Страница 19 из 19
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что морячок воспринимал новое начальство, как чужеродный социальный элемент. Держался с достоинством, выставив на обозрение тельник, будто сам отдавал распоряжения. Легкий кивок головы свидетельствовал о том, что он снизошел до «студента». На нижней, слегка оттопыренной губе обозначилась брезгливая морщинка: «Да такими чистоплюями все балтийское дно усыпано!»
Не так «студенту» следовало бы разговаривать с ними, а пожестче! Вежливое обращение такими типами воспринимается как неуверенность в себе и слабость.
Придется растолковать. Сарычев движением пальца поманил к себе «студента». Тот охотно повиновался.
– Тут вот какое дело... Только без обид, Дима, договорились?
– Разумеется.
– Какое твое происхождение?
– Из дворян, – стиснув зубы, выдавил «студент», как будто бы озвучил какую-то гадость.
– Оно и видно. Ты бы спрятал, что ли, свою студенческую тужурку. Надел бы что-нибудь другое, гимнастерку, например.
– Для чего?
– Какой ты непонятливый! Чтобы лишних вопросов не возникало! И забудь ты свое «будьте любезны»! Это тебе не университетский курс. Ты – начальник, а они – подчиненные. Ты меня хорошо понял?
«Студент» обиженно насупился. Значит, все-таки проняло.
– А как же товарищ Дзержинский?
– Что – «товарищ Дзержинский»? – озадаченно спросил Сарычев.
– Он ведь тоже из дворян.
– Чудак-человек! – искренне удивился Игнат. – Ты себя с Дзержинским-то не равняй! Ты еще не родился, а он уже в партии состоял. И не в обиду тебе будет сказано, характер-то у него покрепче твоего будет. Тебе приходилось встречаться с товарищем Дзержинским?
Дмитрий отрицательно покачал головой:
– Не доводилось.
– Ну вот видишь... А мне частенько. Он одними глазами уничтожить может!
– Кажется, я вас понял, товарищ Сарычев.
– Вот и хорошо. А теперь отпускай всех свидетелей, только не забудь их адреса переписать. Могут еще понадобиться. Да, еще вот что, позови мне этого плясуна.
– Этот плясун – начальник конвоя.
– Ах, вот оно как... Ладно, разберемся. Потом нанесем визит начальнику станции и спросим его напрямую: почему не было охраны?
Через несколько минут Дмитрий появился в сопровождении крепкого молодого мужчины с приятным располагающим лицом.
– Рубцов, – коротко представился подошедший.
Фамилия показалась знакомой.
– Сарычев...
– Вы мой начальник, товарищ Сарычев. Я ведь тоже из московской Чека.
– Почему я вас не видел раньше?
– В Чека я всего лишь месяц, переведен из уголовного розыска. Но все это время, по личному распоряжению товарища Петерса, занимался этапированием заключенных в концентрационные лагеря для принудительных работ.
– Понятно... Значит, вы начальник конвоя?
– Да, – потупив взгляд, ответил Рубцов.
– Как же это так произошло?
– Сначала остановился поезд... Мы думали, что случились какие-то неполадки. Остановка-то незапланированная. А потом вдруг со всех сторон налетели бандиты. Повыбивали стекла, начали стрелять, ворвались в двери. Мы пытались отстреливаться, но это было бесполезно. Такая пальба поднялась, что голову невозможно было поднять! Все как-то внезапно произошло, – добавил он в свое оправдание.
Открытый взгляд, располагающее лицо. Все при нем! И вместе с тем здесь было что-то не так, чего-то не увязывалось. Но вот что именно – Сарычев понять не мог.
Первое впечатление непростое, как будто бы начальник конвоя чего-то недоговаривал.
– Сколько их было человек?
– Много! Думаю, что человек тридцать, а то и больше.
Рассмотрев тельняшку, проглядывающую у ворота через расстегнутую пуговицу, Игнат спросил:
– Где служили?
– На Балтике.
– Вот как. И я там же. На каком судне?
– Крейсер «Верный».
Сарычев кивнул:
– Знаю такой, кажется, там анархисты заправляли.
– Одна видимость, – отмахнулся морячок. – У нас была своя ячейка, большевистская!
