Крестовый поход

— Здравствуй, голубушка, — ласково поздоровался он со мной. — Мне твой стрелок всё рассказал. Спасибо за предупреждение. Млада ополчение поднимает. Я своих гонцов уже отправил в степь и в леса. Они до утра наших соберут. А там ещё посмотрим, кто кого.

— Садись, княже, — расцвела Матрёна, зардевшись в присутствии Ясноока. — И ты, сынок. Тоже замёрз да устал…

Они уселись за стол, и Ясноок принялся выспрашивать у меня, как я оказалась в степи. Закусывая отвар пирогами, не забывая о киселе и варенье, я рассказала ему, как тот стрелок, которого раймониты украли в Коруче, от них сбежал и предупредил нас о готовящейся атаке. Как мы прикрывали Коруч, а потом мне пришлось лететь на перехват беспилотника.

— Не к добру эти ироды осмелели, — пробормотал он, выслушав меня. — Что-то худое они задумали. И очень торопятся, раз на такую наглость решились. Пойду-ка я, Младе это расскажу. Пусть старейшин собирает и советуется. Надо ж, на корсов руку подняли! Миссию взорвать пытались! Не к добру это, — он поднялся из-за стола. — Отдыхай, голубушка. Ни о чём не тревожься. Спасибо за хлеб-соль, Матрёнушка.

— Да ничего ж не откушали! — сокрушённо всплеснула руками хозяйка.

— Да вот пирогов твоих с собой возьму, — он подхватил с тарелки три ватрушки. — А рассиживаться некогда. Забот полон рот.

Ясноок ушёл. За ним, зевая, ушла и хозяйка. Кирилл заботливо посмотрел на меня.

— Может, поспите, Дарья Ивановна?

— Я уже выспалась. Если не очень устал, расскажи мне, как ты уцелел, да ещё выбрался от раймонитов?

— Мир не без добрых людей, как справедливо говорит Матрёна Федосьевна, — улыбнулся он. — Конечно, расскажу. Мне тоже не до сна. Всё ещё адреналин бурлит.

И он, как всегда точно, чётко и подробно начал рассказывать о своих приключениях. Я слушала внимательно, поражаясь и его умению выкручиваться из сложных ситуаций и невероятному везению.

— Кстати, вам привет от старого знакомого, — неожиданно проговорил он, прервав повествование. — Передаю дословно: «Весь ваш, Дарья Ивановна, Александр Карнач». Это имя вам о чём-то говорит?

— Он что там делает? — пробормотала я.

— Он комендант крепости.

— Наверно, хороший комендант, — вздохнула я, припомнив высокого скуластого юношу с чёрными кудрями.

Это был единственный случай, когда я оставила стажёра в своём экипаже на «Эдельвейсе» для дополнительной подготовки. Мальчик был ответственный и очень талантливый, прослужил у меня полгода, получил звание лейтенанта, а перед самым назначением старшим стрелком на другой звездолёт подразделения, неожиданно попал в скверную историю. Причём, отпираться не стал, вину признал и был уволен со службы. Я тогда была очень расстроена, но подумала, что по молодости все допускают ошибки. Пара лет службы на гражданке, и я помогу ему вернуться во флот. Но он, едва получив приказ, улетел с Земли. Больше я о нём ничего не слышала. Изредка вспоминая о нём, я неизменно жалела о потраченном впустую времени, и о хорошем офицере, которого лишился космофлот. Оставалось лишь надеяться, что он с пользой и по назначению применит полученные на Земле и на «Эдельвейсе» знания. И вот я узнаю, что он комендант пиратской крепости, с которой мы воюем…

Кирилл внимательно смотрел на меня.

— Прежде чем расстраиваться, давайте я расскажу вам, как я с ним познакомился, и чем дело закончилось.

Он продолжил рассказ. И чем дальше я слушала, тем больше узнавала в грозном коменданте Сашу Карнача. Кирилл закончил, и я слегка утешилась.

— В большинстве своём, Кирюша, люди всё же не меняются, — сделала вывод я. — Главное, по-хорошему в них разобраться. Думаю, что Карнач в нас стрелять не будет.

— И другим не даст, — уверенно кивнул Кирилл. — Правда, он очень любит про себя всякие гадости рассказывать.

— Это есть, — усмехнулась я, и в следующий момент у меня мелькнула мысль, что Саша тогда не делал то, что вменялось ему вину, а просто прикрыл своего дружка Сергея Пегова, который через полгода всё равно вылетел из флота по дисциплинарке. — Ладно, — вздохнула я, — при встрече я с ним побеседую. У меня к нему будет ряд вопросов, на которые ему придётся ответить честно и откровенно.

