Тьма, родившая свет

– А сколько тебе лет-то, маг?

Сай мучительно покраснел, буркнул:

– Не твоё дело, – закинул клинок в ножны, и побрёл собирать сухостой для костра.

На удивление, домовой рьяно помогал и притащил веток и сухих стеблей раз в десять побольше, чем подмастерье. А потом, натужно ухая, приволок кусок бревна, авторитетно пояснив:

– Стропила!

Кан кивнул, якобы понял, хотя знать не знал что за слово – то ли глагол, то ли кусок этот так называется. Стал складывать костерок. Ни спичек, ни огнива у него не было, но пламя, с помощью накопленной в посохе силы, подмастерье зажёг моментально – простейшее заклинание всё таки. И костерок весело разгорелся. Кан вспомнил совсем давнее детство, несколько кусочков сала и мяса нанизал на прутики, и немного подержал над костром. Один прутик отдал домовому, со второго принялся есть сам. И тут из темноты к костру вышло нечто.

Увидев вышедшее существо, Афан дико взвизгнул, и так испугался, что даже еду выронил, что являлось совсем уж чем-то неслыханным для домового. Да и Кан опешил, честно говоря. Вышедшее явно было человекоподобным, только очень-очень худым. Будто мумия ожила, и пошла бродить по степи. Схвативший посох подмастерье увидел полуистлевшую одежду на тощем мужике с впалыми глазницами и бледной кожей. Правда, сами глаза блестели ярко, и даже была в них какая-то лукавая искра.

– Не пугайтесь, господа, – скрипуче проговорил незнакомец, – Истосковался я в степи, вот и решил к людям выйти.

Кан и длиннорукий потрясённо молчали, а незнакомец, внимательнее рассмотрев домового, коротко поклонился:

– К людям и надзирающим!

Афан выпятил грудь колесом, схватил с земли длинными ручищами упавший кусок мяса, для чего даже нагибаться не пришлось, и произнёс напыщенно:

– Нас, надзирающих, все знают и чтут!

Мужчина лукаво улыбнулся и спросил у Кана:

– Можно у костра погреться?

– Конечно, – опомнился подмастерье. Он раз за разом осматривал вышедшего магическим зрением, и ничего понять не мог. Вроде и человеческая суть, но силовые линии, ментальные сечения и аура отличалась разительно. И от людей, и от магов. И вообще, честно говоря, юноша о таком не слышал и не читал.

Когда все расселись вокруг костра, Кан, покашляв немного, спросил смущённо:

– А вы кто?

Незнакомец опять улыбнулся хитро и ответил:

– Да я даже сам не знаю.

– Как так? – с набитым ртом спросил домовой. – Головой ударился и память отшибло?

– Память работает превосходно, – успокоил Афана мужчина. – Просто с идентификацией сложновато.

– С чем сложновато? – насторожился домовой. – Сразу скажу, еды у нас самих мало!

– С идентификацией, – отмахнулся от длиннорукого Кан, которого вышедший персонаж интересовал всё больше, и потому спросил у него: – А почему сложновато? Честно говоря, не могу вашу ауру прочесть.

– И не сможете, юный маг, – продолжал улыбаться вышедший. – Родился я человеком. Потом стал магом. А потом перестал им быть, отдав все свои силы взамен на бессмертие.

– На что? – выпучил глаза Афан.

– На бессмертие, – мужчина непринуждённо развёл руками, показывая, что и сам удивлён такому выбору.

– И… давно? – спросил внезапно охрипший Кан.

– Смотря по каким меркам судить, – мужчина поёрзал, удобнее устраивая своё тощее до безобразия тело возле костра.

– Сколько лет назад? – буркнул домовой.

– Около двух тысяч, – прислонившись спиной к стене, сообщил пришедший. И вдруг спохватился: – Простите, совсем забыл представиться! Меня зовут Аш-Шей, хотя чаще меня все называли Мар.

Шипящая в имени мага растянулась в какой-то змеиный зов, и Кан даже вздрогнул, а домовой вытаращил глаза:

– Тот самый Мар?

– Какой тот самый? – заинтересовался подмастерье.

– А раньше про него детям сказки рассказывали. Давно уже, не упомню сколько лет назад! – охотно сообщил Афан. – Только в сказках убил злыдня Мара добрый богатырь, расчленил, а куски тела раскидал по морям-акиянам!

