Страница 1 из 19

От триумфа к катастрофе. Военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки

Вершинин Александр

Александр Вершинин, Наталья Наумова

От триумфа к катастрофе: военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки

Памяти

Владислава Павловича Смирнова

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М. В. Ломоносова ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

[202]

ТРУДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МГУ

СЕРИЯ II

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ (133)

Редакционный совет:

академик РАО, д.и.н., проф. Л. С. Белоусов (сопредседатель);

академик РАН, д.и.н., проф. С.П. Карпов (сопредседатель);

д. и.н., проф. Н. С. Борисов;

член-корреспондент РАН, д.и.н., проф. Л. И. Бородкин;

д. и.н., проф. А. Г. Голиков; д.и.н., проф. С. В. Девятов; д.и.н. О. Е. Казьмина; д.и.н. А. Р. Канторович;

гл.н.с., д.и.н. Л. В. Кошман; Н.В. Литвина; д.и.н., проф. Г.Ф. Матвеев; член-корреспондент РАН, д.и.н., проф. С. В. Мироненко; к.э.н. С. В. Орлов;

член-корреспондент РАН, д.и.н., проф. Е. И. Пивовар;

д. и.н. А. В. Подосинов; д. филол.н., проф. О. В. Раевская; к.и.н. Ю. Н. Рогулев; д.и.н. С. Ю. Сапрыкин;

член-корреспондент РАН, д. иск., проф. В. В. Седов; д.э.н., проф. В. В. Симонов; к.и.н. О. В. Солопова;

к. и.н. А. А. Талызина

Печатается по решению Ученого совета исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова от 29.09.2021 г. (протокол № 5)

Рецензенты:

д. и.н. Г.Н. Канинская (Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова),

к. и.н. В. Н. Горохов (МГУ им. М. В. Ломоносова),

к. и.н. Р. А. Сетов (МГУ им. М. В. Ломоносова)

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Введение

О военно-политическом поражении Франции в мае-июне 1940 г. до сих пор сказано гораздо меньше, чем это событие того заслуживает. Французские историки долгие годы не знали, как к нему подойти: слишком много проблем завязано здесь в один узел. К началу Второй мировой войны Третья республика пребывала в затяжном политическом и социально-экономическом кризисе. Слабость международных позиций Франции, ставшая очевидной всему миру в сентябре 1938 г. в Мюнхене, являлась во многом проекцией ее внутренней нестабильности. В этом свете рассматривалась и «странная война» 1939–1940 гг.: не желавшая сражаться нация во главе со слабыми лидерами воевала, не воюя. Значение поражения мая-июня 1940 г. на этом фоне просто терялось. Оно выглядело как само собой разумеющееся, вытекавшее из ошибок всего межвоенного 20-летия и как таковое не требующее какого-то специального объяснения. Чисто военный аспект проблемы здесь вообще отходил на второй план[1].

Об этой особенности историографии событий 1940 г. пишет ведущий французский исследователь международных отношений в ХХ в. М. Вайс: «Большая часть историков [изучавших участие Франции во Второй мировой войне – авт.], которые, естественно, рассматривали [интересующее их – авт.] явление a posteriori, тяготели к тому, чтобы анализировать ход событий в свете их результата. Иными словами, можно задаться вопросом о том, не ставят ли историки поражения [1940 г. – авт.] перед собой цель критиковать французскую историю 1930-х гг., отталкиваясь от исхода франко-германского противостояния?»[2].

Играл свою роль и другой фактор. Разгром 1940 г. открыл путь к демонтажу Третьей республики и установлению вишистского режима, вставшего на путь сотрудничества с Германией. Эта тема на протяжении всего XX в. оставалась болезненной для французского общества, что также не способствовало непредвзятому изучению обстоятельств военно-политического поражения Франции. Они, так или иначе, «тонули» либо в истории французского коллаборационизма, либо рассматривались в контексте возникновения движения генерала Ш. де Голля, продолжившего из Лондона войну против Германии и ее союзников[3]. В рамках обоих нарративов события мая-июня 1940 г. отходили на второй план. Их рассматривали как апофеоз банкротства старой Франции и момент национального позора. «Поражение 1940 года, – пишут в этой связи историки С. Гарсон и Т. Сарман, – является одной из кровоточащих ран во французской истории, источником постоянной скорби, гнева или удивления» [4].

