Дорога к вершине

Придвинув к себе чемодан и поставив его ребром, он сложил на него руки, склонил голову и попытался задремать. Но спустя несколько минут, когда он почти уснул, кто-то бесцеремонно затряс его за плечо.

Гриша поднял голову и увидел индийца с обувной щёткой в одной руке и банкой гуталина в другой.

– Сэр, у вас замечательные туфли! Вам их почистить?

Гриша никогда не задумывался о том, что способен убить. Он взглянул на свою сильно запылившуюся обувь и поднял взгляд к подошедшему. В глазах индийца светилась просьба, граничащая с мольбой. Грише стало жалко этого человека, но гнев, что тот потревожил его из-за ненужной глупости, разрастался.

– Благодарю, не надо! – процедил он сквозь зубы.

Индиец, похоже, этого не заметил. Он не отстал, указывая пальцем на обувь.

– Но, сэр, ваши туфли – они запылились! Я мог бы их вычистить!

Грише представилось, как голова индийца разбивается о бетонное покрытие платформы.

– Для-начала-неплохо-бы-их-вымыть, – чётко выговаривая каждое слово, глядя подошедшему прямо в глаза, зло произнёс он, – а лишь затем чистить! Но вам, похоже, это объяснять бесполезно, так?

Видя, что индиец открыл рот для ответа, Гриша прервал его, подняв вверх ладонь.

– Мыть тоже не надо! Просто идите. Уйдите, оставьте меня!

С рельсов пахло застарелой смазкой, плавящейся на солнцепёке. Эти запахи смешивались с ароматами специй и пересушенных фруктов, продававшихся в киоске.

У перрона стоял состав. О том, что это тот поезд, которым они отправятся в Гоа, Лена, Инна и Гриша наверняка не знали: никаких опознавательных табличек, информирующих о маршруте, ни на стенах, ни в окнах вагонов не было.

Вагоны имели синий цвет, были сильно запылены, а окна – зарешёчены.

«Будто арестантский поезд», – подумал Гриша.

Уловив направление его взгляда, только что подошедшая Лена пояснила:

– Решётки установлены, чтобы особо разжарившиеся во время езды путники не высовывались и не выпадали из окон. Метод действенный, вот только со стороны вагоны выглядят довольно мрачно.

– Это уж точно, – согласился Гриша.

Он долго ещё пытался отдохнуть, но этого у него не выходило. Кроме многочисленных прохожих и приставал, расслабиться ему мешали ещё и мысли о том, что спутницы его к вечеру покинут, и он останется один. Это тревожило и заставляло испытывать какую-то неведомую доселе тоску, будто он неумолимо приближался к краю… Пропасти?

«До вокзала Гокарны придётся добираться самостоятельно».

Гриша не знал, насколько удачно пересядет на следующий поезд, не знал и его расписания.

«А потом? Сколько ехать со станции Гокарны до деревни?»

Известно ему было лишь то, что пешком до неё не добраться: точнее, можно, но нужно знать дорогу, и идти потребуется не один час. Гриша знал, что от вокзала до деревни ходит рейсовый автобус, и думал о том, что по прибытии в Гокарну первой необходимостью для него станет выбор места жительства.

По громкоговорителю объявили посадку. Со всех сторон к дверям стали стекаться люди.

Нужный вагон и места нашли самостоятельно. Гришу озадачило, что при входе в вагон и в нём самом ему не попались ни проводники, ни контролёры.

«Это так они рассаживают и проверяют наличие билетов?»

Внутри купе и всего помещения вагона оказалось довольно свежо и, к радостному удивлению Гриши, чисто.

Окна и двери стояли распахнуты настежь, и было совершенно ясно: закроешь – умрёшь от духоты. В каждом купе под потолком висело по три вентилятора, пока выключенных.

«Лишь бы работали!» – косясь на них, думал Гриша. В горле его сильно пересохло.

– Я посмотрела: градусник показывает тридцать восемь. И это в тени! – сообщила Инна.

– Оно и чувствуется, – хрипло отозвался Гриша, – это получается, здесь температура на шестьдесят пять градусов выше, чем вчерашняя, в Москве. Ох, как я рад, что в вагоне чисто и не воняет ничем!

– А необязательно должно вонять, – неожиданно серьёзно ответила Инна.