– Давайте по порядку! – взмолился Кан. – Первое – почему злыдень?

– Всё просто, – грустно ухмыльнулся Аш-Шей. – Когда ты маг, не все поступки понятны простому смертному. И вообще… Делаешь вроде доброе дело, а его скоморохи всякие переиначат так, что ты вовсе злодей какой-то. А когда лишился магических способностей, жизнь… стала совсем другой. Я пытался исследовательской работой заниматься. А люди стали говорить, что делаю я что зря!

– Не что зря, а людей расчленял! – наябедничал Афан. И добавил после секундной паузы: – Если сказки не врут.

– Не врут, – пожал плечами мумифицированный.

Кан подтащил посох поближе к себе, а второй рукой на всякий случай стал нащупывать клинок…

Глава 6

До утра проговорил Кан со странным героем местных сказок по имени Аш-Шей, и оказался бывший маг вовсе не таким уж злодеем. Он искренне рассказывал подмастерью всю свою жизнь, видать, и вправду истосковался в степи по человеческому общению. Оказалось, что людей расчленял маг не всех, а лишь больных и умирающих, стараясь понять, как вернуть себе смертность. И травился Аш-Шей. И вешался, и на клинок кидался.

– Представляете, господин Кан, – усмехался Аш-Шей, – Забреду в лес подальше, повешусь, и вишу там днями. Пока не надоест. Воздуха, как оказалось, мне не надо. Пищи тоже. Нет, если буду кушать, и вид становится, как у обычного человека. И надобности такие же. Но и без еды не страдаю.

– Афан, – обратился подмастерье к домовому, – А может, тебе тоже еда не нужна?

Домовой лишь сердито фыркнул, и показал оттопыренный средний палец на длиннопалой ладони.

– А сказки врут, получается? – спросил Кан у бывшего мага.

– Почему врут? – охотно отозвался бессмертный. – Действительно один, кхм, богатырь пытался меня убить. Отрубил и руки, и ноги, и голову, да развёз по разным сторонам. Лет пятьдесят всё это гнило, кроме головы. И кости ещё лет сто гнили. А потом молекулы, знаете, что это такое?..

Дождавшись подтверждающего кивка Кана, Аш-Шей продолжил:

– Молекулы прилетали к голове и лепились одна к другой. И эдак лет через полтораста я вновь собрался в единое целое. Естественно, тот богатырь умер давным-давно. Ну, и все решили, что я умер. А мне опыт с расчленением показал, что попытки умереть тщетны. Да и боль… она остаётся. А на протяжении полутораста лет боль чувствовать – извините, больше не хочу. Вот и веду жизнь уединённую. Вдали ото всех.

Подмастерье, замерший от невероятного горя этого странного персонажа, даже дышал через раз. И привёл его в себя лишь вопрос Аш-Шея:

– А вы, юный маг, куда движетесь, если не секрет?

При свете утреннего солнца бессмертный уже не казался страшилищем. Наоборот вызывал жалость невероятной худобой. И Кан протянул бывшему магу краюху хлеба, да котелок с чаем. Домовой давно спал, покряхтывая во сне. Лицо бывшего мага дрогнуло на мгновение, но он принял и хлеб и чай, и стал неторопливо жевать, прихлёбывая из котелка. А Кан, неожиданно для себя, вдруг стал всё рассказывать Мару, вышедшему из темноты. И как оказался в Крепости семь лет назад, совсем ещё пацаном. И как проходил обучение под руководством верховного мага Майхе Льсона. И как напали вдруг на Крепость. И как оказался Сай в мире Лаэт, босиком и без маны.

Аш-Шей слушал молча. Внимательно. Он давно сжевал краюху и выпил чай, но всё держал в руке котелок, будто даже одним неловким движением боялся прервать откровения подмастерья. А когда Кан закончил рассказывать, осторожно поставил котелок на землю и проговорил:

– Да, дела…

Тут охрипший Кан увидел, что и домовой давно не спит, а сидит, и молча смотрит на юношу.

– И сколько тебе лет? – спросил бессмертный.

Кан пожал плечами:

– Пятнадцать или шестнадцать. Льсон говорил, что когда нашёл меня возле Крепости, мне лет восемь или девять было.

– И жизнь свою до крепости ты плохо помнишь?

– Отрывками, – уже сожалея о собственной откровенности, отрывисто бросил Сай.