Кто он?

В следующий раз Адам удивил Яхоэля ещё больше, когда подошёл с вопросом о таких же, как он, людях:

– Есть ли они ещё и нельзя ли перенести сюда несколько, чтобы я мог поделиться с ними своими открытиями?

Яхоэль ответил, что он не встречал больше людей, и предложил самому сделать себе друга.

Адам в задумчивости провёл почти год. Он наблюдал за Яхоэлем. Трогал его кожу, изучал лицо, волосы, пальцы. Призвал к себе зверей. Звери приходили парами. Адам осмотрел льва и львицу, волка с волчицей и много других пар животных, а потом лёг на траву, раскинул руки и, казалось, заснул на несколько дней. Потом вдруг неожиданно открыл глаза, поднялся и стремительно кинулся в ближайшую рощу.

Адам вернулся оттуда с ещё одним человеком. Он вёл его за руку. Яхоэль очень внимательно рассматривал их. У нового человека были золотистые вьющиеся волосы, мягкие черты лица и тело, как у Яхоэля. Роста новый человек был небольшого и едва доставал макушкой до плеча Адама. Голос у него был мягкий и звонкий, как у птички. Адам подвёл его к Яхоэлю и сказал, что ещё не придумал ему имя, но как только он его познает, то сможет дать имя, как и всему вокруг.

Яхоэль понял, что Отцу срочно нужно узнать про это событие, чтобы порадоваться за успехи своего творения. Он оставил Адама и, раскинув крылья, переместился в небо над главной площадью города хрустальных башен.

Площадь была пустынна. Он опустился у подножия пирамиды и в третий раз поднялся по ступеням.

Наверху как будто время замерло, ничего не поменялось. Также стояли охранники, сиял Отец, к которому кинулся Яхоэль с докладом. Он подбежал к трону, погрузился в поток великолепных ощущений, наслаждаясь чувством безмерной любви, которое его окружало, и рассказал Отцу всё, что происходило на маленькой зелёной планете.

Отец поднялся, опустил руку на его плечо и сказал:

– Благодарю тебя, сын мой. Радостные вести принёс ты мне. Моё любящее сердце отца не позволяет мне сидеть в стороне, когда такие события происходят в нашем мире.

После его слов Яхоэль почувствовал, как в него полилась река немыслимой ранее энергии, пробежала вдоль позвоночника и раскинулась парой дополнительных алых крыльев ниже тех, что у него уже были.

Потом они с Отцом стали распадаться на бесчисленные песчинки и собрались обратно уже на знакомом ковре сочной зелёной травы. Неподалёку сидели Адам и новый человек. Когда их коснулась энергия любви Отца, по их лицам потекли слёзы счастья.

– Подойди ко мне, сын мой Адам, – сказал Отец, – и покажи своё творение. Ты дал уже ему имя?

– Нет ещё, – ответил Адам.

– Подойди ко мне, – сказал Отец, опуская руку на плечо создания Адама. – Нарекаю тебя отныне именем Ева и назначаю спутником жизни Адама. Люби его и заботься о нём. Плодитесь и размножайтесь, дети мои.

Добавил:

– Я горжусь тобой, сын мой Адам.

И развеялся невесомыми песчинками в воздухе.

Оба человека с уходом Отца изменились внешне, у них появились репродуктивные органы. Как ни пытался Адам, больше никогда он не смог воспроизвести силой мысли подобного себе человека из материи, которая его окружала, вдохнув в неё частички всех своих энергий, как это было с Евой.

СССР. 1980-е годы

Вокруг был только белый цвет, куда ни посмотри, белыми были поля, которые они проезжали, деревья, дорога, по которой катила новенькая «шестёрка», и даже воздух был белым от непрерывно падающего снега. В воздухе снег роился, и было очень интересно смотреть через лобовое стекло, как на фоне чёрного ночного неба в лучах фар возникают различные причудливые фигуры, которые детское воображение дорисовывало в знакомые образы из мультфильмов. Вот волк из «Ну, погоди!» бежит за Винни-Пухом, а это кот Матроскин поёт под гитару с бременскими музыкантами.

