Страница 1 из 16
Екатерина Орлова
Выгодный брак
Выгодный брак
Возможно ли соблазнить собственного мужа? Особенно если:
а) я неопытная девственница;
б) мы даже не целовались;
в) мы почти не знакомы.
И при этом он сноб, каких поискать! У него все по расписанию, все подчинено порядку. И только один фактор выбивается из стройного течения его жизни: он получил в жены взбалмошную девицу, которую секс по расписанию не устраивает. Теперь передо мной стоит цель во что бы то ни стало вызвать эмоции Игната и научить его наслаждаться жизнью вне рамок, которые он сам для себя установил.
«Супружество – это соглашение, условия которого
ежедневно пересматриваются и утверждаются заново»
Брижит Бардо
Глава 1
Я готовилась выйти замуж. Мне было всего двадцать, но я должна была стать женой одного из самых завидных холостяков – Игната Емельянова. Голубая кровь, куча денег и море пафоса. А еще он сноб, каких поискать. Мне было сложно понять, что я буду с ним делать, потому что веселиться этот двадцативосьмилетний мужчина совсем не умел.
Что ж, вопрос, становиться ли мне женой банкира, не вставал в моей семье. Это было, что называется, акт воссоединения денег. Папа был деловым партнером отца Игната, и между ними была многолетняя дружба и партнерство. Наши мамы состояли в одних и тех же благотворительных фондах.
Мы не росли с Игнатом вместе. Мы и познакомились-то только, когда мне было тринадцать. И уже тогда он поразил меня своей серьезностью. Парень всегда знал, кем станет, и активно к этому готовился. А меня в тринадцать просто поставили перед фактом: когда окончишь институт, станешь женой Игната. Вот так вот просто. Просто для них – сложно для меня.
Я чувствовала себя, словно была закована в клетку. Каждый мой шаг строго контролировался. Я не могла сделать ничего, что поставило бы под угрозу этот союз. Так что вечеринки и тисканья с парнями совершались в тайне от всевидящего ока моего отца. И не спрашивайте, в каком веке мы живем. Да-да, это все еще двадцать первый. Но финансовая элита этой страны, кажется, задержалась в восемнадцатом. Мне просто не повезло родиться в такой семье.
Я была помешана на цветах. Поэтому специализацией в университете мне позволили выбрать ботанику и цветоводство.
– Научишься правильно сочетать букеты для столовой, – именно так моя мама объяснила свое согласие.
С самого рождения я была той, кто наладит и укрепит деловые связи, когда придет время. Той, кого всю жизнь готовили стать трофейной женой. Меня не учили быть профессионалом или серьезным человеком. Меня учили языкам, прилежности, покорности по отношению к мужу, игре на фортепиано. А еще прививали чувство вкуса, меры и такта. В общем, я была настоящей куклой в руках своей матери.
И теперь настало время оправдать все ее старания. Я была морально готова. А как иначе, если тебе девять лет в голову вкладывали необходимость соответствовать? Только бунтарка, заключенная в клетку тела, пыталась срезать прутья пилочкой для ногтей.
Одно дело, когда тебе нужно сдерживаться пару часов в день в присутствии родителей. И совсем другое – почти круглые сутки, будучи рядом с мужем. Я пыталась настроиться. Буквально задерживала дыхание до шума в ушах в надежде, что от этого напряжения смирение возникнет само собой.
Я прорычала, упав лицом в подушку, когда в очередной раз мои усилия закончились провалом.
– Амалия, поднимись с подушки. Ты ведешь себя неподобающе, – чопорно произнесла мама от двери комнаты.
Я со вздохом выровнялась и спустила на пол свои голые ступни.
– Милая, у тебя на сегодня запланирован поход в салон и девичник. Пора выбираться из пижамы, и через пятнадцать минут мы с отцом ждем тебя за столом.
