Страница 4 из 127
Начались процедуры, обследования и осмотры. Я не особо стремился разговаривать, ссылаясь на плохое самочувствие, больше отвечая в стиле: вы врачи, вам лучше знать. После первого эскулапа пришли ещё двое, эти уже вопросов не задавали, только обследовали молча. Возились долго, не меньше получаса. Ушли, вернулся первый. Спросил, не хочу ли я есть. Есть я хотел, поэтому вскоре получил немного постный, но вполне приличный больничный обед. Вот только есть самостоятельно я не мог. Руки хоть и двигались, но неловко, грозя в любой момент уронить ложку.
— Всё в порядке, я вас покормлю, — успокоила медсестра.
Однако появившаяся в дверях Соня была против.
— Позвольте мне ему помочь, — несмотря на мягкую форму просьбы, интонации выдавали готовность за право покормить меня с ложечки драться чуть ли не насмерть.
— Но вам самой нужно отдыхать! — тут же возмутилась медсестра.
— Неправда, — парировала Соня. — Мне рекомендовали двигаться, чтобы быстрее восстановиться.
И бросила на меня короткий взгляд, одним лёгким изгибом брови спрашивая, почему я молчу.
— Сестра, пожалуйста, — попросил я сотрудницу. — Это всего лишь принятие пищи.
Девушка вздохнула, будто пытаясь пристыдить нас нарушением всех правил и законов, но согласилась и вышла. Когда она скрылась в коридоре, а Соня закрыла за собой дверь, я позволил себе ироничную улыбку.
— Рекомендовали двигаться, значит?
Соня вздёрнула носик:
— И я ни словом не соврала, между прочим.
Она снова села рядом, критически осматривая больничную кухню. И, будто придя к решению, что она вполне удовлетворительная, взяла тарелку с кашей в одну руку, а ложку в другую, строго взглянув на меня.
— Скажи «А».
Сила воли спасовала, я сдался. Сопротивляться ей не было никаких сил. На пятнадцать минут я выпал из реальности, став просто плюшевой игрушкой в руках девушки.
К сожалению, всё хорошее имеет тенденцию заканчиваться, и в двери палаты вошли юстициарии. Что неприятно — незнакомые мне. С тем же Дэрном я бы сейчас переговорил. То, что ко мне будет масса вопросов, было понятно.
Их было трое, двое мужчин и женщина. Один из мужчин принёс стул, подав его своей спутнице, тут же доставшей блокнот и приготовившейся записывать.
— Сира, просим вас выйти, — обратился к Соне второй мужчина. — У нас к Като есть ряд вопросов, а лечащий медик заверил нас, что его состояние вполне позволяет провести разговор.
Жёстко, но вежливо. Соня бросила на меня вопросительный взгляд и получив мой кивок, поднялась.
— Если вы просите.
Она, не торопясь, собрала тарелки, не обращая внимания на терпеливо-хмурые взгляды служителей закона, и перед уходом обратилась ко мне.
— Я зайду позже.
Я ещё раз кивнул, даже сумев улыбнуться. А затем закрыл глаза и расслабился. Потому что если изнасилования нельзя избежать, то надо расслабиться и получать удовольствие. А эти персонажи насиловать мозг умеют долго и вдумчиво.
— Насколько нам известно, тебе не привыкать общаться с юстициариями, верно? — первый из мужчин улыбнулся, но совершенно без дружелюбия. — Альфред Лок. Мои коллеги, Керри Уайт и Ли Асакура.
Я ответил, продолжая лежать с закрытыми глазами:
— Приятно познакомится. Готов отвечать на все вопросы, но предупрежу сразу: последние события до момента, когда я отключился, помню очень смутно. И события двух дней… В сумбуре. Явно есть пробелы в памяти, и последовательность некоторых воспоминаний… Не знаю, что было раньше, а что позднее.
— Да, у тебя есть травмы головы. Но мы все же постараемся восстановить всю хронологию событий. Начнём за три дня до инцидента.
Я мысленно застонал.
— Начнём. Утром ты пошёл тренировку у своего личного наставника…
Первый день пролетел легко, там не было ничего, что мне стоило скрывать. Я пересказал основные события, юстициарии меня не перебивали. Однако второй день заставил пораскинуть мозгами. В тот день я ждал сигнала от Рэйчел, знал о планируемом походе в трущобы. И до самого вечера не занимался ничем предосудительным. А вот потом начинались проблемы. Ладно, я могу отбрехаться, что до вечера занимался своими делами, гулял, медитировал в парке, ходил подглядывать за девочками. Но в том, что я покидал Верхний Город ночью, придётся признаваться. Если они нашли дежурившего в ту ночь сотрудника, пропускающего за фиксированное пожертвование и без записи, то он запросто мог расколоться от горла до задницы. А оно мне надо, чтобы мне сейчас тыкали носом, что я пытаюсь соврать представителям закона? Лучше я признаюсь в мелких проступках сейчас, чтобы врать потом.
— Вечером вы вернулись домой? — спросил Лок.
— Нет. Я отправился в трущобы. — признаюсь.
Поскольку всё так же лежу с закрытыми глазами, то реакцию юстициариев видеть не могу. Глазами.
Чего и следовало ожидать.
— Зачем? — следующий вопрос.
Я устало вздохнул.
— Если честно — личное дело. Если всерьёз считаете, что это как-то связано с происшествием, я расскажу. Но, вообще-то, рассказывать не хочу.
Хорошо быть аристократом. Говоришь, что не хочешь, и чтобы тебя заставить, нужно слово другого аристократа, не менее крутого и породистого небожителя. Даже не заставить, настойчиво попросить тебя твоё нежелание поумерить.
«Раньше тебе было сложно… Ну, наблюдать окружающий меня мир,» — напомнил я.
— И всё же я прошу прояснить нам события той ночи. В Среднем Городе было неспокойно, — настоял юстициарий.