Страница 9 из 11
Вода за стенкой неожиданно стихает, и я замираю. Егор уже закончил принимать душ? Но я ещё даже половины не съела! Осторожно отломив небольшой кусок торта, я прислушиваюсь, но давящая тишина сжимает меня своими тисками. Медленно отправляю ложку в рот, и прямо в этот момент дверь ванной открывается, заставляя меня обернуться.
Егор выходит в коридор настолько сексуально, что мне кажется, будто это просто одна из сцен в фильме, которые любит смотреть моя сестра, когда ей становится дико скучно. Обычно она любит боевики или военные драмы, а ещё фэнтази и фантастику, романтику, иногда комедии, триллеры и… Ужасы.
Я с нескрываемым страхом разглядываю Штормова, стоящего посреди коридора с обмотанным вокруг талии полотенцем, и держу ложку во рту, чувствуя себя чертовски неловко. Кажется, парень замечает это, и я буквально вижу, как одна из мышц на его груди начинает подёргиваться, словно Егор издевается надо мной.
– Я только оденусь, – говорит он, а потом исчезает в комнате.
Я моргаю, но образ идеальных рельефных мышц и широких плеч Егора Штормова никак не покидает меня. Зажмуриваюсь – круги в глазах начинают плавать и переливаться, а потом превращаются в тело парня. Я закрываю ладонью глаза и вздыхаю. Соня, ты такая дура!
Делаю несколько глотков чая, слегка обжигаю горло и морщусь. Зачем я вообще на это подписалась? Ненавижу чувствовать себя неловко и не владеть ситуацией. Бесит. Бесит то, что этот придурок так сильно на меня влияет.
Парень возвращается быстрее, чем я рассчитываю, и я внимательно слежу за ним, пока Егор не садится напротив меня и не начинает рассматривать. На нём чёрные джинсы, серая кофта с закатанными рукавами, из-под которой у шеи торчит белая футболка, и цепочка на руке.
– Вкусно? – интересуется он.
Я киваю, и у меня почему-то возникает чувство, словно его вопрос какой-то двусмысленный. Отправив в рот очередной кусочек торта, я пристально смотрю на парня, замечая его взгляд на своих губах, и немного усмехаюсь. А потом я вспоминаю то, что услышала сегодня о Штормове от девчонок, и вопрос сам вырывается из моего рта.
– Почему я?
Егор.
– Почему я? – я с трудом отрываю взгляд от её губ и непонимающе смотрю в зеленоватые глаза.
– Что? – делаю вид, что не расслышал вопроса.
– Почему именно я? – Соня склоняет голову к плечу, и пряди волос соскальзывают назад, оголяя часть шеи. – О тебе говорят то, что ты не знакомишься с девчонками, полностью поглощён боксом и всё такое. Так, почему я?
Почему ты? Я мысленно усмехаюсь. Да потому что ты чертовски симпатичная. И это дико странно, ведь меня обычно привлекает только бокс. Бокс – это всё, о чём я думаю, но последние дни я не могу перестать размышлять о тебе. И вот сейчас, когда ты вертишь тонкими пальцами ложку, рассматривая её, и когда облизываешь свои губы, слизывая остатки крема, я еле сдерживаюсь, чтобы не впиться в тебя поцелуем.
Это драма! Кому скажи, что Егор Штормов подсел на девчонку и отодвинул бокс на второй план, никто не поверит. Я обычно не завожу долгие отношения, потому что как-то у меня уже был печальный опыт в этом плане. Она постоянно скандалила на тему, что я думаю только о боксе, и в итоге нам пришлось расстаться. Это было невыносимо. Я буквально прятался в тренажёрном зале, пока моя девушка… бывшая девушка… пыталась дозвониться до меня и разыскать. Её уже все парни из зала знали, и каждый раз, когда она приходила туда, прикрывали меня.
И я решил для себя, что больше никаких отношений, по крайней мере в школе, но сейчас, смотря на Соню, я понимаю, что моё правило рушится на миллион кусков. Я хочу её. И хочу не в плане секса, а в моральном. Эмоциональном. Или как это ещё называется?