– Кажется, все они полегли во время Кронштадтского мятежа.
– Не все, я же вот остался!
– На крейсере «Верный» командовал Петр Сергеевич Васильев, капитан второго ранга.
Бывший матрос обиженно надул губы:
– Вы меня проверяете, что ли? Командиром на нем был капитан первого ранга Эрнест Константинович Губерманн.
– Ладно, не обижайся, – улыбнувшись, перешел Сарычев на «ты», – работа у меня такая. Что там у тебя за разговор с Кирьяном был?
– Какой еще у меня может быть разговор с бандитом? – насупился Рубцов.
– Ну что за народ! – всплеснул руками Сарычев. – Опять за обиду принимает. Ну хорошо, что тебе говорил Кирьян?
– Наставил в лоб пистолет и говорит, если станцуешь «Яблочко», будешь жить, а нет, так пристрелю. Народу много было, слышали.
– А ты что?
– Видите, живой... Станцевал.
– Говорят, что неплохо станцевал.
– Беда в том, что по-другому я не умею. Я лучший танцор на флоте был. А вы бы на моем месте не станцевали?
– Может быть, и станцевал бы...
– Ну вот видите, – с заметным облегчением вздохнул Рубцов. – Сейчас я бы лежал вот здесь вместе с остальными... Кому от этого польза? А так еще революции послужу!
– Тоже верно. Так, значит, ты сейчас на Лубянку?
– Я там работаю, – чуть смутившись, отвечал Рубцов.
– Ладно, поговорим попозже.
– Как скажете, товарищ Сарычев.
Начальником станции оказался кругленький лысоватый человек средних лет с пышными рыжеватыми бакенбардами. В тужурке железнодорожника, распираемой большим животом, он выглядел очень официально. Было заметно, что он сильно волновался – короткие руки не находили себе покоя, они то взлетали вверх, а то вдруг успокаивались на животе, будто бы угнездившиеся птицы.
– Вы меня в чем-то подозреваете? – спросил начальник станции, когда Игнат Сарычев уселся на стул, напротив него.
– Вовсе нет, – сдержанно заверил его Сарычев. – Я просто хочу узнать, почему так случилось.
– Поймите меня правильно, я не боюсь брать на себя ответственность, но я совершенно не знаю, почему так случилось!
– Давно вы здесь начальником станции?
– Всего лишь третий месяц. Я даже толком не успел вникнуть во все дела.
– Случались ли раньше ограбления поездов на этой станции?
– Бывало... Но все они происходили при других начальниках.
– Где вы лично находились во время ограбления?
– Ограбление произошло поздно вечером. Мой рабочий день уже закончился, и я пошел к семье.
– Но вместо вас ведь кто-то оставался?
– Должен был остаться дежурный, но он отлучился. – Немного помявшись, он добавил: – Сказал, что у него заболела жена. Он пришел уже после ограбления.
– А кто должен охранять станцию?
– Отряд милиции.
– Почему же никого из милиционеров не было? Кажется, отряд милиции находится в вашем подчинении?
– Это не совсем так! Охрана мне не подчиняется. Хотят – придут, хотят – уйдут! Я просто не знаю, что с ними делать! Почти все они проживают здесь неподалеку. Однажды я им приказал охранять склады с мануфактурой, так они просто взяли и разошлись по каким-то своим делам. И что вы думаете? Склады были разграблены в эту же ночь! – воскликнул он с возмущением. – Знаете, им никто не указ. Просто партизанщина какая-то!
– Вы разговаривали с начальником отряда? Почему он не был в это время на месте?
– Разумеется, разговаривал! Он сказал, что у него было задание патрулировать дороги и что пришли они на станцию точно в назначенное время. А если я сомневаюсь, то могу звонить товарищу Дзержинскому!
– Вы давно на железной дороге?
Лицо начальника заметно размякло. Вопрос пришелся ему по душе.
– Всю жизнь. Дед мой был путейцем, отец путеец, и я путеец, чем очень горжусь. Так что порядок во мне заложен наследственностью. Если вы в чем-то меня подозреваете, так это напрасно. Вы просто не там ищете!
Сарычев поднялся:
– Спасибо, вы нам очень помогли.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.