Страница 11 из 19
Глава 4. Атака мертвецов.
1 августа 1899 года. Константинополь.
Утро началось с суеты. Супруга из-за жары спала плохо, да и третья беременность у неё протекала сложнее, хотя всего был шестой месяц. На сегодня запланировано значимое событие, открытие Собора Святой Софии, после реставрации и ремонта. Пять лет потребовалось, чтобы вернуть ему прежний облик и восстановить всю роспись в первозданном виде. В этом помогло то, что турки просто замазали и заштукатурили старые росписи и иконы, не уничтожив их полностью. Снаружи собор пришлось также перестраивать, чтобы вернуть ему первоначальный облик и восстановить прилегающие территории. Именно поэтому работы затянулись почти на пять лет.
Ещё сегодня будет ещё одно праздничное и важное событие, открытие статуи Христа-спасителя, стоящего неподалёку от собора. Высотой в шестьдесят метров, он поражал своими размерами и монументальностью. Стоящий рядом с проливом Босфор, он раскрывал свои руки ко всем входящим в Чёрное море кораблям. Со строительством было связано много проблем, которые приходилось решать прямо на месте. Хоть в проекте и было обнаружено несколько недочётов, но их сумели вовремя устранить.
До собора, вместе с супругой, я добрался достаточно быстро, так как для проезда кортежа, всё было подготовлено заранее. На такое значимое мероприятие, со всего мира собралось огромное количество христиан. Город фактически был переполнен паломниками и для этого пришлось снять ряд ограничений по режиму города. За пять лет удалось восстановить многие византийские постройки и вписать их в архитектуру нового города. Если центр, уже был застроен, то окрестности стояли в лесах и там велась огромная стройка.
Службу в соборе вёл константинопольский патриарх Иоаким Третий, который был возведён повторно в сан, после захвата мной Стамбула. Он уже сумел прославиться на весь мир, объявив о стремлении прекратить раскол между католической и православной церквами. Были проведены несколько встреч и составлена программа по разрешению разногласий.
Народу в соборе было очень много, но для нас с супругой было выделено отдельное место в стороне, окружённое и охраняемое гвардейцами. Так как служба включала большое освящение алтаря и литургию, то продолжаться она будет долга и нам поставили специальные кресла, на которых мы могли сидеть, большую часть службы.
Пока шла служба, я сумел задремать и оказался в каком-то незнакомом месте, в окопе среди солдат, вокруг рвались снаряды и свистели пули. Осмотревшись, я увидел, что в окопах стоят солдаты, одетые в простую форму с красными звёздами на касках и на рукавах гимнастёрок. В руках они сжимали автоматические винтовки «Мосина», некоторые ручные пулемёты, тут по окопу прошёлся младший лейтенант, подбадривая бойцов,
— Не нервничаем, ждём команды, фрицы долго ждать не будут и скоро полезут на убой. Патроны беречь как зеницу ока, стрелять, только когда уверены в попадании и только одиночными.
Тут включился политрук, идущий следом за лейтенантом,
— Помните, за нами Волга и отступать некуда, стоять насмерть. Кончатся патроны, колите штыком, нет штыка рвите фрицев зубами, но не пустите его за Волгу. Не дайте возможность врагу захватить Сталинград, не дайте опозорить честь нашей дивизии.
Я осмотрелся и увидел, что как и все сжимаю в руках винтовку, старая и затёртая мосинка, вынув приставной магазин, я разрядил его и насчитал только три патрона, после чего снарядил винтовку заново. Штыка на винтовке не было, но осмотрев себя, увидел за поясом небольшой кинжал с отломанным концом и передвинул его вперёд, чтобы удобнее было его выхватить.
Внезапно разрывы стали стихать, а через несколько минут раздался крик,
— Га-зы! Га-зы!
— Надеть повязки и смочить их водой, — отдал команду лейтенант и стал бегом удаляться от нас.
— Всё! Хана нам братцы. Это хлор, ветер в нашу сторону, если не сменится, то всё! — проговорил пожилой старшина и добавил.
Два дня назад сообщили, что разведка донесла, что немцы могут применить отравляющие вещества. А защиты от него пока не придумали.
Все стали заматывать лица платками и кусками ткани и буквально через пару минут белое облако накрыло наш окоп.
Резь в глазах, а при вдохе неимоверное жжение в лёгких и адская боль. Кашель и опять боль. Каждый вздох, это новая волна боли и раскалённого воздуха в лёгких. Повязка не помогала и многие её, наоборот, срывали.
— В атаку! Иначе сдохнем все напрасно, — с трудом, говоря через слово, отхаркиваясь, просипел старшина и схватив винтовку, стал карабкаться по стенке окопа, пытаясь выбраться из него. За ним полезли и остальные. Я, с трудом видя перед собой, последовал за ними. У меня жгло уже не только лёгкие, но и всё тела, а руки покрылись страшными волдырями. Бежать не было сил и воздуха, поэтому мы еле плелись кашляющей и харкающей кровью толпой. Вот впереди показались первые окопы и я, отбросив винтовку, выдернул нож и бросился вперёд.
Испуганный фриц несколько раз выстрелил в меня в упор, но я не почувствовал боли, и только по толчкам в грудь понял, что в меня попали, но на это мне было уже безразлично, так как у меня была только одна цель, добраться до этих сволочей и убивать их пока, стучит моё сердце. Прыгнув вперёд, я вонзил свой нож фрицу в живот, сломанный клинок с трудом разорвал его куртку и вошёл внутрь, после чего, провернув его, я резким движением выдернул его. Тот в ужасе уставился на вываливающиеся внутренности и завалился вперёд, суча ногами. Меня внезапно пошатнуло и я медленно сполз на дно окопа рядом с ним, смотря как тот медленно умирает. Горло уже не рвали, да и вообще дыхание остановилось и постепенно меня поглотила тьма.
Меня кто-то схватил за руку, и я внезапно очнулся сидящим на службе в большом соборе.
— Тебе плохо? — шёпотом спросила Елена.
— Опять было ведение, всё нормально, не переживай, — ответил я и задумался об увиденном.