Страница 6 из 7
– Ну ясное дело. «Не захотели!..» Скажите лучше – побоялись, сэр! – это снова высказался Санчес, – Только совсем уж идиот не поймёт, что это – специализированная научно-исследовательская Станция. С независимыми, и легко отсоединяемыми, или блокируемыми от остальных помещений, секциями-отсеками. То есть – вон теми всеми сферами. Идеальный вариант для надёжной изоляции при аварии. Или утечке. В отдельных лабораториях. А что можно создавать на такой Станции?
Вот именно! Только бактериологическое оружие! Ну, или генетическое. Избирательно действующее на «низшие» расы. Или неугодные нации.
– Похоже на правду, старшина. И вариантов у нас, собственно, не так много. Потому что раз не «утилизировали» столь большое количество металла, значит, или, вот именно – погибли все его «хозяева», причём как раз от результатов воздействия того, что здесь понаразрабатывали… Или сами же и взорвали всю эту штуковину. Во избежание.
Ну, или это сделали их противники. Уже – из мести.
– Да, похоже, что так, командир, сэр. – это высказался штурман, – И поскольку эта, как вы выразились, «штука» летит, пусть и очень медленно, вон оттуда – вон туда, можно предположить, что её как раз в пучины пустого пространства и направили именно для этого. Во избежание, так сказать, соблазна. И попыток воспользоваться ещё раз. Тем, что они тут разработали.
– Это не радует. – голос лейтенанта не дрожал, но сам он спокойным себя не чувствовал. Как тут быть спокойным, если подтвердились самые худшие подозрения? – Поскольку, какое из помещений там мы не захотели бы обследовать, риск подцепить чрезвычайно смертоносную заразу очень велик.
Но и отсидеться на модуле не удастся!
Следовательно: нам срочно нужно решить, где мы будем «парковаться». А затем – и базироваться.
То есть – определить, в каком из этих шаров меньше вероятность наткнуться на лаборатории по синтезу и производству биозаразы. Потому что не может такого быть, чтоб вот прямо во всех производили бактериологическое оружие. Или генетическое. Должны быть и так называемые технические блоки. С реактором, аппаратурой для производства пищи, рекуперации воздуха, хранения запасов воды, аккумуляторов, и так далее.
– Разрешите, командир, сэр? – это на Олега взглянул как ни странно, Эрик Валкес.
– Да, доктор Валкес.
– Мне кажется, (Ну, как специалисту, весьма близко связанному как раз с биологией!) что таких узкоспециализированных, так сказать, хозяйственных, секций, там, на Станции, может и не быть вовсе. Потому что наверняка предусматривалась возможность – что является стандартным требованием для такого рода сооружений! – длительной изоляции каждой из таких секций-сфер. И, соответственно, их полной автономии. Поэтому и аккумуляторы с аварийным запасом энергии, и запасы пищи, воды и воздуха, должны иметься во всех этих шарах! Только в этом случае персонал такой секции-сферы имел бы возможность отсидеться, или продолжить работу, или постараться самостоятельно устранить последствия, если…
Что-либо выходило из-под контроля!
– Вот уж точно! – тон Энди Галопана был весьма категоричен, – Вряд ли кто захотел бы сунуться к придуркам, у которых из пробирок сбежала пара сотен миллиардов смертоноснейших бацилл! Я скорее поверю, что такие секции-шары местные начальники просто… Дистанционно разгерметизировали бы, да и «продезинфицировали», принудительно впустив внутрь любимый вакуум!
– И вряд ли это помогло бы. – это снова высказался Эрик Валкес, покачавший головой, – Ещё восемьсот лет назад примитивной тогда земной науке были известны супер-устойчивые штаммы простейших, прекрасно выживавших и в вакууме, и в холоде космического пространства. И квартировавшие, кстати, и даже плодившиеся, на наружной поверхности тогдашних орбитальных станций!
– Хм-м… Я не настаиваю на своей версии. – Галопан дёрнул плечом, – Тем более, что она уж слишком… Кровожадная! И подлая.
