Три мышкетёра

Глава первая,

в которой главный герой ещё раз убеждается в том, что потакание капризам прекрасных вдовушек не приводит к добру

Началась эта невероятная история с небольшой записки, полученной мною от виконтессы Шавиньоль. Виконтесса спрашивала, не сочту ли я за труд сопроводить её на бал-маскарад, который герцог Валансэ даёт в честь рождения наследника в ближайшее воскресенье. Должен сказать, что я не большой любитель подобных увеселений, но нужно иметь камень вместо сердца, чтобы отказать прелестной мышке, которая к тому же не так давно овдовела и нуждалась в утешении. Почему она выбрала в утешители именно меня, я так и не успел выяснить: помешали те самые события, которые побудили меня взяться за перо.

Выбор маскарадного костюма я возложил на своего слугу Марселя. Последний, не мудрствуя лукаво, приобрёл для меня то, что ему предложили в первой же попавшейся лавчонке: мундир цвета кофе с молоком с золотыми галунами, чёрную широкополую шляпу с двумя белыми перьями и короткий плащ того же цвета, что и мундир, украшенный гербом династии Маусов. Так, или почти так, одевались королевские мышкетёры времён Мауса XIII.

– Я прихватил ещё и вот это, – сказал Марсель, доставая из груды хлама, который он вывалил прямо на пол, какой-то металлический предмет, о назначении которого можно было только гадать.

– Что это? – спросил я.

Вместо ответа Марсель сделал выпад и с криком «Защищайтесь, сударь!» нацелил предмет мне в грудь.

Я инстинктивно отшатнулся, но скорее от неожиданности, чем от страха быть проколотым.

– Господи! Да что это? – повторил я свой вопрос, едва сдерживая смех.

– Ваша шпага, сударь. Я заплатил за неё почти столько же, сколько за всё остальное обмундирование. Этот скупердяй старьёвщик не пожелал уступить ни полшиллинга. Он утверждает, что некогда сей предмет принадлежал барону Блё дю Веркору, одному из самых знаменитых мышкетёров Мауса XIII. Барон сломал её в драке с гвардейцами кардинала Монтаньоло и выбросил за ненадобностью, а прапрапрадед старьёвщика её якобы подобрал. С тех пор она хранилась в их доме в качестве семейной реликвии. Старьёвщик сказал, что уступает её мне только потому, что в той драке был каким-то образом замешан один из предков Вашей Светлости. Вы ни о чём таком не слышали?

– Нет.

– Врёт, наверное. Все они врут, лишь бы набить цену. Но, как бы то ни было, какая-то история у этой шпаги всё равно есть, – философски заключил Марсель. (Он всегда любил немного пофилософствовать.) – Жаль, у старика не оказалось подходящих ножен. Но я всё же раздобыл для вас ножны. Отгадайте, где! В детском театре! У меня там есть одна знакомая мышка. Всего один поцелуй – и она провела меня в помещение, где хранится реквизит. К сожалению, там не нашлось ничего лучше вот этого, – и Марсель показал мне предмет, который можно было при большом желании принять за ножны, да и то лишь издали.

Очевидно, моё мнение об этом предмете театрального реквизита как-то отразилось на моём лице, потому что Марсель поспешил заметить:

– Согласен, вблизи ножны выглядят не так чтобы уж очень, бутафория она и есть бутафория, но кто станет присматриваться? Разве что вы вздумаете принять участие в конкурсе на лучший маскарадный костюм. Но вы же не станете этого делать, так ведь? Кроме того, эти ножны ничего не весят. Должно быть, сделаны из какого-то очень лёгкого металла.

Он вложил обломок шпаги в ножны и протянул его мне со словами:

– Вот подержите. Видите, какая лёгкая вещица? С настоящей шпагой вы бы измучались с непривычки. Она не даст вам танцевать.

– Я не собираюсь танцевать.

– Как знать. Дамочки вроде виконтессы Шавиньоль умеют уговаривать. Уговорила же она вас сопровождать её на бал. Так что не отвертитесь, если она того захочет.

В конце концов я вынужден был признать, что в том, что говорил мой верный слуга, был свой резон. Чтобы носить настоящую шпагу, нужна некоторая сноровка. Мне ничего не оставалось, как поблагодарить его за заботу. Однако это было ещё не всё.

