Страница 6 из 25
– Нет! Не рассказывай мне и сейчас! Я не намерена обсуждать твоих фавориток за вечерним семейным ужином! Вздыхать, подпевая тебе – ах, какая женщина!
Глаза Михаила выдают растущее прерванным возбуждением бешенство.
– Дура! Я не о том! Вы вообще похожи с ней… – рявкает, психует и ошарашено замолкает, удивленный какой-то своей внезапной догадкой.
– Сам дурак! – иронично и зло отвечает Рита. – И еще одна твоя дурацкая мечта про любовь втроем! – она поднимается, выплескивает остатки чая в мойку, автоматически ополаскивает кружку и ставит на место.
– Ага, с бревном и феминисткой! – бесится Золотарев. Она не дает ему договорить, покидая столовую, роняет обидные фразы.
– Forever alone, дорогой! И не забудь позвонить своей гейше!
Не дождавшись звонка, Джамала, засыпая, обнимает медведя. Большого такого, плюшевого и розового. Его подарил ей Мишка в прошлом году. Его она прячет в шкаф, когда Зоолотарев приходит…
Он приходит несколько раз в неделю. Иногда реже, иногда чаще, не исключая дни месячных – мы же всегда можем что-то придумать? И Джамала непременно придумывает, развлекает, ублажает – ведь она хочет и впредь жить в этой квартире, большую часть ипотеки за которую он исправно оплачивает. Работать в Компании (имея лишь базовое среднее образование). Покупать себе новые украшения или получать их от него в подарок. Быть независимой – как бы по-дурацки смешно в ее положении это ни звучало.
– Спи, спи, мой хороший, – прячутся слезы в розовый плюш. – Мы еще победим их всех! Вот увидишь. Просто надо быть чуть хитрее, надо чуть подождать, потерпеть и улыбаться…
Словно ребенок, она сворачивается клубочком под защитой своего мишки. Ей снится сад, цветущий розово-белым облаком, благоухающий, словно шербет. Дворик с мозаичным полом и стенами. Странная печь-нора во дворе. Лепешки с вареньем из лепестков роз. Чужой язык и красивые песни, которые поет красивая своим счастьем девушка Малика. С невыносимой любовью она смотрит на мужчину с непривычным для этих мест цветом глаз и волос. Загорелый в черное, белобрысый, сероглазый Алексей высок, широк в плечах, силен, как бык, хитер, как лис, циничен и воспринимает любовь-обожание юной восточной красавицы, как должное. Он всегда берет то, что хочет по праву сильного. История и мать умалчивают о том, как в обход армейского устава и жестких местных традиций, они с Алексеем могли спокойно прожить четыре года в глухом таджикском селении. Об этом Джамала после делала собственные выводы на основе недомолвок и случайно всплывающих слов о «русском отце», трибунале, наркотрафике через границу, спешном замужестве девятнадцатилетней Малики с вдовцом Салимом, конкурентным преимуществом которого против всех местных женихов стал его скорый отъезд в Российскую Федерацию. Похоронив всех своих, он уезжал навсегда. Джамале было три года. Она еще не понимала, что больше никогда не увидит свой двор, свои персики и того, кто оставил незаживающий шрам в душе ее матери.
Салим перевозил их из города в город. Сменялись общежития, вагончики, коммуналки с миллионом чужих, неприветливых лиц. Не изменялась тоска в глазах матери, с которой она каждый раз смотрела на схожий цвет волос или фигуру с тем призраком, что иногда снился Джамале. Не изменялись страх и ненависть, с которой Салим смотрел на маленькую Джамалу.
– Ты не нужна мне, – сказал он однажды ее матери. – Я возьму себе другую, не такую красивую, но она родит мне детей и будет довольна, а ты можешь и дальше тосковать о том, кто никогда не любил ни тебя, ни твою дочь.
– Хорошо, – ответила Малика. – Я не буду больше тосковать о нем. Я буду улыбаться тебе и рожу тебе столько детей, сколько захочешь. Но им нужен дом, а не эти бесконечные переезды.
