Страница 6 из 14
Срджан, Мрджан и Младжан историю встретили в привычном будете Барсук, за привычной ракией. С ними в компании сидел Жёлтый – худощавый нервный парень, с слишком быстрыми жестами и взглядом, который скакал ртутный шарик. Слова так и сыпались горохом: – Говорю вам, нет ничего легче, всё люди наши. Мы встретимся с человеком, он вам всё объяснит. Будете работать на какого-то тамошнего Бута, Бату, чёрт его знает. Вы просто погуляете, негры подумают, что вы белые боги и при вашем виде побросают пушки и убегут. Платят очень хорошо, всё, что сможешь унести – твоё. Некоторые из наших уже были, вернулись с карманами полными денег. Он набрал воздуху, чтобы продолжить, но его прервал Срджан: – Раз было так хорошо, чего же тогда вернулись? – Потому что сосунки – уверенно выпалил Жёлтый у которого ответ был уже готов. – Маменькины сынки, говорят, мол, с нас довольно, сыты по горло. Но ты-то со своей командой не таков. Вы-то можете нехило разбогатеть, а ты станешь генералом. А уж девки – масляная улыбочка раздвинула губы – отдаются за горстку песка в пустыне, и каждая вторая – родная сестра Наоми Кэмпбелл.
Жёлтый всё говорил и говорил, расцвечивая прокуренный зал Барсука дивными видениями, и голос его заглушал скептическое покашливание хозяина Миле, грязная тряпка которого натирала стойку упорнее, чем когда либо. Мрджан и Младжан уже чувствовали на своих плечах холод погон, а в руках тяжесть и тепло «калаша». Они, как и Срджан, как любой другой, прекрасно понимали, что большие деньги легко не достаются, но все эти скучные резоны были уже неважны. – Я организую вам встречу с нашим человеком, он всем руководит. Серб из Белграда. У него огромные связи там. Я слышал, что этот тип связан со всем, что делают службы, говорят даже, что у него есть нефтяная вышка в Африке, и поэтому он в таком тесном контакте с тем Бутом. Если вы согласны, завтра можем с ним встретится – частил Жёлтый, избегая упоминать имена.
Срджан, Мрджан и Младжан переглянулись, уже не слушая Жёлтого, который продолжал говорить. Уехать, оставить всё. А всё – это что? Воспоминания, жизнь, которая с каждым днём становится всё более чужой, всё более мелкой и ненужной. Это уже была не их страна, и в ней жили чужие им люди. А там? Может, их там и правда ждёт удача? Там, где ещё есть место для каждого, в том числе, и для них. Где-то, где их имена не значат ровным счётом ничего, где прошлое теряет значение своё, поскольку его больше нет, а будущее не страшит, потому что его не существует. Там есть только настоящее. То настоящее, что сделают они сами. Может, там, где их никто не знает, всё начнётся сначала, и они найдут себя и пойдут на закат навстречу счастью. Почему бы это не могло быть правдой? Может это Великий Шанс. Новое Начало. Возможность уйти не оглядываясь. Возможность не встречаться в зеркале глазами с рожей алкоголика. Возможность не видеть в нем и прошлого наивного щенка. Возможность покинуть все и уйти от себя, забыв нынешнюю жизнь навсегда.
А новая жизнь начнётся там, далеко отсюда, в этой самой Африке, в Заире. Бриллиантовые реки и золотые берега, доступные женщины и податливая власть. Всё как раньше, когда они были молоды, наивны и достаточно безумны, чтобы верить в невозможность поражений, предательств и измен. Всё как раньше, когда они верили, что жизнь и война имеют смысл и оправдывают себя. Может, они даже вернутся. Почему бы и нет? Они будут богатыми, знаменитыми, загорелыми, с кучей денег, в дорогих одеждах и на первоклассных авто. Они будут сидеть перед новыми огромными особняками и плевать на мелких серых людишек, которые будут смотреть на них со страхом и завистью. Всё как когда-то мечтали они, молодые и красивые, отправляясь на фронт в грузовиках, которых девушки усыпали цветами. Тогда даже те, кто, кто не мог или не был обязан стремились надеть форму и вступить в армию, собирающуюся под знаменем, рвущимся в небеса, чтобы отправится на славную короткую войну, которая несомненно закончится победой и нужно успеть стать частью этой славной героической сказки.
