Страница 5 из 9
Голос, в-принципе, приятный. Но вот тон… Не вопрошающий, а, скорее, вот именно – командно-приказной. Суровый. Привыкший повелевать и наказывать. (Да и допрашивать провинившихся, случись таковые, наверное, помогает!) Роджер сразу почувствовал себя по-идиотски: словно он – отказывающийся раскаяться и отречься от скверны своих глупых убеждений еретик, а женщина – Главный Инквизитор.
Но ответить надо:
– Нет.
– Тогда вставай. Нужно поужинать.
Он поднялся, даже не пытаясь прикрыть наготу. Напротив: постарался упругие мышцы живота, груди, и крепкие бицепсы выставить напоказ. Женщина криво усмехнулась, действительно оглядев его от длинных стройных ног до мощной шеи, покачав головой. И сразу стала куда больше похожа на живое и чувствующее существо:
– Красавец, знаю. Брюки и трусы – в шкафу. Не нашёл? Или не захотел надеть?
Роджер решил ответить правду:
– Не нашёл.
– А, понятно. Тогда смотри: шкаф с одеждой здесь. И открывается вот так. – она подошла к проёму у «окна», и провела рукой вдоль стены.
Открылась незаметная до сих пор створка, и показались полки с аккуратно разложенной одеждой и бельём.
Роджер подошёл. Только встав рядом с женщиной, он понял, что она невысока, можно даже сказать, маленькая: ему по плечо, не выше метр шестьдесят без каблучков изящных туфелек на невысоком каблучке. Это открытие удивило его, поскольку в форме она смотрелась чертовски солидно и впечатляюще. Зато теперь оказалось возможным прочесть и имя на бейджике: Диана.
– Смотри: вот это будет твоя полка. Всё, что понравится – одевай.
Роджер сгрёб пачку одежды, что лежала, выделяясь по сравнению с остальными кучками, небольшой высотой. Перенёс на постель. Разложил. Хмыкнул: тут оказались и брюки, и рубаха, и майки с трусами, и носки. Всё – мужское.
Значит, готовилась.
Да и ладно. Если всё у них будет так, как он подумал – он… Не против!
Он натянул армейскую стандартную футболку защитной расцветки, трусы и камуфляжные армейские же брюки. Женщина, пока он разбирал бельё, молчала, и стояла, не без интереса наблюдая за его нарочито неторопливыми действиями. И только когда он взглянул ей в глаза, прокомментировала:
– Всё верно. Спокойный, собранный, рационалистичный. Словом, мой идеал. – и, поскольку Роджер промолчал, глядя на неё, продолжила, – Ладно, клади всё остальное на место, и идём кушать.
В большой комнате, в одной из её боковых стен, оказался откидной стол и линия экспресс-доставки. Роджер подтащил от рабочего стола два стула: один напротив другого.
Встал за её стулом, когда она присела, пододвинул. Диана хмыкнула:
– А приятно, когда за тобой ухаживают. Спасибо, Роджер.
– Пожалуйста, Диана. Приятного аппетита.
– И тебе.
Больше никто из них ничего не сказал до тех пор, пока они не «разобрались» с едой: на первое оказалось что-то вроде зелёного борща с какой-то кисловатой травкой, а на второе – бифштекс. С отварным картофелем и зелёным горошком на гарнир.
Роджер не без удовольствия съел мясо, удивляясь, насколько оно нежно и хорошо прожарено. Подобрав с пластика тарелки соус и подливу последним кусочком отрубного хлеба, с довольным видом откинулся на спинку стула: вкусно! Не то, что белковые палочки, которыми его кормили там, в камере, и которые по вкусу напоминали самый обычный мел, пропитанный подсолнечным маслом. А сейчас Роджер чувствовал себя сытым. И отдохнуть успел неплохо. К дальнейшим «приключениям» «готов»!
Но женщина не спешила переходить к главному делу, как, по-идее, полагалось бы после трапезы. Вместо этого решила пояснить:
– Бифштекс, разумеется, не натуральный. Заменитель мяса, соя, костная мука, ароматизаторы и загустители… И всё такое прочее.
– Всё равно – отличный вкус. И пахнет божественно. Да и насыщает неплохо. Не то, что белковые палочки там. У меня.
