверить.
– Я не пил. Я и так был счастлив. – сказал я то, что было у меня на душе, хотя сам не ожидал такой фразы.
– Ну… – он какое-то время подбирал слова, видимо, что-то от отца, а не от «сектанта», в нем еще теплилось. Совсем немного, поэтому его «сектантское» быстро переросло, и он закончил фразу:
– Ну, нет… так ты ничего не узнаешь!
Так ты ничего не узнаешь! – вот, что сказал мне мой родной отец в ответ на моё «я не пил».
С момента той встречи, прошло больше семи лет. За это время я по-разному воспринимал, обдумывал эту фразу. С иронией, злостью, грустью… но, среди всех этих чувств были и сомнения. «Все-таки, это мой отец!? Может, он знает… может, я и правда, ни-че-го не узнаю, если не буду пить?!» – иногда, сомневался я.
Все эти годы, мы с отцом почти не видимся. Потерялась та связь, тот дьявольский танец «напиться – почудить – рассказать», который мы оба любили устраивать. Я бы хотел сказать, что я не жалею о разрыве с отцом. Но, не могу. Я жалею.
Бросить алкоголь по-настоящему – ещё поэтому так сложно. Вы будете жалеть о многом, что уйдёт вместе с зависимостью.
Но, то, что вы приобретёте – гораздо больше.
***
Почти в каждой стране мира, кроме мусульманских, есть, что попробовать из алкоголя. Люди сотни лет придумывали, улучшали, упаковывали, оформляли, сочиняли традиции и мифы вокруг сотен видов выпивки. С одной целью – успокоить, дать оправдание, обмануть организм, который стучится, орет, мигает всеми возможными лампочками, предупреждая, что пора остановиться.
В Японии вы попробуете настоящее саке, разогретое до нужной температуры, которое вам подадут небольшими пиалами. Алкоголик смакует такие подробности, он любит об этом рассказывать, останавливаясь на деталях. Ни об одной японской традиции, самурайских историях, театре Кабуки, уникальной природе Хоккайдо, парках Токио, алкоголик не будет говорить так проникновенно, как о пиалках с рисовой самогонкой.
Лично я, был в Японии три недели, посещал выставки, музеи, древнюю столицу на побережье… а, знаете, что я вспоминаю и о чем думаю больше и чаще всего!?
Две вещи. Первая – это бар на сотом этаже отеля, в котором происходило действие фильма «Трудности перевода». Но, не потому, что это такое знаковое место. Нет… у меня буквально кулаки сжимаются до хруста из-за того, что я не смог там надраться виски «Сатори», потому что был с женой, которой обещал не пить.