Крестовый поход

— Удачи, Звезда. Конец связи.

Все взглянули на меня.

— По местам, — скомандовала я. — Юрий Петрович, координаты приёмника и маршрут. Дэн, разворачиваемся и на форсированной скорости идём на сигнал. Мангуст, расшифровку сигнала.

Пока вахтенные выполняли мои приказы, я присела за центральный пульт и посмотрела на показания приборов. Сигнал поступил с автоматического приёмника, расположенного в узком конце сектора, дальше от нас, чем находилась цитадель. При полёте на форсированной скорости мы прибудем в этот сектор примерно через десять часов.

Сигнал был стандартный автоматический, какие издают маяки, установленные на всех звездолётах Земли, а также на спасательных капсулах и ботах.

— Я расшифровал сигнал, — сообщил Мангуст, в то время как Дэн отдавал команды по подготовке к скачку по выданному астронавигатором маршруту. — Это пассажирский лайнер «Пьер Гартэн», порт приписки Земля, частный космодром Амазония, Венесуэла.

— Данные по звездолёту, — распорядилась я.

— Ищу, — откликнулся Мангуст. — Это звездолёт из серии «Серебряная лань». Было выпущено восемнадцать лайнеров, все построены на Венере. Этот — девятый по счёту. Стандартный пассажирский лайнер эконом-класса. Десять членов экипажа, шестьдесят восемь пассажиров. До настоящего времени ни один из звездолётов этой серии в аварии не попадал.

— Как он здесь оказался?

— Звездолёт «Пьер Гартэн» вылетел восемнадцатого сентября сего года с Земли назначением на Тиртану.

Я резко обернулась и посмотрела на него. Мангуст поймал мой взгляд и пожал плечами.

— Тут так написано. Должен был прибыть к месту назначения двадцать пятого сентября, но не прибыл. А, вот… Двадцать второго узлом связи перевалочной станции «Аласар Сарай» было принято сообщение о том, что из-за неисправности в системе охлаждения реактора командир принял решение прервать полёт и выйти из сверхсветового режима для проверки и ремонта оборудования. Станция запросила у него, не нужна ли помощь, он отказался и больше на связь не выходил. Сектор входит в зону патрулирования Тиртанского флота. Они всё обыскали, но ничего не нашли. Предполагается, что звездолёт снова вошёл в режим сверхсветовой скорости, и авария случилась уже после этого. Проводится расследование, которое пока не дало результатов. Тиртанцы продолжают поиски.

— «Аласар Сарай», — я задумчиво взглянула на Булатова. — Это примерно на полпути от Земли к Тиртане.

— Крупная перевалочная станция, — кивнул он. — Используется как один из официальных ориентиров на трассе и входит в систему пеленгов. Это очень оживлённый район. Там проходят несколько трасс, в том числе Алкоро-Лознийская.

— От нас до этого района парсеков двести будет, если не больше.

— Больше, но не намного: двести тридцать пять и семьдесят четыре сотых.

— И откуда он тут взялся? Да ещё три недели спустя.

— Если в режиме сверхсветовой они сбились с курса… — повернулся ко мне Кроу.

— Не отвлекайтесь, лейтенант, а то мы тоже собьёмся, — проговорила я.

— Прошу прощения, — он вернулся к своей работе.

Остальные заинтересованно смотрели на меня.

— Ладно, на месте разберёмся, — проговорила я, встав из-за пульта. — Что раньше времени гадать.

Я вернулась в свой отсек и, сев за компьютер, запросила всю информацию по лайнеру «Пьер Гартэн», включая план и характеристики звездолёта, состав экипажа и список пассажиров, летевших этим злополучным рейсом. К счастью, их было не так много — тридцать шесть человек. Просмотрев сведения об экипаже, я убедилась, что на лайнере служили опытные специалисты, а капитан имел стаж полётов в гражданском космофлоте более тридцати лет.

Звездолёт был не старый, летал всего шесть лет. И хотя использовался активно, находился в хорошем техническом состоянии, постоянно проходил техобслуживание и плановые доковые ремонты. Техническая инспекция проверила его за три месяца до вылета и дала допуск к эксплуатации на ближайшие три года. Предполётные проверки тоже были выполнены с соблюдением всех требований строгих стандартов Ассоциации пассажирских флотов.

