Записки империалиста

В 12.18 минут 18 февраля мне доложили, что государь император Николай Первый скончался. Всё, пошли первый секунды, минуты моего правления. «Король умер, да здравствует король!», таково правило истории. Я вновь пошёл к Николаю.

Тело уже было погружено в ванну со спиртом. Было видно, что умирал он не легко. На лице выступили разноцветные пятна. Рот были приоткрыт, видны были редкие зубы. Черты лица, сведенного судорогой, свидетельствовали, что император умирал в сильных мучениях. М-да. Смерть в жизни, это не как в кино.

Я приказал вызвать Здеканера и Мяновского — профессоров Медико-хирургической академии. Они должны были привести тело в порядок для всеобщего прощания согласно традиции и протоколу. Лейб-медикам дал указание написать мне отчёты о протекании болезни, последних часах жизни, самой смерти Николая Первого. Каждый из них должен был писать отдельно.

Я распорядился, чтоб Россия в ближайшие часы узнали о смерти российского императора, и о том, что у неё теперь новый правитель. Меньше непонятностей будет для страны и народа. Вслед за Россией об этом узнает и мир. Кто-то искреннее погрузится в печаль, кто-то будет радоваться, скрыто или явно.

«Ну, вот Константин Викторович! Теперь начинается твоё время, всё, что ты сделаешь, скажешь, войдёт в историю, и будет изучаться в учебниках, — обратился я к себе. — Твоё ли это дело? Смогу ли я стать, быть тем правителем, который изменит историю России, мира к лучшему? Что-то сыкотно становиться. На форумах оно легко умничать, а тут то РЕАЛЬНОСТЬ!» Начали плющить, трамбовать меня подобные мысли. Не сказать, что я офигенно волевой человек. Но, вроде и тряпкой, трусом не был. Мог первым в морду дать. Да, и профессия обязывала быть иногда на уровне терминатора. Я ведь был учителем! Ха! Курить бросил в раз и навсегда. Здесь тоже надо бросить. Точнее уже сделал это. Неделю уже не курю.

«Короче! — сказал я себе. — Не х… й ныть! Не ссы, государь всея Руси. Главное, что!? Что? Правильно! Главное, не обосраться!!! Дай, Бог, буду стараться стать всё-таки лучшим правителем чем тот Александр Второй. Как минимум послезнание мне сможет помочь в этом. Как я там себе вывел формулу для правителя, и говорил на уроках. Программа минимум любого внятного правителя, не сделать хуже, чем было, нормального, сделать лучше, чем было, хорошего, сотворить, как можно больше лучшего для своей страны. Вот я и буду делать, а современники и потомки уже оценят какой из меня получился правитель. Главное что!? Правильно! Не ссать! Даже, когда сыкотно. А вот намахнуть сейчас бы не помешало». На этой мысли, я в данный момент завершил свои душевные терзания, и распорядился принести мне коньяка и закуски. И пошёл к себе в кабинет, чтоб заняться делами. Ведь теперь я император… Российской империи!!! Ахринеть!!!

Похоронами я не занимался, создана комиссия пусть работает. Братьям Николаю и Михаилу, которые были в Крыму, я как император и брат обратился с просьбой, чтоб они не ехали на похороны отца. Остались на месте. Стали моими глазами и руками, которые будут, следит, что мои приказы и распоряжения исполнялись, как можно быстрее и лучше. Присягнуть они мне могут в письменном виде, как и остальные в Крыму. А сыновий долг прощания с отцом и императором они смог отдать потом, когда появиться к этому возможность. «Наш незабвенный отец, был бы не против моего решения. Вы ведь сами знаете, что он всю свою жизнь жил и действовал исходя из правила, «Империя превыше всего!» И мы его сыновья должны идти этим же путём, который он нам указал». Так я написал Николая и Михаилу, пытаясь начать вкладывать в них эту идею, подход к их деятельности уже сейчас и в будущем. «Империя превыше всего!» Потом будет и продолжение, но, потом. 18 февраля вышел манифест о начале моего правления. «Поехали!»

Высочайшій Манифестъ о вступленіи на Прародительскій Престолъ Государя Императора Александра Николаевича.

БОЖІЕЮ МИЛОСТІЮ МЫ, АЛЕКСАНДРЪ ВТОРЫЙ, ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОССІЙСКІЙ, ЦАРЬ ПОЛЬСКІЙ, ВЕЛИКІЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКІЙ, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляемъ всѣмъ вѣрнымъ НАШИМЪ подданнымъ: Неисповѣдимому въ путяхъ Своихъ Богу угодно было поразить всѣхъ насъ неожиданнымъ страшнымъ ударомъ. Любезнѣйшій Родитель НАШЪ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОРЪ НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧЪ, послѣ кратковременной, но тяжкой болѣзни, развившейся въ послѣдніе дни съ неимовѣрною быстротою, скончался сего 18-го Февраля.