– Для комплектности я хотел прихватить у старика ещё и ботфорты, но у него не оказалось вашего размера, – продолжал Марсель. – Тогда я не поленился подняться на чердак и в одном из сундуков откопал вот эти. Будут вам как раз впору. Каблуки немного сносились, но в остальном вид вполне приличный. Там же, на чердаке, я нашёл ещё вот эту перевязь. Потрогайте. Чистая змеиная кожа. Кое-где даже чешуйки ещё не стёрлись.

Мне приходилось слышать о перевязях, изготовлявшихся из кожи, сброшенной змеями. Говорят, они ценились на вес золота, особенно те, что были скроены из кожи ядовитых змей, обладающих яркой окраской. Такую перевязь из кожи изумрудного древесного удава действительно получил в подарок от королевы Марианны Чеширской один из моих предков после того, как оказал Её Величеству некую неоценимую услугу. При этом мой покрывший себя славой предок никогда не состоял в роте королевских мышкетёров.

Экипированный по всем статьям (не хватало только мышкета и пары пистолетов), я в условленный час предстал перед виконтессой Шавиньоль, которую я застал в будуаре, наносящей последние штрихи на свой туалет. Рядом хлопотала раскрасневшаяся служанка.

– Вы как нельзя кстати, граф, – приветствовала меня молодая вдова, не отходя от зеркала, в котором отражалась её изящная фигурка, – мне нужна ваша помощь.

В розовом бальном платье, перехваченном в талии широким поясом и едва достающем до щиколоток, виконтесса выглядела настолько юной и очаровательной, что я, засмотревшись, не сразу понял смысл её слов.

– Вы прелестны, – сказал я, полагая, что меня просят оценить туалет.

– Разумеется, – ответила виконтесса несколько раздражённо, – но я не об этом. Мы с Мюзеттой вот уже битых полчаса пытаемся прикрепить ключик к поясу, но он не держится. Попробуйте вы. Может, у вас получится.

– Ключик? К поясу? – удивился я.

– Ну да. К поясу. Видите, в поясе есть специальное отверстие. Возьмите у Мюзетты ключик и попробуйте продеть его в отверстие. Нужно закрепить его там, но так, чтобы он был хорошо виден и в то же время не мог выпасть.

– Но зачем? – я никак не мог взять в толк, чего она добивается.

– Затем, что этот костюм называется «механическая кукла», а раз это механическая кукла, то у неё должен из спины торчать ключ. Я понятно объясняю?

– Теперь понятно, – ответил я и принялся за работу.

С грехом пополам мне удалось закрепить ключик на поясе. Достаточно ли надёжно – этого мне не суждено было выяснить.

– Еще пять минут, и я буду готова. Вы можете подождать меня в гостиной, – милостиво разрешила виконтесса.

Я прошёл в гостиную и, устроившись на диване, приготовился к долгому ожиданию. Однако хозяйка дома меня удивила: не прошло и получаса, как она появилась в дверях гостиной. Она была в высоком голубом парике, но без маски. Ее заменял умело наложенный грим, придававший её кукольной мордашке ещё большее сходство с куклой. Нужно отдать ей должное: костюм эта мышка действительно выбрала подходящий. Рядом с ней я показался себе ещё более неловким, а мой костюм – старым и пропылённым, каким он, в сущности, и был.

Впрочем, вскоре я убедился, что моя собственная персона интересовала виконтессу меньше всего. Стоило нам войти в бальную залу, как ветреная красавица куда-то упорхнула, и я остался совсем один в окружении веселящихся масок. Не знаю почему, но безудержное веселье других мышей неизменно вызывает у меня чувство скуки. Я с горестью подумал о том, что мог бы провести этот вечер в шахматном клубе в компании моего хорошего приятеля комиссара Лимьера, и пришёл в ещё большее уныние. Не развеял мою тоску и бокал белого вина, поднесённый мне услужливым официантом.

«Может быть, ещё не поздно присоединиться к комиссару», – подумал я, доставая из потайного кармашка, вшитого в панталоны по моей просьбе, часы на золотой цепочке.

Здесь надо заметить, что эти часы были предметом моей особой гордости. Я приобрёл их всего за две недели до описываемых событий и еще не устал радоваться покупке, как мышонок не может нарадоваться новой игрушке. Я вынимал их из кармана по нескольку раз в день, чтобы лишний раз полюбоваться движением крошечных механизмов, которые были хорошо видны сквозь стеклянное окошечко в основании часов, или, надавив верхнюю пуговку, прислушивался к мелодичному звону, с которым отскакивала инкрустированная перламутром крышечка.