Нежное прикосновение

Анна рыдала, намылившись второй раз, она рыдала, когда ополаскивалась… Потом рыдания прекратились, сделав ее слабой, но освобожденной от острейшей боли и блаженно опустошенной. Одним полотенцем она завернула волосы, а другим хорошо себя растерла. Она думала о Стефене Флине и чувствовала смутную надежду. Он не похож на человека, который хотел бы причинить ей зло. Однажды он уже был с ней добр. Возможно, он искренне хочет ей помочь. Но… в тот день за сараем он так внимательно рассматривал ее тело… Она знала, что следует обычно за этим.

Стефен Флин ничем не отличается от любого другого мужчины: он выкупил ее, избавив временно от петли, чтобы положить к себе в постель.

Анна надела нижнее белье, ночную рубашку и набросила шаль. Влажные волосы расчесала пальцами, думая о своей загубленной душе. Во время голода она продала свою девственность за мешок с едой. Сейчас она должна отдаться Флину, чтобы избежать кары за убийство… Нет! Она должна найти другой путь отблагодарить его! Она должна отказать Флину, когда он начнет объявлять о своих правах, и умолять его, чтобы он не принуждал, пользуясь своей силой. В Америке она начнет новую жизнь, и эта жизнь должна быть целомудренной.

Собрав грязную одежду и мокрые полотенца в узел, Анна открыла дверь купальни. Стефен ждал, прислонясь к поручням.

— Это мы оставим здесь, — сказал он, беря из ее рук узел. — Потом стюардесса уберет…

— Они повесят меня за то, что я сделала?

Он внимательно посмотрел на нее, освещенную лунным сиянием.

— Нет, капитан дал мне слово. Я о тебе позабочусь. Анна встретилась с его пристальным взглядом и подумала о мускулистых руках, настойчивых, ищущих губах. Мысль о его вожделении вызвала в ней сильнейшую усталость.

— Ты ведь голодна? — спросил он. — Если ты немного поешь, тебе станет лучше.

Анна отрицательно покачала головой:

— Я только устала. Стефен взглянул приветливо:

— Так и должно быть.

Он взял ее за руку, и они пошли по палубе.

— Кинкейд сказал, что вы меня купили…

— Купил тебя! — Стефен уставился на нее, остановившись как вкопанный. — Я тебя, Анна, не покупал. Я просто оплатил твой билет до Нью-Йорка.

Для нее это было одно и то же.

— Сколько же это стоило?

— Не имеет значения…

— Пожалуйста! Мне нужно знать. Он улыбнулся и потер скулу.

— Сто сорок долларов.

У Анны упало сердце. Это почти пятьдесят фунтов! Столько она никогда не сможет вернуть!

— Благодарю вас за ваши хлопоты.

Стефен ничего не сказал, только крепче сжал ее руку. Спустившись по лестнице, они оказались на узкой пустой палубе, занимающей заднюю часть кормы парохода. Здесь было тихо и темно.

— Эта палуба — променад для первого класса, — пояснил Стефен, когда они проходили по скрипящим доскам. — Когда погода плохая, пассажиры прогуливаются здесь… Туда и обратно. Довольно нудное упражнение. — Он указал на двери по обе стороны променада. — Пассажирские каюты. Все уже спят…

Стены и двери были окрашены в голубой и белый цвета и отделаны золотом. Цепь белых колонн с позолоченным верхом поддерживала по центру низкий потолок. Анна представила леди и джентльменов, прогуливающихся по сверкающей палубе в своих изысканных одеждах и разговаривающих друг с другом, как они делали это в парке Феникса в Дублине. И ее — женщину из четвертого класса, женщину, убившую матроса, и внезапно внутри у нее все похолодело. Ей никогда не разрешат здесь находиться. Дамы в шелках и кринолинах никогда не потерпят ее общества. Ни здесь, на променаде, ни в обеденном салоне и уж определенно в каюте Стефена Флина. Они отправят ее обратно в трюм, к дружкам Спинера — Джибсу, Кокберну и Фелоузу.

Анна споткнулась. Стефен обнял ее за талию и сказал:

— Ты очень устала…

Она взглянула на него. На что он надеялся, забирая ее под носом респектабельной публики к себе, находясь к тому же с сыном в одной каюте? Даже если она будет прятаться до Нью-Йорка в его каюте, все равно пойдут, слухи об ирландской содержанке Флина, убийце из эмигранток.

Стефен открыл дверь:

—: Вот мы и пришли.

Анна вошла в каюту.

