Страница 80 из 99
Хитросделанный ИИ резидента нашёл лазейку для оправдания своих действий. Обо всех своих действиях он обязан был докладывать руководителю. Он и докладывал, ничего не скрывая, только в ежедневных докладах, направляемых им резиденту, насчитывалось полтора миллиона файлов. Почему резидент не считал нужным просмотреть все файлы, ИИ не волновало: начальству виднее. Главное, что он докладывал высшему существу всю правду, как всякая приличная машина.
Если вчера мир подошёл к краю пропасти, то сегодня он уже шагнул в эту пропасть. Пока ещё изменения не были видны воочию, но то дело времени: совсем недолгого времени.
Скотник Иван Фомич по фамилии Кузин, сорока пяти лет от роду, образование семь классов, слыл в кругах, в которых он вращался всю жизнь, эстетом. Этот странный факт уловил даже чиновник из министерства сельского хозяйства, представившийся Ивану Фомичу, как Давид Моисеевич. Тройник, в личине Давида Моисеевича сделал такой вывод относительно скотника, когда на ферме в служебном малюсеньком закутке этого работника обнаружил на грязном криво сколоченном столе томик А.С. Пушкина. Хмыкнув, лощёный чиновник, ещё раз окинул взглядом Фомича: сам мелкий и тощий, нос сизый, морда лица имеет нездоровый цвет, руки от въевшейся в кожу грязи невозможно отмыть даже бензином, лысину и летом скрывает вязаная шапка, трёхнедельная поросль на морде, да и выглядит этот чел на все шестьдесят пять. Настоящий сельский дед непонятного возраста, непросыхающий никогда, а туда же, Пушкина читает. Давид Моисеевич без разрешения брезгливо взял со стола томик классика и открыл на странице, заложенной этикеткой от водки. Прочитал: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана? Иль, зачем судьбою тайной ты на казнь осуждена? Кто меня враждебной властью из ничтожества воззвал, душу мне наполнил страстью, ум сомненьем взволновал? Цели нет передо мною: сердце пусто, празден ум, и томит меня тоскою однозвучный жизни шум». Понятненько всё с этим дедом: товарищ запойный.
Цепкий взгляд Тройника оглядел не только фигуру скотника, которому поручили сопровождать чиновника, но и его закуток: в помещении маленькое окошко с одинарным остеклением, никогда не мытое; на стенах висят капитально засиженные мухами документы: должностные обязанности животновода и ещё какие-то инструкции. Грязно, пыльно, жутко воняет скотиной. Тройник чуть не рассмеялся в голос, когда его взгляд зацепился за требование к животноводу, изложенное в должностной инструкции: «Обладать физической и эмоциональной выносливостью». Ну-ну.
Приняв решение, Тройник вальяжным движением руки извлёк из кармана две банкноты по пять тысяч рублей.
— Премия Иван Фомич, от министерства, — протянул он деньги Фомичу, топчущемуся рядом. — За отличную работу.
Тройник отчётливо ощущал, что этот Иван Фомич, каким-то восьмым чувством определил, что он никакой не чиновник Давид Моисеевич и совсем не Давид. Судя по пристальному взгляду Фомича, от этого чиновника совсем чуть-чуть несло обыкновенным бомжом, что Фомич как-то запеленговал. Но при этом скотник явно опасался пришлого, поэтому судорожным движением схватил протянутые ему деньги и гаркнул:
— Рад стараться.
Он чуть не добавил: «Ваше благородие добрый барин». Десять тысяч притупили опасения Фомича, оставив только лёгкий флёр недоумения. Он сразу же отмёл все свои выдумки об этом опасном человеке, и почувствовал, что не прогадал. Трудно сказать, от чего у Фомича было развито особое чутьё, наверное, от работы с животными: вот и нахватался звериного чутья. Сейчас он чувствовал, что об этом «чиновнике» надо быстрее забыть и ни с кем о нём не трепаться — целее будешь. Начальство распорядилось поводить этого типа по ферме, вот Фомич и покажет ему все местные достопримечательности — от силосной ямы до куч коровьего говна. Чиновник молодец — даже в лице не изменился, когда на него пахнуло всеми запахами этого предприятия, а многие товарищи норовят с лица сбледнуть от местных видов и запахов.
