Кружевные закаты

Двадцать пять лет. Немалый срок, а нет ни детей, ни мужа. Конечно, это не великое благо, но… Она как никогда красива и купается в славе и обожании. Но не один из зрителей, уходящих вечерами из театра с ее образом перед глазами, и не подумает, что она не меньше их жен, изможденных бесконечными родами, жаждет счастья. А добиться его в условиях, в которые брошена, не представляется возможным. А ведь Марианна пытается еще держать осанку, шутить и наряжаться.

Так что приход Крисницкого, цветущего и прекрасно одетого, не доставил ей радости, а лишь разбередил затянувшиеся за время его прозрачного отъезда рубцы. Его загадочность многие искушенные дамы считали настоящим лакомством.

Вопреки заверениям «приличного» общества, которое с удовольствием посещало ее премьеры, но приходило в ужас от одной мысли, что подобная особа может окрутить кого-нибудь из его доблестных сынов (жениться на актрисе!), она не была распутна. Михаил стал первым ее любовником и первой любовью, которую она пыталась потушить в себе, но которая горела столь сильно, что начала вызывать у нее страх. Она знала, вернее, признавала, хоть и не исключала, что их отношения способны закончиться браком и даже втайне надеясь на это, что они не поженятся. Не оттого, что Михаил был негодяем, хотя ему в некоторой степени, как и всем жителям нестойкой планеты, эгоизм был присущ. Просто женитьба на актрисе – дерзкий поступок, и Мишель всеми силам старается упрочить собственное положение, а не губить его. Что же, в конце концов, почти все проживали отведенные им часы за выполнением правил, кем-то когда-то установленных. Но только сумевшие побороть страх и перешагнуть через них оставались в памяти поколений.

Когда-нибудь Мишель обязательно возьмет в жены смазливую девчушку с чистейшей репутацией и пугливыми, как бывают у собак, которых вечно все шпыняют, очами… И с повинной прилетит к ней, моля о прощении и продолжении столь удачного знакомства… Боже, какие они лицемеры! Смеют считать себя чем-то лучше нее, хотя сами погрязли в пороке, семейных дрязгах и ханжестве. Лучше молчать и смотреть, как рушатся судьбы окружающих, чем проявить не то чтобы добросердечие и сердобольность… Обыкновенное понимание! Как будто только те, кто попадается, ведет себя недостойно, так почему не задуматься над своими недостатками, а не клеймить неудачника, подорвавшегося на происхождении, манерах или связях?! Боже, боже, как выжить в этом змеином клубке, и главное – что делать дальше?

Противнее всего было то, что все это старательно замалчивалось. Двуличие с давних пор потеряло для Марианны спасительную привлекательность. Только спесь, разочарования и насмешку нашла она в этом высшем обществе. И почему Мишель так благоговеет к нему? И почему он, несмотря на явное пренебрежение к ослепительным ослам, плывет вместе в ними? Конечно, он не пресмыкается, слишком раскованно и без всякого раболепия ведет себя с этими прожженными аристократами, но… Возможно, это его стихия, только она быстро приелась ей. Когда-то Марианна мечтала о шикарной жизни. Но главное в ее надеждах было… А, она сама уже не помнит. Да, когда-то дети не были ей столь приятны, как теперь. Сейчас она с умилением наблюдает за топотом крошечных ножек по улицам и больше всего хочет взять незнакомого ребенка на руки. Однажды она видела такую красивую девочку…

Марианна вздохнула. Ей тоже всю жизнь придется прожить по чьей-то указке. Если, конечно, она не собирается стать изгоем. Ведь она почти стала им, по крайней мере, для семьи. В тот день, когда пошла на сцену, воплотив давнишнюю недосягаемую мечту. Хотя с каких пор семья думает о ней? Просто смешно. Она ни о ком не думает, разлагаясь изнутри.