Лена тоже посмотрела на Гришу, и выражение лица её сделалось каким-то строгим, от чего она стала похожа на учительницу.

– Хотите, я скажу вам одну вещь, которая, если вы к ней прислушаетесь, будет вам очень полезна? – спросила она.

– Хорошо.

– Я наблюдала, как вы на всё и на всех реагируете… – она сделала паузу, – на местных. С одной стороны, я понимаю вашу реакцию, но запомните: Индия – это зеркало! Что привнесёте в неё, как будете реагировать по отношению к ней, то же и получите в ответ: на агрессию и злость ответит тем же, а проявите доброту, отзывчивость, открытость… ну, сами, наверное, поняли, о чём я? Другой подобной страны я не знаю!

Гриша выслушал и кивнул. Лена, безусловно, была права. Вне сомнений!

«Как же это просто! И почему я не додумался до этого сам?»

Он исполнился благодарности, улыбнулся, и от этого даже усталость его перестала быть столь давящей.

– Благодарю! Я оценил то, что вы мне об этом сказали. Правда! Это очень полезно.

Лена кивнула, а Гриша подумал, как повезло ему встретить её и Инну. Эта встреча принесла ему куда больше, чем он мог рассчитывать. И последний совет, показавший, как его поведение выглядит со стороны, был самым ценным.

«Конечно, Инна с Леной не могли не заметить мою реакцию на таксиста, детей и прохожих на перроне, – рассудил Гриша. – Всё утро я только и делал, что злился и даже не пытался скрыть своё раздражение. Продолжу в том же духе – нелегко мне придётся, ох, нелегко!»

Вагон, в который они приобрели билеты, оказался спальным плацкартным. В каждом купе было по восемь полок на восемь персон, по три яруса в купейной зоне, и по две – в боковой. Полка-мест в вагоне, таким образом, насчитывалось семьдесят два, что на восемнадцать больше, чем в подобном плацкартном вагоне в России.

Сравнивать же по комфорту российские и индийские вагоны Грише и вовсе показалось кощунством: в Индии он впервые осознал, сколь сказочны на его родине условия проезда в поезде.

«А я-то считал, уровень комфорта наших поездов далёк от идеала».

Путникам достались три полки с правой стороны купе, друг над другом.

Не дожидаясь, пока поезд тронется, Гриша решил уступить две нижние полки спутницам, а сам взобрался на верхнюю, где впервые за весь длительный путь от дома смог полноценно прилечь и расправить ноги. Каждая клеточка тела, казалось, возблагодарила его за это. И Гриша мгновенно уснул.

5

Когда он открыл глаза, поезд уже набрал ход и мчался во всю прыть. Гриша взглянул на часы и обнаружил, что проспал всего ничего – около получаса. Спалось ему плохо: разговоры в вагоне мешали, а от прекрасно слышимого громкого стука колёс по рельсам звенело в ушах. Духота одурманивала, одежда прилипла к телу, от чего оно всё чесалось и зуделось.

Бутылка с водой лежала рядом. Вода разогрелась и стала почти горячей. Гриша попил и осмотрелся.

Вентиляторы работали, но спасали слабо, поскольку разгоняемый ими в салоне воздух всё равно оставался горячим. Гриша отвернулся к стене и зажал руками уши.

Спустя час с небольшим, промаявшись в духоте и тяжело дыша, он достал из чемодана футболку и шорты. Накрывшись простынёй, переоделся и спустился вниз.

Снизу воздух циркулировал немного лучше.

Попутчицы спали.

Вагон ощутимо вибрировал. Ход поезда был столь стремительным, что казалось, он скрывается от неведомой погони.

Гриша направился к туалетной комнате. В конце вагона их оказалось сразу две, с правой и левой стороны. Слева на двери была табличка «Euro style». Заглянув внутрь, Гриша увидел обыкновенные унитаз, бумагу на ролике и умывальник. Туалет был тщательно вымыт и никаких неприятных запахов не источал.

Из любопытства Гриша заглянул и в правую дверь, надпись над которой гласила «India style». За ней оказался блестящий нержавеющей сталью напольный унитаз, напомнивший Грише керамические клозетные чаши общественных туалетов времён СССР. На стене над этим унитазом была прикреплена лейка на шланге.