— Парнишка спит. — Он указал на койку за занавеской, которую Анна едва разглядела при слабом свете лампы. — Он хотел дождаться тебя…

Анна сжала руки.

— Они никогда не позволят мне здесь остаться! Стефен посмотрел на койку Рори.

— Если мы его разбудим, всю ночь не будем спать.

— Они не позволят мне остаться, — повторила Анна уже тише, но настойчиво. — Они отошлют меня назад.

Он похлопал ее по плечу. Его глаза были добрыми.

— Капитан дал мне слово. Тебя не отправят назад. А сейчас давай спать.

Он подвел ее к свободной нижней койке.

— Если понадоблюсь, я рядом.

Анна сбросила шлепанцы и сняла шаль. Она легла под простыню, пахнущую свежестью и чистотой. Под ее головой была мягкая подушка. Она отвернулась от Стефена, надеясь, что он с ней не ляжет. У нее отлегло от сердца, когда он накрыл ее одеялом и, задернув полог, оставил одну.

Проснувшись, Анна услышала какие-то отдаленные голоса — один высокий, звучавший вопросительно, другой низкий. «Рори, — подумала она, — и Стефен…» Полоса света проникала через полог. Она закрыла глаза и опять провалилась в сон. Когда она окончательно проснулась, свет стал ярче, а голосов не было слышно.

Приподняв угол полога, Анна увидела стены цвета слоновой кости и драпировку в малиновую полоску. В каюте было четыре койки — две верхние и две нижние, каждая из которых была застелена покрывалом в веселую красно-белую полоску. Под маленьким круглым окном стояла софа, обитая темно-красным плюшем. Кресло-качалка мягко двигалось в так движению парохода. Анна подняла полог повыше и встала. На вешалке у стены висели рубашки и пиджаки. На полу в беспорядке лежали ботинки — большого и маленького размеров. Напротив софы громоздился огромный чемодан. Рядом стояли ее сундучки.

Комната была просторной и уютной.

Девушка поискала ночной горшок, но ничего подобного не было видно. «Наверное, — подумала она, — в первом классе есть соответствующие удобства…»

Надев шлепанцы и шаль, Анна прошла к двери и открыла ее. Коридор был пуст. Девушка сделала несколько робких шагов, когда открылась другая дверь и высокая женщина, задрапированная в шелк, отделанный оборками, лентами и кружевами, вышла в коридор. Женщина подняла глаза и встретилась с пристальным взглядом Анны. Ее лицо побледнело под румянами.

— Извините меня, — сказала Анна, улыбнувшись. — Не могли бы вы показать мне женский…

Женщина в оборках взвизгнула и поспешно скрылась за дверью своей каюты, с шумом захлопнув ее.

Анна замерла от страха. Неважно, что может подумать Стефен Флин, но к обеду она должна убраться в трюм. Нет никакой надежды!

— Мадам? Вам нехорошо? — До плеча Анны дотронулась темнокожая женщина в черном платье и белом переднике.

— Женский туалет, если можно, — ответила Анна, с трудом приходя в себя. — Я нахожусь в каюте мистера Флина… Видите ли, я… — Она замолчала, не зная, как объяснить свое присутствие.

Стюардессе объяснения были не нужны. Она проводила Анну до двери в конце холла, подождала и отвела назад в каюту Флина. Потом исчезла, пообещав принести завтрак и воду для утреннего туалета.

Ожидая ее, Анна перебрала вещи в своем сундучке. Она вынула новую зубную щетку, серебряную щетку для волос, пакет заколок и плотный клубок голубой ленты. Девушка потрогала нарядное платье из зеленого шелка, которое подарила ей хозяйка. Оно было изрядно поношенным, но в глазах Анны роскошным. Потом пришла очередь полюбоваться на свою лучшую юбку из хлопка с рисунком из бело-синих цветов и на жакет. Анна положила одежду на койку и разгладила складки.

Стюард принес воды — много и горячей, а следом за ним стюардесса явилась с подносом булочек, джема и горячего кофе. Пока Анна ела, поглядывая на красивую бело-синюю юбку, она неожиданно для себя решила ее надеть. Может, это поддержит ее дух?

Допив кофе, Анна надела чистое льняное белье и все четыре нижние юбки. Застегнув снежной белизны блузку, она продернула голубую шейную ленту через кружевную отделку и зашнуровала свои лучшие башмачки из ткани серого цвета. Потом причесала щеткой волосы, засиявшие после мытья, и уложила их в узел на затылке.