Крестовый поход

И, наконец, Донцов ошибся. Стремясь, во что бы то ни стало, достать противника, он сделал резкий выпад. Хок, вместо того, чтоб, как обычно, уйти назад, резко выдвинулся вперёд и влево, после чего рука Донцова с кинжалом оказалась справа от него, мгновенно подступил к противнику, развернулся и левой рукой выбил кинжал из его руки. А после этого с изяществом танцора завершил поворот и замер, снова поднеся лезвие своего клинка к шее Донцова. Всё произошло так быстро, что финал схватки показался неожиданным, хотя мне было ясно, что ради этого изящного и предельно краткого завершения Хоку пришлось изрядно покрутиться, провоцируя противника на ошибку.

— Дагассу держат вот так, — проговорил Хок, подняв кинжал выше, чтоб Донцов мог увидеть, что большой и указательный палец пропущены сквозь кольца, образованные дужками гарда и выемками клинка. — Потому что рукоятка слишком коротка, чтоб надёжно зафиксировать руку.

— Спасибо, я запомню, — кивнул Донцов.

— Двойная победа, старпом, — проговорил Белый Волк. — На баркентине по-прежнему нет никого, кто бы лучше тебя владел кинжалом. Но, честно скажу, такого от тебя не ожидал даже я.

— Достойный противник заставляет искать новые приёмы боя, — Хок протянул руку Донцову. — Мы ещё к этому вернёмся.

— Непременно, — усмехнулся тот, пожимая его руку.

— Отличное начало тренировочного сезона, — произнес Белый Волк, провожая взглядом недавних противников, которые вместе уходили с площадки. — Кто-нибудь ещё хочет поразить наше воображение или начнём тренировку?

Я молча встала и расстегнула куртку. Все повернулись ко мне. Конечно, можно поспорить о том, допустимо ли командиру корабля в присутствии подчинённых снимать мундир, но мне не хотелось, чтоб командорские нашивки и наградные планки мелькали перед глазами моего соперника. По рядам зрителей пробежал шепоток. Понятно, зрители были заинтригованы. До меня уже доходили слухи о том, что о моих талантах ходят легенды, я даже подозреваю, кто был их источником. Но до этого лишь избранные имели возможность увидеть меня в деле.

Я уже не беспокоилась о том, какое впечатление произведу, удастся ли мне справиться с Тонни. Это не имело значения, потому что я знала, что стоит мне встать в мою любимую стойку вакигамаэ, я перестану думать обо всём, кроме боя. Вернее, я вообще перестану думать. Моё сознание станет гладким и прозрачным, как гладь озера, как поверхность зеркала. А что будет дальше, совершенно не будет иметь значения.

Я молча подошла к стене и взяла выбранное раньше оружие. С другой стороны так же молча подошёл Тонни Хэйфэн и снял с крючьев свой меч.

— Командор… — почтительно произнёс Белый Волк и ушёл с площадки. Он имел в свое время возможность наблюдать мои тренировки с Таро Кацухиро и с тех пор считал, что не может быть судьёй в моих поединках.

Я встала напротив Тонни и поклонилась, как того требует этикет. Мой соперник также склонился в почтительном поклоне. После этого я встала в стойку, отведя назад справа лезвие меча. Тонни выдвинул вперед левую руку, а меч поднял над головой, направив остриё в мою сторону. Лицо его было спокойно, а чёрные глаза напоминали пропасть без дна.

Я сосредоточилась на этих глазах, и вокруг стало абсолютно тихо и пусто, по телу прошла знакомая волна, заставившая его налиться силой и спокойствием. И поединок начался.

Описывать поединки на мечах дело неблагодарное. Все происходит слишком быстро, и мозг просто не фиксирует движения. Думать нельзя, нужно действовать, по наитию, повинуясь инстинкту и ещё какой-то неведомой силе, которая завладевает телом и ведёт его замысловатым путём к победе или к поражению.

Тонни бился отлично, быстро, легко, и в отличие от агрессивного и жёсткого Таро, изысканно и благородно. Его стиль был похож на каллиграфию, такой же стремительный, многозначный и чёткий.

