Помагифлексим?

И вдруг эта чокнутая Бьянка снова выкатила свои белёсые глазоньки и безумно заулыбалась. Она выставила указательный палец, показывая на него.

– Ты не разумеешь, о чём я молвлю, десно?

– Абсолютно.

– Обращённый. Я николи их не видала. А ну-ка…

Она вдруг подпрыгнула к Оскару, закатала рукава его рубашки и внимательно изучила предплечья. Потом откинула его волосы и осмотрела шею. Ну и наглость!

– Эй, это слишком близко.

– А ну-ка, подымай свою срачицу.

– Ч-что?

– Снимай свою робу исподнюю.

Оскар, поколебавшись, всё же послушался и стянул рубашку. Взору Бьянки открылся бледный торс с хорошо проглядывающимся рельефом мышц. «Может, она знает, почему я не превращаюсь в волка?»

Девушка подошла к нему и, перемещая палец по телу, всё также пристально осматривала его тело. Странно. В другое время Оскар бы умирал от щекотки. Но сейчас он почти ничего не чувствовал, за исключением тех моментов, когда Бьянка случайно касалась его кончиком ногтя. А ещё ему совсем не холодно, несмотря на явно минусовую температуру.

– Да и где же?…

«Что она ищет?»

– Что «где»?

– Твой укус. Где он?

– Ч-что? Какой укус? – Оскар быстро натянул рубашку обратно, скрывая своё тело от любопытных белых глаз Бьянки.

– Ну укус, мечанный тем, кто тебя обратил в вампира. Я окушаюся его налести. А-а-а, – она снова расплылась в довольной улыбке. – Наверное, это на стегне, – она потянулась к ширинке брюк.

– Нет! – Оскар прикрыл руками такое интимное место.

– А еже здесь такого? Ещё глаголь, елик ты николи не раздевамшись перед девушкой. Еже я там не возглядати-то?

– Э-э-э…

Бьянка снова округлила глаза.

– Ты мне любы всё больше, мóлодец.

– Не помню, чтобы мы с вами переходили на «ты».

Оскар попятился. Бьянка не пошла к нему на встречу, а так и осталась стоять, уставившись на него парой немигающих светлых глаз. И тогда парень припустил, что есть дух в чащу.

«Да что за чертовщина происходит? Вчера же ещё всё было нормально».

И вдруг до Оскара медленно дошло. Его «вчера» осталось в 1877 году, а сейчас уже январь 1878.

«Я что, правда умер? – с ужасом подумал он. – Нет, быть того не может».

Ему в голову пришла ещё одна безумная мысль. Он даже остановился. «Что если тот чокнутый Степан с кладбища ему не приснился?»

И вдруг за деревьями забрезжили очертания деревни.

ночь одиннадцатого января 1878 года

Оскар стоял перед мостом, пересекавшем небольшую замёрзшую на зиму речушку перед Мёртвым кварталом Андеадлинга, который тогда ещё так не назывался. Но вот в ту секунду это название очень подходило тому, что юноша увидел.

Настоящее пепелище. Весь старый Андеадлинг сгорел до тла.

«Что здесь произошло?»

Первой мыслью Оскара была его семья. Он ринулся к тому, что когда-то было его домом, но нашёл лишь обломки стен и крыши. В ужасе он упал на колени и с животным отчаянием стал откидывать все разрушенные обломки бывшего строения. В какой-то момент он наткнулся на обожжённый труп своего отца. Боль, неверие вперемешку с горем. Всхлипывания вырвались из его груди, он прижал голову отца к себе и возвёл глаза к небу.

«Что же это такое? Как я мог вот так всё потерять? Почему? Почему он ушёл?»

Он баюкал Эллиота Макгайра ещё несколько минут, мурлыча ему колыбельную, которую отец любил напевать, когда Оскар был ещё совсем маленьким. Когда Оскар закончил, он прикрыл отцу веки. Пусть спит. Легче представить, что это просто вечный сон.

К счастью, он не обнаружил останков Готики в доме. Ей удалось спастись? Но где она? Может быть, сестра одна в лесу, и ей страшно? Надо будет её найти.

Но сперва юноша решил похоронить отца. Он чувствовал это своим долгом – отправить родную кровь в последний достойный путь.

В какой стороне кладбище, парень знал. Он бережно поднял труп мужчины на руки и, словно тот ничего не весил, пошёл напрямую, не останавливаясь, пока не набрёл на кованую ограду. Калитка не была заперта, поэтому юноша спокойно проскользнул на территорию. Осмотрелся и выбрал наиболее привлекательный участок, куда аккуратно положил тело отца.