Но не надо об этом! Марианна так любит сцену, талантливых драматургов, цветы, восхищение, прилив сил, который испытывает, когда до нее доносится дрожание аплодисментов… А под личиной красавицы – актрисы прячется неуверенная и раскрепощающаяся только в творчестве женщина, до сих пор надеющаяся, что мать, после безобразной сцены с неповиновением выбросившая ее на улицу с несколькими рублями и давшая единственный верный за всю жизнь совет – ехать к дяде в Петербург, одумается и простит, дав, по крайней мере, возможность ощущать, что Марианна хоть кому-то нужна. Конечно, дело было в новоявленном отчиме, но это так отвратительно, что Марианна поежилась, вновь вспоминая те времена. Разве не должна мать была стать на сторону ребенка? Да, Марианна решительно не верит в счастливые союзы.

Путь к Олимпу сценического мастерства был долгим, но не слишком тернистым. Ведениной повезло – дядюшка оказался человеком прогрессивным, хоть и несдержанным на язык, и многому научил ее, познакомил с нужными людьми, которых знал благодаря пристрастию к азартным играм. Ей не пришлось завязывать слишком близкие отношения с влиятельными особами.

Крисницкий прервал летящие растворяющиеся в тумане действительности воспоминания. Со смелостью знатока он пересек гримерную и впился ей в руку сухими губами.

– Мишель, – начала было Марианна, поскольку хотела выплеснуть все, что копилось на душе, но решила выждать и с благодарностью позволить ему с нежной силой обнять себя.

– Я скучал, – голос Крисницкого звучал глухо из-за близкого соседства с ее хаотично заколотыми волосами.

– И я, – протянула она, чувствуя, как тени невзгод отступают.

Что все ее волнения по сравнению с редкой удачей любить?

Вот почему она позволяла ему приходить и каждый раз, если поначалу и не хотела, оказывалась плененной искренней теплотой его глаз. Марианна про себя называла это «свечением». Да, это была связь, не любовь, а именно связь, но она ничего не могла сотворить с собой. Сродни наваждению, безумию, пусть и не роковому, но все же, это чувство раскрашивало жизнь.

– Маша, я женюсь, – вымолвил он, подняв на нее свои удивительно холодные и в то же время страдающие глаза, безмолвно, но настойчиво взывающие к прощению и благоразумию.

Он долго ждал, прежде чем признаться. Ни словом не заикнулся, пока все существовало на стадии подготовки. Но теперь тянуть нельзя. Не должна Марианна узнать все от чужих, это будет удар для нее. Да что он, все равно будет больно. Нет, не стоит думать об этом, к чему понапрасну расстраивать себя и портить жизнь другим?

Марианна задышала совсем неслышно, не ответила, лишь отвела глаза и безуспешно попыталась встать на ноги. Он держал ее, напряженно вглядываясь в смену чувств на ее лице. Но никаких особенных изменений он не прочитал, что повергло его в благодарность.

– И… – голос ее зазвучал хрипло, – что ты хочешь от меня? Ты свободен, всегда был свободен, как хотел.

Казалось, сердце вот-вот неуверенными толчками пробьет оболочку ребер, но Марианна, несмотря на неизвестно откуда пришедшее волнение (она ведь всегда знала, что этот день наступит, пусть и в немой мечте алкала иного), говорила на удивление спокойно. «Ты всегда была разумной женщиной», – как будто прочитала она возможные мысли Михаила.

Но он думал, что, скорее всего, действительно выглядит подлецом, раз позволяет себе так поступать с женщиной, которую искренне, пусть и своеобразно, любит.

– Машенька, только не переживай, мы сможем видеться…

– Да-да, – поспешно бросила она, опасаясь, как бы он не сказал чего-то еще. – Ты прости, мне пора. Сегодня спектакль.

Михаил решил, что и так отделался малой кровью, хотя какая-то недосказанность не давала ему успокоиться. Сбитый с толку, неуверенный в завтрашнем, он откланялся, но сдаваться был не намерен. А чего он ждал? Комедии с легким исходом? Конечно, придется помучиться, но главное, дело сделано. Он не даст ей уйти.

9

«Миша, я всегда знала, что день, когда мне придется писать тебе эти слова, настанет. Ты много принес мне счастья, но много и бед. Не думаю, что эта связь имеет место быть и теперь, когда речь идет уже не только о наших желаниях и отношении к самим себе, но и о счастье тех, за кого ты с недавних пор в ответе. Не думаю, что впредь нам позволено видеться. Спасибо за все, что было хорошего, прости за плохое. Марианна».