Тем не менее, лайнер оказался слишком далеко от трассы, по которой совершал свой рейс, и теперь подавал только стандартный сигнал бедствия, не выходя на связь. Можно было не сомневаться, что связисты «Кронштадта» пытались вступить с ним в переговоры, но о том, что им ответили, Барбара не сказала. Значит, работает только маяк.

Не найдя ничего, что могло бы мне подсказать, что произошло с лайнером, я решила отложить решение всех вопросов до того момента, когда у меня будет достаточно информации.

После ужина я отправила всех свободных от вахты членов экипажа отдыхать, предупредив, что, возможно, в спасательной операции придётся задействовать всех.

В два часа ночи по времени звездолёта экипаж снова занял свои места. До выхода из подпространства оставалось пятнадцать минут. Атмосфера напряжённого ожидания, казалось, заполнила отсек. Две недели бесконечного поиска, наконец, дали какой-то результат. В нависшей тишине все прислушивались к переговорам Хока, занявшего место пилота, с механиками.

— Выходим, — сообщил он, и его пальцы быстро и легко запорхали над пультом. Картинка на лобовом экране изменилась.

— Вышли чисто, — сообщил Булатов и указал вперёд влево. — Вон видите, мигает огонёк? Это автоматический приёмник, передавший сигнал.

Но я смотрела не на огонёк, а на экран локатора.

— В полутора единицах от нас в секторе шестьдесят пять — восемьдесят три — сорок два вижу объект, — сообщил стажер Кнауф, долговязый востроносый юноша с рыжим вихром на макушке. — Только он не очень похож на лайнер.

— Размеры? — уточнила я.

Он замешкался.

— Пусти, — прошипел Вербицкий, буквально спихнув его с кресла. — Координаты правильные. Объект продолговатый, овальной формы, шесть метров в длину, четыре — в диаметре в самой широкой части. Похоже, это самоходная спасательная капсула на семь человек.

— Подтверждаю, — услышала я голос Мангуста, находившегося наверху за центральным пультом стрелкового отделения. — Вижу её.

На боковом экране появилась безвольно плывущая в пространстве серебристая капсула, по форме похожая на кокон шелкопряда, с опознавательными знаками на борту. Хок включил маневровые двигатели и на лёгком вираже вывел баркентину к капсуле.

— Я пытаюсь связаться, — сообщил Вербицкий. — Не отвечает.

— Десантируемся? — уточнил стоявший рядом с моим пультом Белый Волк.

— Берём целиком, — распорядилась я. — Будьте осторожны.

— Ветер, готовь катер «краб», — приказал Белый Волк. — Пойдёшь со мной. Донцов — на связи. Мангуст, готовь пятую камеру. Разрешите идти, командор?

— Выполняйте, — кивнула я.

Он вышел. Затем на экранах, установленных в командном отсеке, мы могли видеть, как в днище баркентины открылся люк, из него выплыл широкий катер и направился к капсуле. Он зашёл сверху и завис над серебристым коконом. Едва заметное вращение кокона прекратилось, он застыл, зафиксированный тисками силовых полей катера. Затем катер двинулся к баркентине, увлекая за собой капсулу.

Пятая камера была специально приспособлена для приёма объектов, представляющих определённую опасность для баркентины и экипажа. Это небольшой зал, стены которого обшиты бронёй и нашпигованы камерами и датчиками, а на мощных опорах и штангах укреплены излучатели и пулемёты.

Умело манипулируя силовыми потоками, Белый Волк выдвинул капсулу из-под днища «краба», подвёл под открывшийся люк карантинной камеры, куда его аккуратно затянуло. Люк закрылся и «краб» вернулся в свой ангар.

Пока стрелки надевали защитные костюмы, я задумчиво рассматривала капсулу, блестевшую в свете прожекторов. Она неприятно напоминала саркофаг.

— Доктор, спуститесь вниз, — распорядилась я, заметив, что Белый Волк готов открыть дверь камеры.

— Уже иду, — откликнулся Джулиан.

Стрелки зашли в камеру, и дверь за их спинами закрылась. Белый Волк включил объектив на щитке своего шлема. Мангуст и Хэйфэн встали по бокам, держа руки на рукоятках бластеров. Белый Волк нажал несколько кнопок на клавиатуре, укреплённой на широком браслете защитного костюма. Замыкающее устройство двери откликнулось на стандартный сигнал, и продолговатая крышка откинулась, превращаясь в лестницу.