Джамала впервые остро чувствовала ложь в каждом слове и взгляде матери. В ее красивых песнях, которые она теперь пела в старом беленом доме с хлипким забором из деревянных палочек. Она впервые стала стесняться мать из-за большого, круглого живота, с которым та повела «свою красавицу» на праздник первого сентября, и впервые, переборов стеснительность, сама подошла к незнакомой девочке, так же одиноко стоящей в стороне от остальных ребят. Лишь бы только мама не пошла ее знакомить и рассказывать, какая трусишка у нее дочь.
– Здравствуй! – почти правильно выпалила Джамала, улыбаясь изо всех сил. Девочка со смешной стрижкой «горшком» повернулась и удивленно посмотрела на нее, а потом неуверенно улыбнулась.
– Привет.
– Я здесь новенькая, а ты? – сердечко бедной Джамалы готово было выпрыгнуть из груди от страха и непривычной смелости.
– Я тоже, – ответила девочка. – Как тебя зовут? У тебя необычное имя, – она еще раз улыбнулась и потрогала пальцами толстенную косу Джамалы. – И необычные волосы.
– А… – растерялась первая. – А у тебя очень красивое платье! Ты откуда?
– Из Ленинграда.
– Из Ленинграда?! – походя, громко рассмеялся белобрысый пацан с загорелой дотемна кожей и удивительно серыми на ее фоне глазами. – Нет такого города!
– Есть такая буква! – сказал Петрович, нажимая кнопку звонка искомой квартиры.
Новое утро принесло грузчиков, новую технику, мебель, сборщиков и снег. Трудно сказать чему/кому из них Ольга порадовалась больше, но спустя буквально полчаса она поспешила сбежать из квартиры, ставшей маленьким заводом по производству большого количества шума. Подготовиться здесь сейчас к очередному совещанию просто никак не представлялось возможным, и она решила воспользоваться свободным временем в ознакомительных целях. Как изменился Городок за последние несколько лет? Что в нем появилось нового или осталось старым. К примеру, раньше в этом здании находился небольшой магазин цифровой техники, а теперь типография, рекламное агентство, «фото за 4 минуты» и канцелярская лавка одновременно.
Припарковав машину у вытянутого двухэтажного строения, отделанного новеньким дешевым сайдингом, Ольга поднялась по скользким ступеням, присыпанным свежим снегом.
Предприимчивый бизнесмен не стал париться, а сделал на все свои организации разные вывески и одну общую «приемную», заодно служащую магазином и «быстрым фото».
– Здравствуйте, – дежурно произносит молодая женщина, не отрываясь от работы за компьютером. Она обрабатывает изображение сорокапятилетнего городчанина для последней в его жизни замены паспорта. Сам он сидит тут же и разглядывает преимущественно томных красоток в образцах фоторамок. По Ольге скользнул оценивающим взглядом, явно присвоил ей один из предпоследних баллов по собственным предпочтениям и вновь вернулся к созерцанию стандартных красотковых прелестей.
– Здравствуйте, – улыбнулась Ольга, узнав в местной сотруднице свою вчерашнюю незнакомку на каблуках. Сегодня она предпочла кроссовки, джинсы и теплый свитер крупной вязки, который бессовестно повторяет контуры ее красивой фигуры. И если вчера, в мельтешении слезоточивых солнечных лучей, Ольга запомнила лишь неустойчивость положения летящей (почти в прямом смысле) девушки, ее милую, испуганно/извиняющуюся улыбку и темно-блестящие волны волос, то сегодня без суматохи и ледяного крошева под ногами Ольге хватило одного взгляда рассмотреть/отметить милый овал лица, красивые губы, где верхняя чуть тоньше нижней, из-за чего постоянно кажется, что незнакомка улыбается, аккуратный носик, немного несимметричные брови, нисколько не портящие общее впечатление, скорее, наоборот, заставляют еще раз взглянуть внимательнее и, конечно, глаза – два загадочных темно-зеленых озера.
Подняв их на Ольгу, девушка почему-то страшно смутилась.
– Здрв… да… – она вновь поспешила вперить взгляд в электронное фото со сменным костюмом. Почти физически ощутив волну ее смущения, Ольга улыбнулась приятности и тайне, которая все еще осталась не раскрытой – почему же эта девушка «нетипичная» для Городка? Что в ней такого, не бросающегося ни на первый, ни на второй взгляды, но уверенно сообщающего (Ольге) сигналы пришелицы с другой совершенно планеты?