Страница 24 из 87
— Чего тебе надо, Квайзер? — спросил я, став серьезным. — Вроде наш последний разговор не подразумевал дальнейшие дружеские посиделки, а ты так свободно заходишь сюда, как будто ничего и не было.
Я не стал ее в чем-либо обвинять. Для Квайзер плохой я, а для меня она. Мы квиты в полной мере.
— Какой ты бука, братик, — сложила она губы трубочкой. — А я ведь пришла сюда извиниться…
— Извиниться? — изогнул я бровь.
— Да… — куда тише сказала она, опустив взгляд. — В свете последних событий я… думаю, мне стоит извиниться что имела дела с Рокурю Ясуо.
Ее заявление еще больше меня удивило.
— Думаешь я теперь буду бегать за всеми, кто с ним дружил, и требовать извинений? — фыркнул я.
— Дело не в этом, — она еще больше притихла, и создавалось впечатление что ей стыдно смотреть в мои глаза. — Ясуо-кун… именно он дал наводку для свержения клана Унигашима. — призналась она. — Я подозревала что у него были свои мотивы, но даже не думала, что это может привести к десяткам смертей невиновных…
Немного помолчав, я просто отвернулся.
— Сотням… — тихо сказал я. — Если уж собралась брать ношу ответственности, то не нужно ее преуменьшать. Не считая прямых слуг моего рода, а также наемников с обоих сторон, погибших «непричастных» начитывается под три сотни. Двести семьдесят девять, если быть точнее.
— Ясно… — еще больше поникла она.
Мы некоторое время молчали. Она думала о чем-то своем и сильно грустила, а я же… я корил себя за то, что не смог сдержаться и выплеснул часть из всего того сожаления, которое испытываю с того самого дня.
— Не вини себя, — добавил я, чуть остыв. — Этот Рокурю Ясуо был психом, который помешался на своей ненависти к Унигашима. Чего стоит то, что он не тронул никого, кто ушел из рода. Его цель была в уничтожении Унигашима и его гордости этого клана, — рассказал я, точно зная о чем говорю. — И все это потому, что его сын был убил из-за этой гордости. Если будем искать виноватых и карать их, нужно будет вырезать половину империи. Так что, спустим все на тормозах. — улыбнулся я.
— Тогда, я хотела бы одновременно и извиниться, и осудить тебя, братик. — вдруг продолжила она, став чуть более радостной.
— Это как? — склонил я голову.
— То, что произошло после «падения» рода Унигашима… — она внимательно следила за моей реакцией. — Первым делом братик вернул себе фамилию «Амакуса»…
— И? — изогнул я бровь.
— И это вдруг отрезвило меня… человек с самого начала причастный к роду Унигашима не стал бы заниматься подобным. И не стоит отнекиваться! — подняла она палец, и указала на меня. — Слава Унигашима была невообразимой, и ты не сможешь обосновать смену фамилии возможной выгодой. А значит ты не хотел быть Унигашима… с самого начала тебя ввязали в эту историю без твоего согласия! — неведомым мне образом девочка из таких выводов пришла к чему-то настолько далекому. — И из этого мы делаем вывод, что ты солгал мне… — в ее глазах читалось обвинение, но оно скорее было напускным. — А потом я поняла… почему ты меня обманул.
— Уж не знаю, что ты там себе напридумывала, но я ничего… — попытался было я пресечь недопонимание, но она так странно посмотрела на меня, что я замолчал.
— Я обидела тебя, — вдруг сказала она. — Очень сильно обидела, если ты даже пошел на откровенную лож чтобы отомстить. И, тогда я поняла, что, быть может, была не права, и посмотрела на ситуацию с твоей стороны. Я думала, что, скрывая правду помогаю и себе, и тебе, но… похоже я поступила с тобой слишком жестоко, и даже не знала об этом. — чувствуя вину опустила она глаза. — Но! — и уже грозно посмотрела на меня. — Вместо того, чтобы все объяснить и потребовать извинений ты решил разорвать отношения? Поссориться со мной из-за этого?! А если бы я не догадалась, мы что, так и разошлись бы на веки вечные?
В ее последних словах я чувствовал и злость, и обиду, и сожаление.
— Говорю же, ты слишком сгущаешь краски. Эта история не настолько драматична.
Она кивнула, но не похоже, чтобы я ее переубедил.
— Конечно же я думала об этом. Но твоя реакция, когда мы встретились, а также то, с какой неохотой ты со мной разговариваешь… теперь я окончательно убедилась, что права!
Прошла секунда, вторая, а за ней и третья. Я ничего не говорил, а она, похоже, ждала моей реакции. Смирившись что говорить придется мне, я решил побыстрее закончить этот бессмысленный разговор.
— Ну, допустим, — не стал я ничего подтверждать, но и отрицать не стал. — Но, если я действительно на тебя обижен, думаешь такого извинения будет достаточно? — с насмешкой спросил я.
Я не ожидал что она ответит очень уверенно:
— Да, — кивнула она. — За время что я провела с тобой, я немного поняла тебя, братик. — уголки ее губ поднялись. — Ты не умеешь обижаться. Или, правильнее будет сказать, ты очень мягкосердечен. Если кто-то признает твою правоту, чувствует за собой вину и его прощение не идет в разрез с твоими принципами — ты не найдешь в себе сил чтобы его ненавидеть.
Часть меня, которая отвечает за сознание Андрея Волкова запротестовала, но вот Акума был очень доволен услышать такой «не комплемент». Не знаю почему, но от мысли что люди видят во мне «святошу» на сердце становилось теплее, и создавалось чувство что я все делаю правильно.
— А еще я очень падок на лесть, — пробубнил я, признавая поражение.
— Если эта лесть исходит искренне. — подметила девочка.
В голове витали мысли, что может не стоило идти у нее на поводу, но… по ее взгляду было понятно, что так просто она не отстанет. Квайзер решилась идти до конца, и помириться со мной…
— Но, если ты так хорошо меня читаешь, Отохимэ-тян, чего же не поняла все с самого начала? — с интересом спросил я.
— Лисы всегда очень хорошо подстраиваются под любые условия и имеют не очень большой список врагов. Я… хоть я и выгляжу так, но моя жизнь длится уже очень долго, и за это время я забыла, какого это — ставить себя на место другого и искать свои ошибки. Можно сказать, стала слишком самонадеянной. И я благодарна что ты позволил мне вспомнить это. — улыбнулась «маленькая» лисица.