Крестовый поход

Подняв руками голову богатыря, она прижалась к его лицу щекой и зашептала:

— Лада, лада мой! Что с тобой, сокол мой? Открой очи свои ясные…

Дальше шёпот её стал почти не слышен, и лишь скорбно опущенные плечи под алым плащом говорили о её горе.

Очнувшись, застонал Йорк. Женщина вздрогнула и подняла на него горящий злобой взгляд огромных глаз, а потом, вырвав из ножен на поясе кинжал, рванулась к нему.

— Стойте! — Игорь бросился к ней и, упав между нею и Йорком на колени, удержал её руку. — Не надо, он уже связан.

— Кто ты такой? — воскликнула она, свирепо взглянув на него. — Как смеешь защищать его!

Игорю показалось, что в следующий момент эта сказочная красавица вонзит свой украшенный чернью кинжал в его сердце, но слабый голос остановил её.

— Сей витязь жизнь мне спас, — хрипло произнёс Ясноок, повернув голову.

— Лада, — пробормотала женщина, обернувшись к нему, и тут же, забыв о Куренном и Йорке, вернулась к своему возлюбленному. При этом она очень предусмотрительно убрала оружие обратно в ножны. — Лада мой, — улыбалась она и гладила пальчиками его лицо.

— Рана не опасная, — успокоил её Игорь. — Через недельку на ноги встанет.

— Ты спас моего мужа? — спросила она, взглянув на инспектора прекрасными, влажными от слёз глазами. — Проси у меня всё что хочешь! Всё дам…

— Я рад, что помог вам, — пробормотал он и поднялся на ноги.

К ним уже подошёл Оршанин и опустился рядом с Яснооком.

— Здрава будь, княгиня Млада, и ты здрав будь, государь Ясноок, — проговорил он, взяв руку вождя степняков. Тот улыбнулся и чуть сжал его пальцы. — Мы тут всё разведали. На «Сангриле» девяносто шесть человек, из них на ногах — не больше тридцати. Остальные пострадали при ударе звездолёта о поверхность планеты. Кроме этого чудика вряд ли кто будет сопротивляться. По крайней мере, оставшиеся в живых генералы им такой приказ не отдадут.

— Откуда знаешь? — подозрительно взглянула на него княгиня.

Оршанин обернулся. В нескольких шагах от них стоял генерал Бризар, бледный и измученный. Безнадёжно взглянув на Куренного, он перевёл взгляд на княгиню, достал из ножен меч и, развернув его горизонтально, протянул ей. Вышедший из толпы степняков воевода Ворон принял меч и положил руку на плечо бывшего генерала Ордена.

— Ну, пойдём, милок…

— Государыня, — Кирилл умоляюще взглянул на Младу, — не надо б лишней крови. Они сдадутся.

— Ловок ты этих ворогов на сдачу сговаривать, — усмехнулся Ясноок, которому сильно полегчало после инъекции обезболивающего. — Ох, ловок!

— Где Морган, ловкач? — подошёл к нему Куренной.

— Я его к лестнице наручниками прицепил, — ответил Оршанин. — Мне моего генерала найти надо было, — и шепотом добавил: — И хорошо, что нашёл. Они уже единогласно решили сдаться, только не знали, как это сделать.

— Молодец, — похвалил в полголоса Куренной. — Продолжай в том же духе.

— Служу Звёздному Отечеству! — подмигнул Кирилл и обернулся к княгине. — Разреши, государыня, я к ним схожу и от твоего имени прикажу выйти в галерею и оружие сдать.

— Ступай, голубь, — усмехнулась она и снова ласково взглянула на мужа. — Не до них мне сейчас…

Не прошло и часа, как в галерее собралось около трёх десятков бледных и унылых раймонитов, а в нескольких метрах от них образовалась куча из мечей, кинжалов, лучемётов и бластеров. Воевода Ворон велел отвести пленных в каземат, предназначавшийся раньше для перевозки живого товара, и расставил по всему «Сангрилу» караул из самых надёжных ратников. Оружие и пленённых генералов Ордена княгиня забрала с собой в город. Стрелки и старпом остались на «Сангриле», чтоб присмотреть за порядком, а заодно подробнее обследовать звездолёт. Куренной и Оршанин поехали с княгиней в Камень-город, как желанные гости.

В городе Кирилл сразу повёл своего друга ко двору Матрёны, где их приняли, как родных. Немалых трудов стоило Кириллу уговорить радушную хозяйку не поднимать всю дворню, чтоб тут же ночью накрыть широкий стол. Всё же в горнице, которую отвели гостям, Матрёна выставила на стол всё, что нашлось на кухне и, пожелав друзьям доброй ночи, пошла спать.