При упоминании места, где, как наверняка знала женщина, его содержали, он удивился: её уши покраснели! Впрочем, с собой она справилась легко, и даже взглянула ему в глаза вполне дружелюбно. Сказала:
– Спрашивай. Ты же наверняка хочешь узнать, почему тебя не… Утилизировали.
– Ну, то, что меня должны были, как ты изящно выразилась, «утилизировать», мне стало понятно после того, как там, за стальной дверью, зашипели горелки. А то, что спасла меня именно ты, я понял по голосу. Он у тебя вполне приятный, несмотря на стальные начальственные нотки. И узнаваемый. А спросить я хотел вот о чём: когда ты… Как бы это поизящней… натешишься со мной, меня всё равно…
Утилизируют?
Диана всё же вспыхнула – на этот раз краска затопила всё лицо и перешла на шею, за которую она вдруг схватилась рукой – словно женщине стало трудно дышать. Когда снова взглянула ему в лицо, в глазах стояли слёзы:
– Я… Прости. Наверное… – она моргнула раз, и другой, – Боюсь, я не смогу сохранить тебе жизнь, как бы мне не хотелось! Мне всё равно придётся. Да, отправить тебя на… утилизацию. Потому что через три недели будет очередная повальная чистка и проверка, и тебя так и так обнаружат!
Роджер не стал показывать, что разочарован или обижен:
– Понятно. И… Сколько их, несчастных секс-игрушек, было до меня?
– Никого! Нисколько их не было! – женщина действительно рассердилась, закусив губу. С гневным взором она напомнила какую-нибудь древнюю фурию. Но молнии её взор метал недолго: похоже, спохватилась, что по должности не положено проявлять столь открыто эмоции, и даже улыбнулась почти нормально, а не наиграно, как вначале, – Ты у меня – первый!
– А… Что же надоумило тебя, уважаемая спасительница, оставить меня… Для себя?
– Если честно, ты… Хм-м… Ну, понравился мне. Ты – рационалист. Как и я сама. Но ты можешь быть и поразительно смел и азартен! Как я сама могу только… Мечтать.
Да и лицо твоё… Вполне приятно. А кроме того, я, как пятое лицо на Станции, тоже имею кое-какие привилегии. И своё представление о субординации: чего можно, а чего нельзя высшему Персоналу Станции.
Почему эта с-сучка, Координаторша, может заводить любовников, а я – нет?!
– Ага. То есть то, что я пока остался жив – свидетельство и твоего благорасположения, и твоего… Статуса?
– Ну… В какой-то степени – да. И того, и того. – она отвела взгляд. Роджер легко догадался, почему женщина так смущается и сердится, несмотря на этот самый «Статус». Всё-таки женщина – всегда женщина. Какой бы властью её не обличили, и как бы тщательно она не пыталась контролировать свои эмоции. Им-то как раз – не прикажешь!.. Даже если их почти незаметно нетренированному наблюдателю, вроде подчинённых, Роджер-то – тренированный! Он научился читать микромимику тела и лица ещё тогда – в той жизни. Оказалось очень полезно. И для работы, и в «быту».
Ну а главное – вряд ли то, что ему сейчас втюхивают про «спасение» – правда. Скорее, заготовленная и отрепетированная Легенда. И именно от осознания того, что она ему её «втюхивает», женщине и некомфортно.
Но чего же от него хотят кроме?.. Или – больше ничего, но – чтобы много!..
Роджер долго и пристально глядел в красивые, большие, и сейчас чуть покрасневшие глаза. Вздохнул. Сказал:
– Ладно. Настаивать не буду. Не хочешь – не говори.
– Чёрт! Ты… Ещё и умён и хитёр. Когда догадался?
– Когда ты открыла дверь в спальню. Несмотря на всю твою «сдержанную деловитость», еле слышный вздох облегчения у тебя вырвался.
Женщина невольно покачала головой и дёрнула плечиком:
– Зар-раза ты, Роджер. Циничен. И наблюдателен.
– Что есть, то есть. Без этого не выжил бы.
Он ласкал её неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой.
Знал, что не должен пока ни пугать излишним напором, ни изображать «мечтательного и романтичного воздыхателя». А вот именно – умудрённого и опытного любовника. Профессионала.
Когда они вылезли из ванны, где он долго и тщательно намыливал а затем и смывал пену с её поджарого и стройного тела, заодно оглаживая и массируя то, что полагалось оглаживать и массировать, она уже только молча моргала, учащённо дыша: явно не могла дождаться!..