Он не спешил, и у меня было время присмотреться к его действиям, почувствовать его, а потом «зацепиться» за его сознание, такое же спонтанное, как и у моего прежнего противника, и всё же чуть более логичное. Уловив несколько редких приёмов, которые он удачно вставил в поединок, я поняла, что он ценит старую школу и любит хитрые приёмы, которых, видимо, знает великое множество. В ответ я, отвечая на его очередной удар, ускользнула в сторону, как учил меня Джерри Торранс, мгновенно сменила позицию и нанесла быстрый укол из положения, в котором бы следовало рухнуть на пол. Этот приём назывался в переводе с фергийского «поцелуй стрелы». Тонни едва успел уклониться, и в его глазах мелькнуло удивление. Ну, конечно, латоми — стиль, построенный на фергийском фехтовании, стал известен на Земле лишь последние годы, следовательно, мой противник о нём не знает.

Учитывая, что ферги, всё-таки не люди, и научиться их фехтованию землянину совсем непросто, а я научилась, я поняла, что у меня пока есть некоторое преимущество над соперником. Я быстро перестроилась на латоми и стала двигаться в темпе мотылька порхающего над лугом, то и дело, вставляя известные мне приёмы: «всплеск огня», «укол цветка», «лепесток ветра», «жало наложницы» и другие под названиями такими же странными, как и производимый ими эффект. Тонни пропустил два удара, но я не стала завершать их. Мне не хотелось прерывать поединок. Было слишком интересно.

Я ускорила темп и когда в очередной раз нацелилась на атаку, мой противник вдруг лихо взмыл вверх и, перевернувшись в воздухе, по дуге пролетел над моей головой и опустился за моей спиной. Я стремительно обернулась. Ага, у него свои преимущества. Он умеет летать, стремительно перемещаться по площадке и даже исчезать. Это сделало поединок ещё интереснее. Теперь мне приходилось просчитывать не только его ходы, но и эти странные перемещения. А тут его возможности были, поистине, безграничны. И всё-таки в какой-то момент я его потеряла. Этих нескольких секунд, пока я крутилась, ища его, было достаточно, чтоб завершить поединок результативной атакой. Но, увидев его, я поняла, что он намеренно тормознулся, удержавшись от удара, верно ведущего к победе. Его глаза больше не напоминали пропасть, они азартно блестели, а на губах появилась тень улыбки. Ему тоже понравилось. Но именно это напомнило мне об обстоятельствах, в которых начался наш поединок. Это была вовсе не затейливая игра в облаках. Это был тренировочный поединок в спортзале. И сколько он длился, я сказать не могла. Главное, что он мог длиться ещё очень долго. Это игра ради игры, искусство ради искусства.

Я остановилась и с улыбкой поклонилась, давая понять, что завершаю поединок. Он понял и тут же прижал рукоятку меча к бедру и тоже склонился в поклоне.

Я постепенно возвращалась в реальный мир, слыша какие-то крики и шум. Потом я поняла, что наш поединок произвёл впечатление. Всем понравилось, и никто не был огорчён тем, что победителя не оказалось.

— Как в кино… — разобрала я, наконец, возглас Вербицкого.

Тонни Хэйфэн стоял напротив меня с мечом в руках и улыбался.

— Я получил истинное удовольствие от этого поединка, командор, — произнёс он, снова поклонившись.

— Я тоже, — призналась я, подходя к нему. — Мне даже было жаль его прерывать. Но кроме приятных впечатлений, я ещё получила и подтверждение того, что нам будет чему поучиться друг у друга. Меня заинтересовали некоторые приёмы. Должно быть, они очень древние.

— Да, я знаю много старых и даже считающихся секретными приёмов. Я покажу вам их. И надеюсь, что вы откроете мне тайны этого странного стиля, — он воспроизвёл пальцами быстрые движения порхающего мотылька.

— Я весьма поверхностно знакома с этой школой, но всё, что знаю, — покажу. А позже обязательно познакомлю вас с мастером, создавшим этот стиль на основе фехтования древней инопланетной расы. Он расскажет и покажет вам куда больше.

Тонни снова поклонился и отошёл, я вернулась с Джулиану, который подал мне куртку.

— Тебя можно поздравить? — усмехнулся он при этом.

— С чем? — уточнила я.

— Ты, наконец, нашла себе постоянного играющего тренера.