Эту точку зрения озвучили уже сами действующие лица. Правительство Виши в 1942 г. организовало суд над представителями военно-политической элиты Третьей республики, так называемый Риомский процесс, в ходе которого их обвиняли в подрыве оборонного потенциала Франции и пытались возложить на них ответственность за поражение страны. С иных позиций, но так же жестко лидеров Третьей республики критиковал де Голль, подчеркивая их нежелание вовремя реформировать вооруженные силы, которые в итоге оказались не готовы принять вызов Вермахта[5]. Своего рода символом этой проигравшей элиты стал генерал М. Гамелен, с 1931 по 1939 гг. отвечавший за подготовку страны к войне. На протяжении всех двух месяцев судебных заседаний в Риоме он не проронил ни слова, объявив, что «молчать – значит по-прежнему служить Родине», однако после войны издал три тома мемуаров, в которых пытался оправдаться перед нацией в совершенных ошибках[6]. Это ему не помогло: Гамелен скончался в 1958 г., так и не восстановив своей репутации, лишенный правительством права на воинские почести, положенные человеку, в прошлом командовавшему французской армией.

В Советском Союзе и России причины и последствия военного поражения Франции 1940 г. традиционно рассматривали через призму проблемы ответственности за начало Второй мировой войны. Франция, не пойдя по пути сближения с СССР в середине 1930-х гг., обрекла себя на следование в фарватере британской политики, которая уверенно шла курсом на «умиротворение» нацистской Германии. Дипломатическое фиаско в Мюнхене фактически лишило Париж шансов сформировать коалицию больших и малых стран, заинтересованных в общей борьбе против германской экспансии в Европе. Весной-летом 1939 г. в ходе англо-франко-советских переговоров Франция вновь показала себя неспособной проводить самостоятельную от Лондона линию, а также оказалась заложницей политических комплексов и антипатий своего польского союзника. Однако уже осенью 1939 г. она оставила на произвол судьбы и его. У столь бесславной истории мог быть лишь бесславный итог[7].

Все это – реальные факты, которые не оспариваются большинством серьезных исследователей. Французская стратегия оказалась совершенно не приспособлена к тем вызовам, с которыми она столкнулась после 1933 г. Военно-политическая элита страны в целом ряде отношений проявила нерешительность, слабость и недальновидность. Точка зрения советских историков, которые корни проблемы усматривали в ее классовой сущности и стремлении любой ценой направить германскую агрессию против первого в мире социалистического государства, безусловно, требует корректировки. Однако это ни в коей мере не предполагает снятие с высших руководителей Франции ответственности за начало Второй мировой войны в целом и оправдание тех ошибок, которые они совершили.

Наиболее наглядно этот подход отражен в работах французского историка Ж.-Б. Дюрозеля: Duroselle J.-B. La Décadence, 1932–1939. Paris, 1979; Durosel-le J.-B. Politique étrangère de la France: L’Abîme, 1939–1944. Paris, 1986.

VaïsseM. Éditorial: de l’étrange défaite à l’étrange victoire // M. Vaïsse (dir.) Mai-juin 1940. Défaite française, victoire allemande, sous l’œil des historiens étrangers. Paris, 2010, p. 10.

Канинская Г. Н. Две войны в зеркале французской истории // Люди и тексты. Исторический альманах, № 6. М., 2014, с. 366–373.

Sarmant T., Garçon S. Gouvernement et haut commandement au déclin de la IlIe République. Edition critiquée des procès-verbaux du Comite de guerre, 1939–1940. Paris, 2009, p. XI.

Голль Ш. де. Военные мемуары: Призыв 1940–1942. М., 2003, с. 23–43.

Gamelin M. Servir. Vol. 1–3. Paris, 1946.

Сиполс В. Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. М., 1979; Проэктор Д. М. Блицкриг в Европе: Война на Западе. M., СПб., 2004.