Страница 3 из 5
Мишки нет. И больше никогда не будет.
Все. Только боль, темнота, пустота.
2
Темнота, страх, холод. Это первое, что он ощутил. Потом раздался грохот. Он испуганно заметался, не понимая, где он. Яркий свет вспыхнул внезапно, и он рванул туда к свету, наткнулся на что-то, оно вдруг больно ударило, отшвырнуло. Он упал, вскочил и бросился дальше, не разбирая дороги.
– Что там, Колян? – в проем всунулась голова.
– Да шут его знает. Кошак бешеный! Давай заноси шланги. Работы еще…
С разбегу он влетел в кусты и только там смог отдышаться. Он вертел головой, озираясь и принюхиваясь. Сотни непонятных звуков и запахов атаковали со всех сторон. Что это? Кошмар? Галлюцинация? Кто-нибудь, помогите! Где я? Светка!
– Кис-кис-кис, – раздалось рядом. Кусты зашевелились, и показалось сморщенное старушечье лицо. – Кис-кис, – позвала бабка. – На вот колбаски тебе.
Он попятился, выдрался из кустов, и оторопело застыл. Кругом простирался огромный мир, мир гигантов. «Нет!», – крикнул он и услышал собственное жалкое мяуканье. И он помчался прочь. Бежал пока сердце не начало колотиться в ребра. До темноты он просидел под какой-то скамейкой, трясясь и вздрагивая от ужаса. Он все еще надеялся, что сейчас, вот-вот, кошмар закончится, и он проснется. Пока не понял – не закончится и не проснется. И тогда он начал думать, а, подумав, принял единственно верное, как ему показалось, решение. Надо идти домой. Только где тот дом? Сумерки сгущались, запахи усиливались, но он продвигался вперед, ведомый новым незнакомым ранее чувством. Ноги, то есть лапы сами несли его темными улицами, уши чутко вздрагивали, реагируя на звуки. И он дошел. И даже не поверил сперва, что дошел.
Под козырьком крыльца стояла стайка девчонок и мальчишек. Он замер, шатаясь от слабости, вслушиваясь в голоса.
– Натаха, ты даешь! Кто ж Децла слушает. Децл – лажа. Вот – на. Это вещь!
– Знаем мы твою вещь, правда, Ксюха? Рамштайн наверняка. Гадость!
– Ой, котик! Рыженький. Совсем еще маленький. Голодный.
– А хорошенький какой. Откуда он?
– Да потерялся.
– Или выбросили.
– Я бы взяла, да меня родаки убьют.
– Я возьму, – чьи-то руки протянулись и подняли его в воздух. Он было дернулся, но на него вдруг пахнуло таким родным знакомым, что он даже зажмурился. – Смотрите, он мурчит, – засмеялась девчонка, и погладила рыжую голову.
– А тебя домой-то пустят?
– Да, – кивнула она. – У нас кошка потерялась. Ушла и не вернулась.
***
– Мама, я дома, – крикнула Ксюха и опустила котенка на пол. – Мам, ты где?
– Здесь, – Светка выползла из комнаты.
– Мам, ты опять? – грустно посмотрела на мать девочка.
– Нет, зайка, я ничего… Это так, у папы сегодня годовщина, Сергей заезжал, мы и помянули, – Светка виновато улыбнулась и прислонилась к стене. – Ой, а это кто?
– Мам, я на улице нашла. Он голодный. У нас есть еда какая?
– Может быть, – задумчиво произнесла Светка и взяла котенка на руки, – пойдем, бедолага, посмотрим. – От нее пахло алкоголем и немытым телом. Котенок вывернулся и спрыгнул на пол, а потом решительно направился на кухню и сел пред холодильником.
– А ты, однако, бывалый скиталец, – Светка, пошатываясь, ухватилась за дверцу холодильника. – А звать я тебя буду – Рыжик. Уж больно ты на рыжика похож, – и она засмеялась.
Потом он яростно грыз сосиску, торопясь и заглатывая огромные куски, а Светка сидела напротив с банкой Джин-тоника в руке и пьяно плакала, размазывая по лицу слезы.
– А он котят в мешок и на помойку. А Муська как с ума сошла, все дни возле двери сидела и мяукала. А он на машине. Вдребезги! А потом я дверь открыла, она и убежала, да и не вернулась. А я к бабке… Ха-ха-ха! Представляешь, а она мне… Сделаю, говорит. Вот и сделала…
Тут Рыжик оторвался от миски, облизал мордочку, подошел и потерся о Светкину ногу. А потом запрыгнул на колени, положил лапы ей на грудь и уткнулся носом в шею.
