Страница 4 из 15
– Неужели правда?
Дома неказистые, без зелени вокруг, но выглядели мирно.
– Да. Регинка трусиха, я не боюсь, но ехать неприятно. Лучше не выходить здесь.
Я вспомнила: когда в Нью-Йорке подземка проезжала Гарлем, там белые тоже не входили и не выходили из вагонов.
Их четырехэтажный дом на зеленом склоне холма был из ослепительного белого грубо обработанного камня, впрочем, как и все соседние дома. Между домами были устроены детские площадки и посажены какие-то зеленые насаждения. И очень чисто. Трехкомнатная квартира, в которую мама с дочкой недавно въехали, казалась необжитой. Но я не успела рассмотреть ее и даже не успела разгрузить сумку с подарками. Зазвонил телефон, Вера сняла трубку, потом передала ее мне. Звонила московская сестра Стэлла, она узнала, что я сегодня приехала в Иерусалим.
– Ольга, тебе повезло, у нас два шикарных номера в отеле, приезжай, устроим тебя!
– Мы снимаем фильм в Яд Вашеме, – добавила Роза.
Я знала, что они должны быть в Израиле в эти дни и очень обрадовалась возможной встрече. Мне с ними, архитворческими дамами, было всегда интересно. В последние годы мы довольно часто встречались. Когда я оказывалась в командировках в Москве или через столицу летала в командировки на свои гидростанции в Сибирь или среднюю Азию, всегда старалась их навестить в квартире на Сретенке. Думаю, что и они с удовольствием приезжали по своим делам в нашу культурную столицу и останавливались у нас дома. Так или иначе, я узнавала о новостях в газете «Известия», одном из лучших наших печатных органов, от Стэллы, старейшего и уважаемого сотрудника отдела писем. Кто только не писал ей о своей трудной судьбе! Кого только она не разыскивала и не соединяла! О ком только она не рассказывала своей сестре – кинодеятелю Розе, и о ком только они не создавали авторские фильмы! Чем сложней была судьба героев, тем интересней было сестрам творить, тем горячей были споры между ними! Особенно бурные баталии происходили последнее время при обсуждении проблемы финансирования фильмов. Иногда я участвовала в этих баталиях, что-то предлагала, но резкая младшая сестра Роза сразу на меня накидывалась:
– Ты ничего не понимаешь в кино! Ты дилетант, Ольга, и не давай советы знающим людям! Мы же не учим тебя строить плотины, и ты не учи нас…
– Да я не учу, просто рассказываю, откуда при переходе от социализма к капитализму в нашей отрасли берут деньги.
– У вас свои законы, вам Чубайс дает деньги, у нас, творческих людей – свои законы, а денег ни у кого не допросишься!
– Нет, экономические законы у всех одни…
Конечно, я долго не раздумывала и отправилась к ним вечером на такси. Такси – единственный вид транспорта, с помощью которого можно было в шаббатный вечер выехать из религиозного района Иерусалима, каким является Рамот. Причем не ультрарелигиозного, а просто религиозного.
Из окна машины открылся удивительный вид на огни большого города, даже казалось, не одного, а нескольких больших городов, раскинувшихся на разных высотах!
У московских сестер в многоэтажном четырехзвездочном отеле «Рамада Ренессанс» были отдельные номера. Они меня встретили с хлебом-солью, то есть принесли из ресторана с ужина тарелочки с вкусностями. «Ни в чем себе не отказывай!»
Мы рассказываем друг другу об увиденном в Израиле и делимся планами. Они, дамы деловые и творческие, прибыли сюда на съемки документального фильма о мемориале Яд Вашем. Журналистка Стэлла отвечает за сценарную часть, режиссер Роза – за съемки. Они полны впечатлений.
– Ты знаешь, я вчера снимала на открытии Долины Общин Ицхака Рабина и других руководителей Израиля! Буду делать специальный фильм.