— Тут лучше, чем у княгини в тереме, — сообщил Кирилл, отламывая от огромного пирога большой кусок. — Там напряжно, шумно, да и не до нас теперь. Ясноок ранен, Боян тоже, наверно, от раны ещё не оправился. Глядишь, за беготнёй и накормить забудут. Налей-ка, брат Акела, по чарке хмельного мёда и выпьем за встречу!

— Давай, — Игорь налил из кувшина с горлышком, похожим на лебединую шею, густой ароматный напиток в две чарки.

Мёд горячей волной пробежал по телу, и Игорь блаженно откинулся на лежавшие на широкой скамье подушки.

— Есть и в нашей работе положительные моменты, — заявил он.

— Теперь и я убедился, что есть, — согласился Кирилл.

— А княгиня-то, какая красавица, — прошептал Игорь, мечтательно глядя в потолок.

— Млада? — переспросил Кирилл несколько озабочено. — Красавица… как тигрица, на которую лучше через прочное стекло в сафари-парке смотреть.

— А мне нравятся такие женщины, которые и коня на скаку, и в горящую избу…

— И по шее, если что не так…

— Не без этого, — усмехнулся Игорь.

— Женщины, — вздохнул Кирилл. — Ты вон даже жениться успел, детей наплодил. А я… Пёс безродный.

— У тебя всё впереди.

— Да кому я нужен! Ты вон какой красавец, высокий, статный, лицом — икона, на словах — соловей. А я… Знаешь, я ведь в школе влюблён был. А она на меня даже не взглянула ни разу, как будто я — пустое место. А я её, может, до сих пор люблю. Иволга, помнишь? В нашей группе училась.

— Иволга? — задумчиво переспросил Куренной.

— Зоя, — обернулся к нему Кирилл. — Зоя Бережная. Ты не знаешь, что с ней стало?

— Ничего. Она на Земле, работает в конторе, в аналитическом отделе.

— Шутишь? Она ж собиралась в дальний космос, подвиги совершать.

— Она сразу после школы замуж вышла, за Румына.

— Румын? Чернявый такой? Миша Штольцман.

— Точно. Он погиб через год в том самом дальнем космосе. А Зоя осталась одна с двухмесячной дочкой на руках.

— Так она одна сейчас?

— Нет, снова замуж вышла. И снова неудачно.

— За кого-то из наших? — нахмурился Кирилл.

— За меня, Черкес. Только я не знал, что ты в неё влюблен был.

— Да ладно, дело прошлое. А почему неудачно?

— Потому что я после той последней операции никак в себя прийти не мог. Сперва ей сообщили, что я погиб, а потом, когда я вернулся… Думаю, что для неё лучше б было, чтоб погиб.

— Дурак ты, Акела, — проворчал Кирилл, вытягиваясь на соседней лавке. — Помотался бы как я, без имени, без родины, без родных, без надежды, без будущего, знал бы, что такое «лучше б погиб». А у тебя семья, дети, руки-ноги целы, голова варит. Совесть, брат, иметь надо.

— Твоя правда, — усмехнулся Куренной. — Полечу с вами домой, семейную идиллию налаживать.

— Вот это — правильно. У вас всё получится. Вы с Зоей — хорошие.

Игорь покосился на него, а Кирилл с мечтательной улыбкой смотрел на огонёк, выглядывавший из носика смешного, похожего на чайник, светильника. А потом за окном во дворе послышались голоса, и Кирилл резко приподнялся.

— Что-то случилось, — проговорил он и, встав, подошёл к окну. Отворив его, он выглянул во двор и увидел ратника, которого часто видел рядом с воеводой. Тот разговаривал с матрёниными братьями.

— Что случилось? — крикнул Кирилл.

— Спи, парень, — отозвался Влас. — До утра время есть. А по утру княгиня войско собирает. Крепость раймонитскую брать будем.

— Час от часу не легче, — проворчал Кирилл, закрывая окно, и посмотрел на Куренного. — Значит так, Акела, ты отдыхай, а я к княгине. Вот уж не знал, что штатным парламентёром стану.

Выбежав из дома, он промчался по тёмным улицам и взбежал на высокое крыльцо терема. Его узнали и, когда он заявил, что у него до княгини есть дело важное, препятствий чинить не стали.

Заспанная сенная девушка проводила его в покои княгини. Он вошёл в высокую светлую горницу, где у стены стояла широкая кровать. На ней лежал Ясноок, а рядом сидела в домашнем белом платье княгиня. На коленях она держала серого зайчика, которого ласково поглаживала по длинным ушам.