Крестовый поход

— Зачитать права? — улыбнулся Оршанин.

— Я помню, — успокоил тот и направился к боту.

Мы поднялись на борт. Дэн задраил люк и сел за пульт. Карнач, заметив прикованного наручником к скобе молодого красавца, остановился и посмотрел на Оршанина.

— Меня тоже пристегнёшь?

— Расслабьтесь, комендант, — проворчал тот. — Не думаю, что ваш послужной список произведёт на инспекторов столь неизгладимое впечатление, что у вас не будет шансов через пару лет оказаться моим командиром.

— Предусмотрительный парнишка… — усмехнулся Валуев, присев на скамью рядом с мрачным узником. — Возьмём на заметку.

Тот черноокий красавец внимательно и несколько настороженно смотрел на меня, а потом спросил:

— Ваш демон тоже возвращается домой?

Я изумлённо взглянула на него, а потом поспешно отвела взгляд, не зная, что сказать.

Всё время полёта до баркентины, я задумчиво смотрела в окно, хотя ничего интересного для меня там не было. Напротив меня сидел Хок с котом на руках. Я знала, что он смотрит на меня, и его интерес, или, может, участие, вызваны этим странным вопросом черноглазого юноши. Но мне не хотелось ничего говорить.

Боты вошли в расположенные в трюме баркентины ангары. Когда люк открылся, я первая выскочила по ещё не до конца опустившемуся пандусу и вышла из ангара. Мне самой хотелось знать ответ на этот вопрос. Я шла по коридору, удерживая себя от того, чтоб запросить сведения о наличии членов экипажа на борту, а потом подумала: «Какого чёрта!» И взглянула на экран радиобраслета, набирая запрос на панели. Ответ пришёл сразу. Интересующий меня член экипажа находился в восьмой каюте. В следующий момент я со всех ног побежала к ближайшему лифту и взлетела на восходящем потоке на жилой уровень.

Подойдя к двери каюты, я поднесла руку к звонку, а потом просто откатила створку в сторону.

Джулиан стоял в гостиной, поправляя воротник свеженькой госпитальерской формы. Повернувшись, он взглянул на меня, а спустя мгновение, я уже оказалась в его объятиях, и сама обнимала его так крепко, словно собиралась удерживать всю оставшуюся жизнь.

Мы задержались на орбите ещё на день. Инспектор Куренной перешёл на борт линкора «Георгин», чтоб передать необходимую информацию своим коллегам из Торгового Галактического Союза.

Мы, в свою очередь, нанесли визит на крейсер «Железнопёр», который внутри походил на небольшой город, где веками жили ригорцы Барбада, посвятившие себя борьбе с Вселенским злом. Жили они довольно аскетично, но оказались очень гостеприимными хозяевами. Вечер прошёл весело, а я услышала от капитана Бронта столько интересного, что хватило бы на трёхтомник, этакую антологию пилотских баек. Впрочем, не исключено, что многое из того, что он рассказал, было не далеко от истины, потому я слушала внимательно и мотала на ус. Неизвестно, что пригодится в работе.

Поздно вечером мы простились с ригорцами, пригласив их на следующий день нанести ответный визит, и вернулись на звездолёт.

Джулиана в каюте не оказалось, и я поднялась в медотсек. Я заметила, что вид у него после возвращения был слегка настороженный и очень виноватый, но усиленно не замечала этого, не задавала никаких вопросов, и вообще вела себя как пай-девочка.

Войдя в процедурный кабинет, я увидела там Джулиана и Кирилла Оршанина. Они стояли возле небольшого стола, на котором лежало что-то странное, металлическое и покрытое перьями.

— Прости, но я даже не знаю, что это такое, — проговорил Джулиан, глядя на странное устройство на столе.

— Это птица, док, — объяснил Кирилл. — Живая и очень несчастная. Я обещал вернуть её домой, и она мне поверила. Я даже выяснил, что она с Ригора. Но теперь, получается, я её обманул. Она умрёт одна, среди чужих…

Я остановилась рядом, и Джулиан обнял меня за плечи.

— Это живое? — спросила я удивлённо.

— Это ригорский железнопёр, — пояснил Кирилл, и голос его дрожал, как у ребёнка, который вот-вот заплачет.