— А Акела сейчас на баркентине? — спросил Кирилл.

— А ты думаешь, он в состоянии был усидеть? Я ж тебе говорю, люди не меняются. Он там, у раймонитов. Но давай теперь я расскажу тебе всё, что ты пропустил за это время.

Спустя пару часов мы всё-таки легли спать на лавках в тепло натопленной горнице. Рано утром нас разбудили крики во дворе. Братья Матрёны, натянув кольчуги и прихватив мечи и копья, собирались в ополчение. Тут же горестно голосили их жёны, под ворчание Матрёны, которая совестила невесток, что они рано хоронят мужиков.

Я проверила исправность радиобраслета и убедилась, что космофлотовская техника, как всегда, в полном порядке. Вызвав баркентину, я услышала голос Хока. Он сначала невероятно обрадовался, услышав мой голос, потому что стрелки следили за моей эскападой и не видели, как я перед своим героическим тараном покинула «Грум». Самое интересное, что они несколько раз прокрутили видеозапись этого подвига, и пришли к неутешительному выводу о моей гибели. Мангуст чуть не застрелился, вспомнив, что не предупредил меня об отключении катапультирующего устройства.

Когда первая радость прошла, Хок начал рычать и требовать у меня ответа, как я посмела не сообщить ему при первой возможности о своём чудесном спасении. Всю ночь экипаж пребывал в состоянии шока и глубокого траура, с ужасом думая, как они сообщат о гибели дочери, матери, бабушки, жены и национальной героини всей моей родне и опечаленному человечеству.

Прервав его возмущение на полуслове, я приказала выслать за мной хорошо защищённый катер, потому что Камень-город уже, скорее всего, окружён раймонитами.

— Сами видим, — проворчал он. — А потому вылетаю сам на последнем уцелевшем «Груме».

Надев выстиранную, высушенную, и местами подштопанную форму, я вышла во двор. Кирилл побежал в княжеский терем предупредить о том, что за мной прилетят, чтоб не задействовали местную систему ПВО. Матрёнины братья всё ещё были во дворе и под приглушённые всхлипывания жён, со знанием дела проверяли надёжные ормийские лучемёты.

Кирилл вернулся и повёл меня на площадь, где княгиня разрешила краткую посадку катера. Пока мы стояли в ожидании, Кирилл сообщил, что со мной не полетит.

— Я останусь. У меня должок тут перед одной птичкой, — пояснил он. — К тому же что-то мне подсказывает, что раймониты не зря нахрапом действовать начали. Тут какая-то хитрость, и я должен знать, какая. Ну и сварожичам ещё одна боевая единица будет не без пользы.

Когда «Грум» приземлился на площади, я забрала с панели мобильный коммуникатор и отдала Кириллу, чтоб он был на связи. Потом запрыгнула в салон и, сев в дополнительное кресло, пристегнулась.

Уже поднимая «Грум», Хок покосился на меня.

— Может, расскажешь, как тебе удалось спастись?

— Прежде, я должна сама это понять, — пробормотала я, глядя через дымчатое стекло на просторное голубое небо.

Но перед глазами у меня всё ещё стоял тот нежный и печальный взгляд зелёных глаз, от которого на душе становилось тепло и немного грустно.

Когда мы пролетали над равниной, я увидела впереди один из лагерей раймонитов, окруживших Камень-город. Хок уже рассказал мне, чем закончился воздушный бой на подступах к городу корсов. Оставшиеся два «Бронтозавра» зажали его «Грум» в клещи, что вынудило Булатова пойти на решительный шаг. Он вывел баркентину в район боя, и Донцов в упор расстрелял оставшиеся бомбардировщики, выпустив по ним два «Молота Тора».

Неизвестно, знали ли стоявшие внизу в ожидании битвы раймониты о том, что их товарищи, отправившиеся бомбить Коруч, погибли в бою с «Грумами», но сейчас они пытались подбить нас из лучемётов. Занятие столь же глупое, сколь и бесперспективное.

Мы пролетели над ними и взяли курс на Коруч.

— Бороздящий-Озёра обиделся на нас, — сообщил Хок. — Он не понял, что мы их защищали, решил, что мы по своей инициативе перелетели в его владения и устроили опасные игры со своими соплеменниками, чем подвергли гостеприимных хозяев опасности.