«Где-то должна быть лопата. Может быть, в том склепе?»

Он пошёл туда. В прошлые времена дверь показалась бы ему слишком тяжёлой, но теперь для Оскара не составило особого труда её открыть. В лицо ударила могильная морось. И холод, сковывающий всё изнутри.

«Вот оно, дыхание смерти».

Парень поёжился и вошёл внутрь склепа.

«Не буду смотреть на гробницы. Только возьму лопату в подсобке. Она же должна где-то здесь быть».

Перед помещением, где предположительно находились гробы с мумифицированными усопшими, располагалось некое подобие предбанника. Здесь почти ничего не было, кроме лестницы, ведущей куда-то вниз и рядом нескольких глиняных чарок и инструментов. Среди них Оскар разглядел лопату. Он схватил её и как можно выскочил на поверхность, подальше от этого ледяного холода.

Зимний воздух показался ему теплейшим по сравнению с тем, что только что он чувствовал в склепе. Оскар вернулся к отцу. Вначале раскидал снег в стороны, затем слегка разрыхлил концом лопаты промёрзший грунт, стараясь не поддаваться чувствам и полностью сосредоточиться на работе. Потом начал копать яму глубиной и шириной около двух метров, располагая выкопанную землю аккуратной кучей рядом.

Затем Оскар осторожно взял тело отца на руки и вместе с ним спрыгнул на дно ямы, чтобы аккуратно положить его туда. С этим тоже не возникло проблем. Он даже осторожно приземлился на носочки, не оступившись. В последний раз взглянул на безмятежное обуглившееся лицо покойника, поцеловал его в лоб. После чего, не оборачиваясь, подпрыгнул, зацепился за край могилы и подтянул себя с помощью рук на поверхность.

С рвением начал кидать землю обратно в яму, заваливая тело отца. Ему очень хотелось дать волю слезам. В носу предательски щекотало. Но как бы Оскар не хотел разрыдаться прямо здесь и сейчас, он не мог это сделать. Вместо этого парень яростно вцепился руками в черенок лопаты и швырял грунт – вот всё, что оставалось ему делать.

Когда он почти закончил свою работу спустя пару часов и оставалось бросить ещё пару комьев, он не почувствовал и намёка на усталось. Но, если бы Оскар даже устал, то наверняка не заметил. Чувства довлели над ним, заглушая физические ощущения.

– Як у тебя любо выходит, – услышал он у себя за спиной скрипучий голос. – Может, тебе на кладбище поработать? Смотри-ка, как ты борзо управился.

Оскар вздрогнул и обернулся. Никак не ожидал, что кто-то окажется в столь поздний, а может быть, даже и ранний час, да ещё и станет наблюдать за его работой. И каково же было его удивление и злость, когда парень увидел перед собой этого мерзкого демона Степана. Оскар угрожающе поднял лопату над собой.

– Это ты, гад! Это из-за тебя сейчас я этим занимаюсь. Если бы не ты со своими странными стихами, я был бы рядом с отцом, и он бы не погиб!

– А еже ты ведаешь о том, что стряслося в деревне, невголос? Может быть, вы бы купно окочурилися.

Тут Оскар задумался. Он впервые посмотрел на ситуацию другими глазами. Действительно, а что произошло? Демон, словно бы читая его мысли, уютно примостился на одном из наиболее широких надгробий и ответил на его вопрос, внезапно обращаясь к нему с нормальной речью (или по крайней мере той, которую ему привычно было воспринимать):

– Деревню подожгли. Намеренно. Это сделали колдуны с Хандроза. Таким образом они хотят ослабить Дельту, подорвав её влияние здесь, на Земле. Тебя не было дома более трёх недель с момента смерти. Это большой срок для того, чтобы произошло такое ужасное событие.

– Но… я закрыл отцу глаза, – он снова поднял лопату, решив, что Степан ему врёт, – а значит трупное окоченение ещё не наступило. То есть, он умер недавно.

– Эх, милок-милок, ты смог закрыть его глаза не потому, что плоть была мягкой и податливой, но потому, что ты стал сильнее, чем был до этого. И выносливее, между прочим. Неужели ты до сих пор этого не заметил? – Видя замешательство в глазах Оскара, он продолжил: – То есть ты хочешь сказать, что ты не заметил, как за два с половиной часа вырыл огромную могилу и даже не устал? Что ты шёл по лесу полночи и не выбился из сил. Что, в конце концов, ты пока что ещё ни разу не поел и не поспал.