Мстительные духи (ЛП)

Гуан первым прошел в таверну, потирая руки от холода. Снег усилился, и холод проникал сквозь их плащи с мехом. Харуто едва ощущал это, но он вырос во Впадине Неба, Сачи казалась ему тропическим раем. В таверне больше никого не было, жители явно еще были на работе. Он пошел за старым поэтом внутрь, опустил свои пустые ритуальные посохи у стены. Он рухнул перед столом у двери и сгорбился, как его старые мастера пытались выбить из него, сколько он себя помнил.

— Вино и еду, — сказал Гуан, устраиваясь у камина, вытягивая руки к огню.

Хозяин таверны с детским лицом поспешил к ним.

— Готово?

Харуто не стал отвечать. Он сжался сильнее, улегся на пол, закрыв глаза.

Отдыха не было.

Что-то легкое и пушистое стукнуло его по лицу. Харуто открыл глаза, увидел Шики на своей груди, она нежно шлепала его пушистой рукой. Он застонал и сел, поднял духа за шкирку и опустил ее на ближайший столик.

— Зверь! — упрекнул он. Она хихикала.

— Готово? — снова спросил хозяин таверны.

— Ясное дело! — рявкнул Харуто. — Я разобрался с вашим гадким ёкаем. Теперь принесите нам еды.

Мужчина быстро и тихо ушел в таверну. Харуто надеялся, что он накормит их, и быстро. Гуан смотрел на него задумчиво.

— Я извинюсь, когда он вернется, — сказал Харуто и лег.

Но отдых не приходил. Он ненадолго задремал, но это не успокоило его. Жуткие бесформенные картинки мелькали в его разуме.

Они поели, и вернулся Нобу, судья. Харуто ощущал себя уже немного лучше после еды, но гнев все еще кипел под поверхностью, словно гейзер, готовый вырваться. Но это был не его гнев. Это был гнев Тяна. Это был гнев мстительного духа, крутился в его груди, впивался когтями изнутри, и ему было все равно, кому вредить.

Нобу бросил кошелек на стол и низко поклонился на четвереньках. Он побывал в Хэйве и подтвердил, что вой прекратился, а Хары Чинами нигде не было видно. Харуто решил, что не было смысла исправлять дурака.

— У вас есть кимоно? — спросил Харуто. — Я свое испортил.

Судья снова поклонился.

— У нас есть мужчины вашего размера в деревне. Вам принесут кимоно немедленно, мастер оммедзи.

Чье-то кимоно было лучше, чем ничего. Он надеялся, что у прошлого хозяина не было вшей.

— А храм? В Сачи есть храм?

— Конечно, — сказал Нобу. — Дальше по главной дороге, слева храм звезд. Он маленький, — он виновато развел руками.

Харуто закатил глаза.

— Мне нужен настоящий храм. Храм богам.

Нобу скривился.

— У Таки храм Нацуко в его доме.

Этого было мало. Ему нужен был правильный храм, чтобы благословить ритуальные посохи, или они будут бесполезными в следующую встречу с ёкаем. Он вздохнул и зажал переносицу.

— Где ближайший храм богов? — спросил Гуан. Он устроился за столом с Харуто, выглядел намного лучше после еды. Его щеки уже стали румяными, а в голосе стал проступать привычный юмор.

Нобу еще раз поклонился.

— Миназури в паре дней на юг. Думаю, там есть храм.

Хозяин таверны согласно хмыкнул.

Харуто постучал пальцем по столу. Шики дремала, сжавшись в пушистый комок, но она развернулась от звука и прыгнула на его ладонь, осторожно укусила его за палец.

— Кто-то видел незнакомцев в городе во время пожара в Хэйве? — спросил Харуто.

Хозяин таверны открыл рот, но Нобу заставил его замолчать взглядом.

— Говорите, — рявкнул Харуто. Ему не нравилось напряжение в его голосе.

Нобу вдохнул.

— Вдова Мезу говорила, что видела фигуры в капюшонах на дороге на юге, но она склонна к… фальшивым видениям.

— Тогда Миназури, — сказал Харуто, играя с Шики, переворачивая ее на спину. Ножки и ручки появились из ее пушистого тела, она отбивалась от его пальцев. Юг ощущался правильно. Месть Тяна вела его туда. Они охотились на онрё.

Глава 4

Первым признаком Миназури были глубокие следы в снегу, проложенные тут достаточно часто, чтобы лед под ногами стал твердым, как камень. Они шли три дня на юг от Сачи, и снег и холод были беспощадными демонами, Гуан был как в аду. Казалось, ад замерз, и они брели по нему, как дураки. Харуто заявлял, что дело было в высоте, что они поднимались по склону. В этом был смысл, признавал Гуан, но теория с адом была более приятной.

— Среди белых покровов

Время теряет смысл, теряет значение.

Дорога отклоняется.

— Это твое худшее стихотворение, — сказал Харуто, пробиваясь сквозь снегопад.

— Слишком холодно, чтобы думать, — сказал Гуан, зубы стучали. — Словам тяжело приходить.

Порой снегопад и тучи пропадал, и они видели вокруг глубокие долины, замерзшие озера и леса, лишенные красок. Иней покрыл его бороду, проник под плащ, снег прилип к одежде. Хуже было то, что Харуто выглядел так, словно ничего этого не чувствовал. Он был только в синем кимоно с белыми звездами, зимнем плаще, но даже не дрожал. Он говорил, что рос неподалеку, в месте, где снег не переставал падать даже посреди лета, но Гуан ему не верил. Даже люди, которые жили тут, кутались из-за холода. Харуто не чувствовал этого. Может, он ничего не чувствовал.

— Он был так сломлен, проклятьем объят. Он не искал искупления, — Гуан улыбнулся и решил это запомнить. Было слишком холодно, чтобы записать это, и его чернила точно замерзли. Он не знал, было это стихотворение о Харуто или о нем, но это не имело значения.

Следы в снегу стали бороздами от колес. И вдруг в снежном воздухе впереди появились высокие стены и открытые врата. Пара скучающих стражей смотрела на них со стены. За вратами слой снега был меньше, и Гуан видел, что два человека убирали его лопатами с главной улицы.

Стражи спросили об их делах. Харуто поднял деревянную печать оммедзи, разрешенного императором. Технически они были на территории императрицы, но это была Ипия. Никто не хотел злить оммедзи, несмотря на то, кто санкционировал его, иначе они могли наслать духов.

Немного позже полудня, и город гудел, народ носил корзинки с едой и охапки хвороста. Женщина прошла мимо с детьми, которые старались ловить снежинки языками, не слушая ее. Пара солдат в кожаной броне и шлемах стояли и болтали у жаровни, их дыхание вылетало в воздух паром. Поверх брони у них были шкуры, они держали копья, но не обращали внимания на что-нибудь вокруг себя. Город тянулся вокруг них, низкие деревянные дома прижимались к двухэтажным постоялым дворам и складам с острыми крышами, покрытыми черепицей. Это место было во много раз больше Сачи, может, даже больше Кайчи, старого дома Гуана в Хосе. Казалось невозможным, что город, покрытый снегом, был куда больше поселения, которое окружали зеленые поля, а река текла, а не была замерзшей.