Позвольте представить вам мою маму – Викторию Сергеевну Ворошилову. Русская по корням и англичанка по рождению, дочь российских эмигрантов, прирожденная светская львица и борец за права хомячков. Что вы смеетесь? Она действительно состоит в обществе по защите прав хомячков и является его активным членом. Мама воспитывалась также, как и я. Частная школа для девочек, балет, языки, домоводство, музыка, дипломатия. У нее образование в сфере английской литературы. И, если бы она не вышла замуж за папу, то могла бы стать прекрасным профессионалом. Она действительно знает об английской литературе все.
Но мама, как и предполагалось, стала профессиональной женой. Эта же дорога была уготована и мне. И моя мама действительно верила в то, что это – лучшая судьба для любой девушки.
Мне всегда было интересно, лазала ли моя мама в детстве по деревьям? Стреляла из рогатки? Сбегала из дома, чтобы побыть с парнем? Пробовала ли алкоголь до восемнадцати? Потому что с деревьев меня всегда снимали и наказывали отсутствием ужина. Рогатки отбирали и наказывали отсутствием мультфильмов. Когда поймали на поцелуе с соседским парнем Игорем, я месяц просидела под домашним арестом с ежедневными лекциями о неподобающем поведении. Ну, а с алкоголем все было совсем жестко. Я читала Канта. Два месяца. Потом пересказывала папе и была вынуждена обсуждать плюсы и минусы его теорий. В шестнадцать лет.
Теперь будем знакомы. Я – снаружи послушная и спокойная будущая светская львица, Амалия Ворошилова. Внутри меня бушевал пожар. Когда-то бабушка Ворошилова, жена знаменитого литературного критика, назвала меня сущим дьяволенком, дарованным в наказание за загубленную душу Степана. Тот был ее первенцем, которого любовь довела до самоубийства. По сей день бабушка с дедушкой так и не признали своей вины за это. Степан порезал вены, когда его девушку Кики насильно вернули в Мексику. Мои предки сделали это из страха смешения кровей. Потому что юные влюбленные были из разных социальных слоев. Мать Кики служила в доме нашей семьи горничной.
Я как-то встречала эту Кики. Она так никогда и не вышла замуж. Все ждала, когда ее возлюбленный достигнет совершеннолетия и приедет за ней. Но он не достиг. Не хватило буквально пары дней. Кики приезжала в Англию в поисках возлюбленного как раз тогда, когда я гостила у бабушки с дедушкой. Бабушка тогда обвинила бедную женщину в смерти своего сына и выгнала ту за порог. Это самая страшная история в нашей семье. Но она никого ничему не научила. Хотя нет. Меня научила. Быть внешне смиренной и никогда не влюбляться.
Именно эта наука и вела мои ноги к ванной комнате, чтобы привести себя в порядок. Потому что ни в коем случае я не могла появиться за столом в пижаме. Что уж говорить о подаренных Олей мохнатых тапках-зайчиках?
– Где моя сладкая красавица? – послышался через пять минут голос моей няни Оли.
Да, она о сих пор была с нами. Оля воспитывала мою старшую сестру Марго, брата Сан Саныча, меня и теперь ― младшего брата Жоржа. То есть, Георгия. Только Оля меня понимала. Мы часто шептались с ней перед сном. Она рассказывала о своем веселом детстве. О том, как развлекается молодежь в нашем городе. О том, как живут нормальные дети. О том, откуда у них на коленях раны, а на руках ― синяки. Она говорила и говорила, а я впитывала каждое слово. Мне не нужны были сказки на ночь. Я хотела слушать о реальной жизни.
Когда я была маленькая, под прикрытием прогулки или похода на занятия балетом мы выбирались в парк, где я играла с нормальными детьми, не боящимися испачкаться в грязи. Правда, потом нам приходилось тайком пробираться ко мне в комнату, чтобы я могла привести себя в порядок. И достаточно часто дизайнерские наряды Оля сжигала на заднем дворе своей сестры Ирины.
Теперь моя сообщница по преступлениям стояла посередине спальни и раскладывала на кровати безупречно подобранное платье с кардиганом в цвет.
– Оля, – позвала я.
– Ама, девочка моя, – улыбнулась в ответ няня. ― Как спалось?