Не знаю, что меня больше поразило, то, как расстроился Пёс войны из-за инопланетного маленького существа, или внезапная мысль, что, скорее всего, дом этой птицы здесь, совсем рядом, но я протянула руку и погладила его по мягким перьям. Мне очень хотелось, чтоб он вернулся домой и был счастлив. Наверно, в голову мне ударил ригорский грог, которым угощал меня капитан Бронт.

— Никто не должен умирать в одиночестве, — заявила я, взглянув на Джулиана.

— Возможно, ты права, — задумчиво кивнул он, снял руку с моих плеч и закатал рукава.

Я отступила в сторону, с волнением наблюдая за ним, потому что поняла, что он собирается сотворить маленькое доброе чудо. Мне отчаянно хотелось, чтоб у него получилось.

Он сложил ладони и опустил голову, потом посмотрел на меня и улыбнулся.

— Правильно, помогай мне.

Он развёл ладони и из них заструился прозрачный золотистый свет. Он поднял ладони и задержал их над птицей. Я видела, как мягкое тёплое свечение проходит внутрь серых перьев, поблескивает на металлических пластинках и подсвечивает это странное создание изнутри. И птица встрепенулась. Она потянула сперва серые лапы с большими загнутыми когтями, потом — крылья, потом шевельнула головкой с хохолком и, наконец, один из её маленьких круглых глаз открылся и оказался молочно-белым. Осторожно пошатываясь, птица попыталась встать, упала, звякнув о стол, потом всё-таки села, нахохлившись и посматривая по сторонам, зябко кутаясь в свои серые крылья.

— Гамаюн, — прошептал Кирилл, радостно глядя на неё. — Ты узнаёшь меня?

— Говори с ним по-ригорски, — посоветовала я. — Скажи, что крейсер «Железнопёр» здесь и завтра капитан Бронт придёт сюда и заберёт его домой.

Я говорила по-русски, но то ли птичка обладала телепатическими способностями, то ли выучила у сварожичей наш язык, но она меня поняла и, подняв голову, распустила свои крылья двумя железными веерами, и издала радостный крик, такой же пронзительный, как скрип железа по стеклу.

Кирилл рассмеялся и протянул руку. Железнопёр сел на неё, а потом, осторожно перебирая лапами, явно стараясь не поранить, перебрался на его плечо.

— Спасибо, док, — улыбнулся Кирилл.

— Пожалуйста, — улыбнулся Джулиан и снова обнял меня за плечи.

Кирилл направился к дверям, но вдруг остановился.

— Доктор, может человек превратиться в зайца? — спросил он.

— Может, — серьёзно кивнул Джулиан. — Это называется лепантропия. А что?

— Да так, — таинственно улыбнулся Кирилл и ушёл.

Джулиан уткнулся лицом в мои волосы, а потом проговорил:

— Меня несколько беспокоит твоё состояние после того, как ты вздумала таранить заминированный беспилотник. Может, поскольку мы всё равно здесь, проведём сканирование?

— Ты не это хотел сказать, — улыбнулась я, оборачиваясь. — И мне не хочется лежать на жёстком столе под этими объективами и щупами.

— А чего тебе хочется? — поинтересовался он.

— Мне хочется в тёплую, мягкую постель, где я, наконец, буду не одна. К тому же, как мне кажется, пришла пора извлечь пользу из того непреложного факта, что здесь очень… очень… длинные ночи…

Он усмехнулся, в глубине его глаз блеснул прозрачным изумрудом зеленоватый отблеск. Я надеялась, что мне это не привиделось.

Впервые долгая ночь не показалась мне бесконечной и тягостной. Напротив, утром мне вовсе не хотелось вылезать из-под одеяла, и только поданный в постель кофе, приправленный нежным поцелуем любимого мужчины, сподвиг меня на то, чтоб окончательно проснуться и отправиться в душ.

Я вошла на мостик как раз вовремя, чтоб увидеть направляющийся к нам от крейсера ригорцев челнок, напоминавший маленький утюжок без ручки. Капитан Бронт, явившийся к нам с ответным визитом, взял с собой только ближайших помощников, которых было десять. При этом он явно учитывал, что наша баркентина, несмотря на её немалые размеры, не является колонией, и обслужить огромный экипаж крейсера нам было бы не легко. Я была благодарна ему за такую деликатность, хотя в столь радужном настроении вполне могла бы закатить пир для всего флота Барбада.