А ещё…
– Просто ты ничего не знаешь обо мне, – признаюсь я, подпирая голову рукой. – Никаких слухов, никаких выводов и предвзятостей. Я для тебя как чистая страница, в отличие от остальных. В этом городе обо мне слышал каждый второй, и трудно найти человека, который бы вообще ничего не знал про меня.
Она вскидывает брови.
– Но всё же можно найти, – медленно говорит она, затем делает глоток чая. – Почему я?
Да что она прицепилась? Я же не могу сказать ей всё, что думаю. Это как минимум неприлично. Тем более я пока сам не могу разобраться со своими эмоциями.
– Ты мне понравилась, – говорю я. – И я решил с тобой познакомиться поближе.
Соня внимательно смотрит на меня, словно пытаясь прочитать мысли, и я немного усмехаюсь. Она нервничает, хоть и пытается это скрыть. И мне это нравится. Настолько сильно, что я тоже начинаю немного переживать.
– Что? – она непонимающе смотрит на меня.
Я встряхиваю головой.
– Ешь быстрее, и пойдём, – немного холодно бросаю я, скрывая своё растерянность.
Соня слегка пожимает плечом и поспешно доедает торт, почти залпом осушая кружку. Кажется, она только и ждала этого момента, когда можно будет уйти. Ну, что ж. Вечер только начинается.
Feit'n fra Kolbotn – Noe bedre
Соня.
Как только мы покидаем квартиру, молча спускаемся на лифте и выходим из подъезда, мне становится легче, словно морозный воздух приводит в чувство беспощадными пощёчинами. Неловкость постепенно исчезает, и смущение, которое я испытывала дома у парня, кажется теперь мне каким-то сном.
Даже не знаю, что на меня нашло. Словно бы меня подменили.
– Так, давно ты боксом увлекаешься? – спрашиваю я, чтобы разорвать молчание, преследующее нас уже минут пять.
Мы направляемся в сторону парка, где Егор обещал показать мне его любимое место.
– С шести лет. Я вроде говорил, – Штормов прячет руки в карманах куртки. – Мой отец был боксёром. Он и привил мне любовь к этому спорту.
– Навязал или вдохновил? – улыбаюсь я.
Парень косится в мою сторону, и мне на мгновение кажется, что этот вопрос оскорбил его.
– Первый раз я вживую увидел бокс, когда мне было лет пять или шесть, – говорит парень. – Это был последний бой моего отца. И он оказался настолько крутым, что мне захотелось тоже когда-нибудь попасть на ринг. Я хотел стоять на месте папы, там, в центре ринга напротив опытного противника. Поэтому я начал заниматься боксом. Это для меня всё.
Я ничего не отвечаю, шмыгаю носом и с тоской думаю, что завидую этому парню. У него есть цель, мечта, смысл, ради чего стоит жить, а у меня ничего подобного нет. Я просто бессмысленно провожу свои дни, думая над тем, ради чего же я существую. Вот, моя сестра мечтает стать писателем, а я даже школьные сочинения с трудом настрочить могу.
– У тебя сегодня есть тренировка? – интересуюсь я.
– Завтра, – Егор улыбается. – Хочешь посмотреть?
Я вскидываю брови, неопределённо пожимая плечами.
– А можно?
– Сколько пожелаешь, – парень фыркает. – Если хочешь, конечно.
– Почему бы и нет.
Мы пересекаем парк и двигаемся в сторону заросшей заснеженными деревьями ограды. Издалека даже нельзя разглядеть, что тут есть дорожка и небольшой проход, который ведёт в отдельную часть парка. Егор первым протискивается между ограждениями, задевая снег, из-за чего тот начинает плотными кусками падать под ноги, а затем Штормов подаёт руку, чтобы помочь мне. Я с лёгкой заминкой вкладываю в его ладонь свою (парень без перчаток, а я в варежках, поэтому дотронуться до его кожи у меня нет возможности, да и не уверена, что готова к этому) и осторожно пробираюсь к нему. В зимней одежде это немного проблематично, зато летом заминок здесь не должно быть.
Я вижу старую укутанную снегом детскую площадку, которую скрывают деревья и заброшенное здание. Это место словно огорожено от всего остального города, даже звуки людей и машин до сюда практически не долетают.
Небольшая дорожка ведёт к двум скамейкам, расположенным напротив друг друга, и я понимаю, что всё-таки здесь кто-то да бывает. Мы, например.