– Ну, слишком, или не слишком – это смотря на чей вкус. Может, местных учёных держали в узде с помощью каких-нибудь других рычагов. Не обязательно – страха. А, скорее всего, всё было как обычно: огромные зарплаты, ранняя пенсия, шикарный коттедж для проживания всей семьи… Ну и так далее. Всё, что угодно, в обмен на особое рвение при создании универсальных крошечных убийц!
– Вы правы, штурман. Рычагов и стимулов воздействия много. Но в их действенности сомневаться не приходится: вон, шаров-секций не менее двухсот по самому скромному подсчёту. И наверняка в каждом работали и жили люди. Много людей. Потому что кроме учёных для обслуживания всего этого сложного хозяйства нужны и техники, и кондиционерщики, и электрики, и компьютерщики… И так далее. И всем нужно платить.
С другой стороны, мы не можем не прислушаться к мнению специалиста, – Назаров кивнул Эрику. Тот кивнул в ответ, – Если каждый шар-секция и правда – абсолютно автономен, нам нужно выбрать: во-первых, наименее повреждённый. И во-вторых, всё-таки, такой, чтоб риск заражения был поменьше.
И тут в дело вступаете вы, доктор Валкес, и вы, доктор Хейдигер.
Когда мы со штурманом осуществим стыковку с подходящим на наш взгляд шаром, на вас ляжет обязанность взять пробу из отверстия, которое мы пробурим или прорежем в корпусе сферы-секции. Исследовать её. И рекомендовать нам наши дальнейшие действия.
И если в пробе будут иметься опасные микроорганизмы, с которыми нашими крайне сейчас скудными средствами не справиться, или какие-то биореагенты, предположительно влияющие на гены живых существ, нам придётся просто… Перебраться на следующий шар-секцию. И исследовать его внутреннюю атмосферу. И так далее. Но!
Не дольше шести дней. Столько наша многострадальная корма продержится.
– Не скажу, командир, что мы в восторге… Да и в открытом космосе мы с коллегой… э-э… Скажем так: работали крайне редко. Но мы понимаем всю сложность ситуации. И постараемся оправдать ваши надежды. – Эрик коротко глянул на Джонотана. Тот скривился, словно задел языком за обнажённый нерв в больном зубе, но промолчал, – Тем более, что от оперативности работы и достоверности анализов зависят и наши жизни!
По мере того, как выбранная для первого обследования сфера-шар надвигалась на спасательный модуль, становилось заметно, что она на самом деле – поистине чудовищных размеров. Серовато-стальная поверхность не отблёскивала, как это было бы, будь она новой, в свете носовых прожекторов модуля, а казалась шершаво-матовой. Назаров уже объяснил бурильщикам и учёным, что вызвано это, скорее всего, работой потоков молекулярного водорода, и мелкой пыли, встречавшихся в виде облаков даже в абсолютно пустых пространствах между галактиками.
Зато порадовало то, что почти нигде на наружных шарах, расположенных по внешнему периметру Станции, практически не имелось проломов, вмятин, и дыр. Следовательно, метеоритов тут практически нет, и все разрушения, которые нанёс взрыв, или взрывы тем шарам, что располагались ближе к центру и середине сооружения, периметра не коснулись. Приняли внутренние сферы, стало быть, весь удар на себя, закрыв своими корпусами остальные лаборатории. Пусть их при этом и разорвало и перекорёжило…
Но вот уже чужая Станция оказалась настолько близко, что шары справа, слева, снизу и сверху скрылись из виду – слишком маленьким был панорамный иллюминатор пилотской кабины. Кто-то из бурильщиков вздохнул: «Ну и здоровая, зар-раза! Просто обалдеть!».
Всё верно – масштабы хоть и разрушенного, но от этого не менее колоссального сооружения, подавляли. Олегу, ещё в Учебном довольно усердно изучавшему историю космонавтики и кораблестроения, казалось, что их крохотный модуль приближается сейчас к одной из тех гигантских Станций, которые строили на заре освоения околоземного пространства – тех, где искусственное тяготение создавали ещё за счёт вращения чудовищно громадного колеса из жилых и исследовательских модулей. Но здесь «вращения» явно не требовалось. Следовательно, строителям были известны гравитаторы.