Я рассказываю об увиденном в Тель-Авиве и на двух экскурсиях. Сестры помогают мне составить план на завтрашний день, пока они будут заняты. А послезавтра во время праздника Симхат Тора мы вместе посетим Большую Синагогу Иерусалима. После бурного обсуждения мы расходимся по номерам, я должна спать у Розы, но так, чтобы горничная утром не заподозрила присутствие постороннего человека. Поэтому я сплю, стараясь на огромной кровати в метре от Розки ничего не мять. Поэтому в 7.30 ухожу тихо, чтобы не застукали.
В это тихое шаббатное утро, когда весь израильский народ отдыхает от дел и развлечений, я с путеводителем и картой в руках, и бутылкой воды, чтобы не погибнуть от обезвоживания организма, отправилась путем великих праотцов. Сегодняшний день посвящаю Иисусу из Назарета. Пройти собираюсь километров шесть-семь пешком без посоха и с непокрытой головой, но по асфальту, а не по пустыне. Солнце еще стояло невысоко, легкий ветерок дул в спину, никто не попадался навстречу. Нет, вру, правоверные иудеи в талесах и кипах уже шли в направлении Большой Синагоги.
Сверяя маршрут по карте, я прохожу мимо солидных министерских зданий, обширного президентского парка и подхожу к величественному зданию Кнессета (парламента). Вход в него украшает пятиметровая Менора – громадный семисвечник, поставленный в честь победы иудеев над греками во 2 веке до нашей эры. Я знаю, что холл Кнессета, решенный в стиле модерна, украшают интересные фрески Шагала. Но фрески оставляю на потом.
Такое впечатление, что Иерусалим очень зеленый город, один парк переходит в следующий. Чем ближе спускаешься к центру, тем парки меньше, и здания между ними тоже уменьшаются, но все они смотрятся как большие куски золотистого зефира, иногда подкрашенного другими пастельными красками. Этот район называется Рехавия, он начал застраиваться в 20-е годы 20 века выходцами из Германии, и улицы носят имена людей, оставивших след в истории еврейского народа. Жилой массив и примыкающий к нему участок с художественными лавками и мастерскими, террасами спускается прямо к высоченной стене Старого города.
Тысячи лет назад, да и сто лет назад на этом месте была выжженная пустыня, а сегодня разбивают парки и строят отели. Наконец (ура, ура!) дошла до Яффских ворот, вот что значит идти по карте. Даже спрашивать не надо, правда, я никого не встретила…
У Яффских ворот снуют вездесущие туристы. Услышав родной русский язык, я примыкаю к группе, которая внимательно слушает экскурсовода.
– Какая тема беседы? – спрашиваю шепотом.
– Обзорная экскурсия по старому Иерусалиму, только что началась, будет пять часов, – также шепотом отвечает женщина.
Прекрасно: именно то, что доктор прописал. Я счастлива и пристраиваюсь. Мы в быстром темпе сначала доходим до Гефсиманского сада, что на Масличной горе, а потом возвращаемся, проходим путь Христа по Deloroso (улица Скорби) до Голгофы. Делаем остановки там, где он две тысячи лет назад останавливался. С тех пор на месте остановок были построены храмы – католические и православные. Следы крестоносцев и арабов, турок и евреев. На пути Христа и нашем такое переплетение всего и вся, что повторить у меня, необразованной, духу не хватит. Камни, ровесники тех событий, закрыты временем. Мы ходим по прежним крышам, нет, выше крыш – витаем в облаках, как ангелы, и с ангельских позиций взираем на Марию Магдалину и деву Марию, на Павла с Иудой, если таковые жили. Я начинаю верить, что жили.
Мы почти пробегаем по Старому городу. В еврейском квартале чисто и красиво, но безлюдно. Зато после пяти вечера (в конце шаббата) народ выйдет из домов, откроются магазины и рестораны, начнется шум и веселье.
В восточном квартале дома более обшарпанные и грязные, но с утра до вечера шумит яркий базар, и очень много мечетей.
В армянском квартале господствует тишина, а жизнь можно увидеть в художественных лавках да в семинарии (но не туристам).
О нравах прошлого и настоящего старого Иерусалима толково и с большим юмором рассказывает экскурсовод Игорь, полтора года назад уехавший из Ленинграда. Он эрудит и пользуется популярностью у гостей из России. Говорит Игорь так много, что моя головка постепенно пустеет, остаются лишь обрывки сведений.