И сейчас они мечтали о том, что будет, когда они вернутся. С каким восторгом будут смотреть на них соседские подросшие пацаны. С таким, наверное, с каким они в своё время глазели на соседа Влада, вернувшегося после контракта в Иностранном легионе. Он казался богом – его возил Peugeot, а необычно ароматные сигареты прикуривал от золотой зажигалки Ronson на которой сиял значок с изображением парашюта. Он вернулся и они – вернутся. И всё будет совсем, совсем по-другому. Должны же и они когда-то победить. Невозможно, чтобы вся жизнь была бесконечной полосой поражений и неудач.
Впрочем, иногда холодок сомнений забирался за воротник: – А что, если это всё-таки западня, ловушка? Ещё одна в серии тех, которые удалось едва-едва избежать, унося шкуру? Да, они слышали, что одна группа парней из Сербии поехали в Африку, куда заманил их никому не известный французский контрактник. Но они не слышали, чтобы кто-то сумел вернуться. Холодок сомнений таял после ракии, а в душе пробивались робкие подснежники надежды, ростки желания победить. Победить хоть раз в жизни. Желание требовало веры. Вера твердила, что сказки становятся былью и что свет возможен даже на дне самого глубокого колодца. Они ничего не требовали от жизни, лишь бы была надежда, лишь бы хоть часть её, хоть долька.
Молчание затянулось. Никто не решался заговорить первым. Братья Делич переглянулись, и после согласного взгляда Мрджана, Младжан повернулся к Срджану с вопросом:
– Ну как, кум? мы едем?
Срджан не спешил с ответом. Он, понимая, что у них кроме головы на плечах, которая даже им уже в тягость, ничего нет, но всё же медлил. Окурок тлел в клубах дыма, режущего глаза, а он всё глядел на неоновый свет тусклой лампы, прикидывая. Посидев так с минуту Срджан кивнул головой соглашаясь и Жёлтый с энтузиазмом кинулся их хлопать по плечам говоря, что в таких героях не сомневался ни капли. Он опять начал расхваливать работу и обещать ожидающие их чудеса. Тяжёлый горный ливень неожиданно ударил в окна, заглушив музыку и слова, до которых никому уже не было никакого дела.
На следующих день ранним утром Срджан, Мрджан и Младжан ожидали Жёлтого у привычного Барсука. Они, натощак курили, зажав сигарету жёлтыми зубами, заполняя разговором пустую голову и изголодавшее сердце. Затем слишком быстро ехали вдоль реки Врбас в неудобном и маленьком для них Volkswagen Vento цвета «гнилой вишни», слушая радио, которое всё время включал и выключал сидевший на переднем сидении Срджан, тем самым раздражая Жёлтого, по привычке болтавшего не затыкаясь. Его спутники угрюмо молчали, уйдя каждый в свои мысли и не обращая внимания на скалы среди которых ехали, не видя ни их, ни тонких осин и диких яблок, упорно карабкающихся вверх: корни их висели в воздухе, словно питаясь им.
Мелкая, вся в мутной пене, река Врбас гнала воду по ущелью, оставляя на дне ветки и мусор и выливалось на простор чистой прозрачной рекой детства. Далее в долине, она вновь превращалась в снулую грязную воду, у берегов которой приткнулись ржавые кузова старых автомобилей.
Вдоль русла Врбаса по обеим сторонам побережья ютились маленькие горные хижины, а за ними простирались луга и перелески. Хвойные деревья пятились к неприступным горным вершинам, оставляя пни, которые человек выкорчёвывал, строя свои незамысловатые дома. Утро ещё только начиналось. Ещё у домов были зажжены ночные огни. Ещё клубился в глубине ущелья туман, от которого тянуло прохладой. Привычно ловко объезжая ямы и камни, которых ливень выкинул на дорогу, они ехали так быстро как могли, резко тормозя лишь перед случайно возникшей на их пути тяжелогруженой фурой или каким либо замешкавшимся трактором напоминавшим о том, что от своих поражений сербы, спасались оседлав трактор. Нет, конечно, были и те, кто удирал от огня в дорогом автомобиле, но такие вряд ли знали как горчит истинное поражение. На тракторах же уходят те, у которых кроме земли и могил предков ничего нет. Он долго не решаются покинуть ни одно, ни другое, а уходя уходят окончательно, поскольку зло, прогнавшее их, «обло и озорно, стозевно и лаяй».