Никакія слова не могутъ выразить скорби НАШЕЙ, которая будетъ скорбію и всѣхъ вѣрныхъ НАШИХЪ подданныхъ. Смиряясь предъ таинственными судьбами Небеснаго Промысла, МЫ только въ Немъ ищемъ СЕБѢ утѣшенія и отъ Него одного ожидаемъ дарованія НАМЪ силъ для подъятія бремени, волею Его на НАСЪ возлагаемаго. Какъ оплакиваемый НАМИ Любезнѣйшій Родитель НАШЪ посвящалъ всѣ Свои усилія, всѣ часы Своей жизни, трудамъ и попеченіямъ о благѣ подданныхъ, такъ и МЫ въ сей печальный, но и торжественный, важный часъ, вступая на Прародительскій НАШЪ Престолъ Россійской Имперіи и нераздѣльныхъ съ нею Царства Польскаго и Великаго Княжества Финляндскаго, предъ лицемъ невидимо соприсутствующаго НАМЪ Бога, пріемлемъ священный обѣтъ имѣть всегда единою цѣлію благоденствіе Отечества НАШЕГО.

Да руководимые, покровительствуемые призвавшимъ НАСЪ къ сему великому служенію Провидѣніемъ, утвердимъ Россію на высшей степени могущества и славы, да исполняются чрезъ НАСЪ постоянныя желанія и виды Августѣйшихъ НАШИХЪ предшественниковъ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА, ИВАНА ВЕЛИКОГО, ПЕТРА, ЕКАТЕРИНЫ, АЛЕКСАНДРА БЛАГОСЛОВЕННАГО и незабвеннаго НАШЕГО РОДИТЕЛЯ.

Испытанное усердіе любезныхъ НАШИХЪ подданныхъ, теплыя мольбы ихъ, соединенныя съ НАШИМИ, предъ алтаремъ Всевышняго будутъ НАМЪ пособіемъ. Призываемъ ихъ къ сему, повелѣвая имъ съ тѣмъ вмѣстѣ учинить присягу въ вѣрности НАМЪ и НАСЛѢДНИКУ НАШЕМУ, ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ ЦЕСАРЕВИЧУ ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ. Данъ въ Санктпетербургѣ, въ 18-й день Февраля, въ лѣто отъ Рождества Христова тысяча восемьсотъ пятьдесятъ пятое, царствованія же НАШЕГО въ первое.

На подлинномъ подписано Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою тако:

АЛЕКСАНДРЪ

1855 г., Февраля 18.

Текст меня почти устроил, туда я добавил от себя исторической преемственности, и там было сказано всё, что нужно было сказать, я его одобрил и утвердил.

ГЛАВА 2

1855 год Февраль — март

Санкт-Петербург 19–28 февраля

19 февраля мне как Императору Александру II Николаевичу присягала армия, гвардия, императорская семья, госаппарат. И вслед за Петербургом это делала и должна была сделать вся Россия. С присягой как я помнил проблем не было у Александра. Поэтому утро 20 февраля я встречал уже как полновластный её правитель.

В тот же день Первое отделение Со́бственной Его́ Импера́торского Вели́чества канцеля́рии[5] по сути начало работать в две смены. В Зимнем дворце, где она располагалась, для её служащих я распорядился подготовить комнаты для отдыха, кормили их тоже здесь, но, не с царского стола. И вот почему.

Управление страной, кадры, командование и снабжение армии, вооружение и снаряжение, медицина, экономика, общие вопросы, внешняя политика, Керчь, Севастополь, Белое море, информационная война, операции «Рокировка», «Ход морским конём». Эти и другие направления, требовали действий уже в первые дни, неделю. На черновую они были мною расписанные и разложены по папкам.

Циркуляром все мои распоряжения отданные в ранге цесаревича, получали статус приказов и рескри́птов императора, обязательных к выполнению.

Далее пошло-поехало. Тульскому и Ижевскому заводу перейти на производство только драгунской винтовки, точнее драгунского 7-ми линейного ружья образца 1854 года. Сестрорецкий завод получил указания делать винтовки в 12,7 мм, только быстрее, больше и качественно, чем было то того.

Почему драгуновку вместо пехотного нарезного ружья? По сути уже винтовки. Драгунское нарезное ружьё была короче на шесть сантиметров со штыком, и легче на целый килограмм, пехотного нарезного ружья образца 1854 года. Остальное, прицел, пуля, заряд было одинаково с ней. Теперь должны были производить винтовки быстрее, дешевле. Для солдат они будут более приятны. Кроме скидки по весу, они получат ещё одно удобство, антабку перенесли с курка на приклад. Быстрее, дешевле это хорошо.