– Ах ты, рыжая моська, – умиленно прошептала женщина, поставила банку на стол и принялась оглаживать мягкую шерстку.
Так он стал жить в своем же доме, только в другом качестве. Временами ему казалось, что так было всегда. И та старая жизнь, человеческая, ему просто пригрезилась. Ночью он спал на кровати со Светкой, свернувшись клубочком на подушке. Утром она уходила на работу, Ксюха в школу, и он оставался один. Ходил по дому, смотрел в окно и думал, думал, думал. «Кто я? Кот или человек? Спятивший кот, вообразивший себя человеком или человек, ставший котом?» Иногда он подходил к зеркалу и рассматривал свое отражение. «Ерунда, что кошки не видят свое изображение, – думал он. – Стоп! А откуда я это знаю? Где-то читал. Читал? Значит, я все же человек?» От этого и, правда, можно спятить. А Светка? Он и представить не мог, что она так любила его. Его, такую сволочь. Он вспомнил, как он обращался с ней в последнее время. Гад! В ярости он начинал бить себя хвостом по бокам.
Потом приходила Ксюха со школы, бросала портфель на пол и хвасталась:
– Рыжий, а я пятак по алгебре схватила!
Или жаловалась:
– А мне химичка трояк за лабу влепила… дура такая.
Потом приходила Светка и тоже сообщала коту новости:
– Рыженький, а я мяска свежего купила. И печеночки. Для тебя. Раз уж ты "Вискас" отказываешься есть.
За два месяца домашней жизни Рыжик окреп, заметно подрос, округлился в морде. Как-то в гости зашла Ириша, давняя Светкина подруга.
– Ишь ты, какой он у тебя упитанный, – засмеялась она. – А коки-то какие висят… Кастрировать не собираешься?
При этих словах Рыжик громко мяукнул и сиганул прочь.
– Он у тебя, что слова понимает? – удивилась Ириша.
– Ты знаешь, иногда мне кажется, что да, – кивнула Светка.
– Ну, как ты, подруга? – спросила Ириша. Сидели они на кухне и тихо закусывали.
– Да так… – махнула рукой Светка. – Иногда хорошо, а иногда хоть вой…
– Время лечит. Мужика тебе надо. Сразу все пройдет.
– Конечно. Можно подумать они на улицах валяются.
– Иногда. Вчера сама видела. Валяется. Прямо ничейный. О-ля-ля.
Светка засмеялась. Она любила Иришу. Хоть та в последнее время редко захаживала в гости. Да и остальные друзья тоже престали звонить, интересоваться делами. Почему-то раньше она не обращала на это внимания. Ну, понятно, кому интересно общаться со спивающейся перезрелой теткой. Она усмехнулась. Да бог с ними. Она давно уже не выпивала. Как-то перестало хотеться.
– А с деньгами-то у тебя как? – услышала она Иришин голос.
– Я работаю, – ответила она. – А, ты имеешь в виду Мишин бизнес? Там сейчас Сергей заправляет. Ну и мне кое-чего перепадает.
– Ну и парит он тебя, наверное, – предположила Ириша.
Светка пожала плечами. Может, да, может, нет. Она не задумывалась. Ей как-то не до этого было. Серега как-то приходил с какими-то бумагами. Но она ничего подписывать не стала. Не в себе была. Все сама с собой разговаривала: у Миши прощения просила. Серега так и ушел ни с чем, и больше ни с какими бумагами к ней не приходил. Звонил иногда, про здоровье справлялся.
– Да перестань, подруга, – Ириша подняла рюмку. – Давай за тебя, чтоб у тебя все срослось.
Светка чокнулась с ней и выпила. Выпила и сморщилась. Не шел ей как-то теперь алкоголь.
– Знаешь, – продолжала меж тем Ириша, – Мишаня твой, царствие ему небесное, вовремя помер. Еще немного времени, и он бы тебя бросил и женился б на какой молодой профурсетке. Вот ей-богу! Все они одинаковы…
Светкина рука, которая в этот момент поглаживала Рыжика по загривку, замерла и чуть дрогнула. Рыжик скользнул на пол, аккуратно зацепил когтем тонкий нейлон и тихонько потянул.
– Ой! Мама! – вскочила Ириша. – Новые колготки, вчера купила, – запричитала она. – Это ж бандит, а не кот!
Когда Ириша, наскоро попрощавшись, убежала. Светка прошла на кухню и долго смотрела на Рыжика. А тот сидел как ни в чем не бывало и жмурился.
– А ты, однако, бандит, – прошептала Светка и улыбнулась. – Спасибо, Рыженький.