Мальчик на заднем сидении машины постоянно улыбался. У него было очень хорошее настроение. Он очень любил смотреть мультфильмы, но больше всего он любил путешествовать. Самое любимое его время был вечер пятницы, когда мама, возвращаясь с работы, забирала его из продлённой группы в школе. Они шли домой обязательно через магазин, чтобы купить продукты на предстоящие выходные, а он, размахивая портфелем, рассказывал маме, как провёл день и что Васька сегодня снова плевался и ему написали замечание в дневник. Когда они приходили домой, мама сразу бежала на кухню разогревать ужин, потому что скоро возвращается с работы папа, а они должны успеть собраться.

Мальчику нравилось, что в пятницу вечером не нужно было готовить уроки на завтра, и он весь отдавался предвкушению будущего небольшого путешествия. Папа приходил в пятницу всегда весёлый, в его холщовой сумке звенела бутылка водки, которую он бережно доставал и убирал в зелёный туристический рюкзак, стоявший в коридоре, куда мама складывала вещи для поездки. Папа привычно взъерошивал мальчику волосы, хватал подмышки и кружил или подкидывал его к потолку, а сын заливисто хохотал, наслаждаясь долгожданной минутой. Потом вся семья шла на маленькую кухню, садилась на деревянные табуреты, накрытые вязанными накидками, которые делала и присылала им посылкой вместе со сгущёнкой и другими деликатесами бабушка Маша из далёкого и снежного Норильска. На столе, накрытом клеёнкой с продовольственными рисунками, уже лежали ложки, стояли тарелки с супом, салатом и крупно порезанными кусками белого хлеба. Семья ужинала.

А потом начиналось самое интересное. Папа брал слегка потрёпанный рюкзак, который достался ему от дедушки-геолога, исходившего с этим рюкзаком пол-Сибири, мальчик – игрушечный самолёт, мама брала пластиковую корзинку с нехитрой едой и термос с чаем, и вся семья шла к лифту, спускалась во двор, где их ждал новенький ВАЗ-2106 зелёного цвета – гордость папы. Он очень долго копил на автомобиль, даже не стал брать кооперативную трёхкомнатную квартиру, когда ему предлагали на работе. Папа так и говорил:

– Ничего, нам троим и двушки хватит, зато будем с машиной, как люди.

Машина была ухоженная, отполированная, блестела хромированными молдингами2 и колёсными дисками, а внутри пахла чистотой.

Папа, совершая ритуал, важно подходил к автомобилю, открывал ключами багажник, ставил туда рюкзак, потом открывал дверь пассажира, помогал садиться маме и только после этого открывал водительскую дверь, подмигивал мальчику, широко улыбался и говорил:

– Чего стоишь? Залезай.

Потом папа брал тряпочку из багажника, открывал капот, проверял уровень масла и его цвет. Масла всегда хватало, и было оно прозрачно-жёлтым. Следующий этап перед поездкой – папа долго и тщательно прогревал двигатель, умело управляя дроссельной заслонкой. И только когда дым из выхлопной трубы сменялся с сизого на чисто-белый, можно было отправляться в путешествие.

Когда машина выезжала со двора, рыча мотором, за ней обычно бежала ватага дворовых мальчишек, а мальчик становился на колени и долго махал им через заднее стекло. Как у большинства семей небольшого города, в котором они жили, у них была дача. Дача находилась в садовом посёлке, куда нужно было ехать сначала через весь город, а потом немного по трассе в пригород, к небольшим деревенькам, прятавшимся за придорожными посадками.

Дорога занимала больше часа. Папа включал магнитолу, и салон машины заполняли голоса Пугачёвой, Леонтьева и Ротару. Мама кормила всех бутербродами и предлагала выпить горячего чаю из термоса, который неизменно брала с собой. Когда машина съезжала с асфальта, начиналась традиционная русская грунтовка, которую не размывало даже в сильные дожди – так плотно её укатывали грузовики, забирающие песок из карьера возле реки.

Дача была огорожена тщательно окрашенным штакетником и представляла собой садовый домик, собранный из чего бог послал. Тут были и части деревянных ящиков, и фанера, в которую была упакована импортная чешская стенка, и невероятно редкие доски, которые папа выменивал у соседа по саду, а потом долго и тщательно обрабатывал рубанком, пока они не становились гладкими, теряя занозы.

2

Молдинг (от англ. molding, moulding – в данном случае «литая деталь», от «литьё») – декоративная деталь в виде накладной выпуклой планки.