Действительно Иван Фомич не прогадал, потому как, уловивший опасность Тройник уже был готов пустить этому животноводу пулю в лоб. Ментально «договорились» на деньги, а не на пулю. Теперь же взгляд чиновника говорил: «Пропьёшь ведь деньги». Взгляд Фомича отвечал: «Непременно пропью».
После отъезда странного чиновника перед Фомичом во весь рост встал вопрос, как техничнее и с шиком прогудеть свалившееся на него богатство. На первый взгляд всё просто: иди в магазин и выбирай. Но есть некие тонкости. Пожав плечами, Фомич сначала двинул в магазин со странным названием «Красное и белое». Гулять, так гулять. В магазине у него уточнили: «А вы празднуете или с горя?» Странные люди: народ пьёт, чтобы пить, а не от эмоциональных переживаний. Оказалось, что на эти деньги можно приобрести литр коньяка или вискаря: по словам продавцов, пойло просто замечательное, закачаешься. Конечно, такую негоцию можно было осуществить, но тогда точно прослышь в определённых кругах лохом голимым, а оно нам надо. Мы для такого дорогого коньяка ещё недостаточно деградировали. Можно было приобрести приличную водку за 600 рублей: получалось целых 16 бутылок. Однако коллеги не поймут в чём прелесть именно такой дорогой водки — ведь вся водка хорошая, плохой просто не бывает. Так что, 16 бутылок это, конечно, прекрасно, но не очень. За эти деньги у Анастасии Фёдоровны можно приобрести уже не 16 бутылок, а 16 литров самогона. Вот такая верхняя математика получается. Выгоду сами считайте. Фомич также прекрасно в этом деле понимал выгоду, поэтому, осуждающе посмотрев на ценники в магазине, следуя верному пути, направил свои стопы к Анастасии Фёдоровне. Фёдоровна женщина справедливая и не прижимистая, как некоторые другие: она может и в долг дать, и вместо денег сахаром взять, а то и цветным металлом, да и вообще она ценит постоянных клиентов. Для постоянных у неё существует дисконт.
Фёдоровна, вполне себе высокая статная дама, встретила мелкого Фомича довольно приветливо. Она даже не поморщилась от запаха, въевшегося в мужика и его одежду. Как говорится, клиент всегда прав. К тому же этот клиент погасил все задолжности, а воняет от него не потому, что он сам такой пахучий, а по роду его занятия, понимать надо. Когда этот клиент изложил свои желания, Фёдоровна с высоты своего роста с бóльшим вниманием посмотрела на мелкого мужика и огласила прейскурант. Сегодня в прейскуранте было три позиции, так сказать на любой выбор. Самым дорогим был «средний» самогон, затем, резко упав в цене, шёл напиток, «с хвостами». Но это уже на любителя хлебать напиток с кучей различных химических веществ. Самым дешёвым было изделие «с головами и хвостами». Но это была уже настоящая отрава: выпил и помер. Зато дёшево.
Эх, гулять, так гулять — решил Фомич и стал торговаться. В результате недолгого торга получилось следующее: «среднего» самогона 14 литров, напитка «с хвостами» — 6 литров. Нормально так, без фанатизма и сложностей жизни. А всяких изысков и сложностей нам не надо! Зачем дурацкими заумностями обижать свой народ, который если где-то и сложен, то очень даже в меру, как крест на могилке.
Стороны остались довольными друг другом. Фёдоровна милостиво выделила в лизинг садовую тачку, чтобы клиент на ней довёз приобретённую жидкость, расфасованную в пластиковые бутылки, до фермы, где предполагалось потреблять купленный продукт. В качестве подарка от фирмы Фёдоровна выдала уважаемому ею Ивану Фомичу два кило солёного сала, пару буханок хлеба и литр особой продукции тройной перегонки, типа для дам. Ведь, надо понимать, что будут присутствовать и прекрасные дамы.
— Обязательно будут дамы, — подтвердил Фомич. — Куда же от них денешься-то, от прекрасных. Набегут на запах.
Он знал, что говорил. Об этом феномене молчит наука: стоит только Фомичу в своей каморке на ферме уединиться с целью набулькать себе в гранёный стаканчик крепкого нечто, как прямо из-под земли появляются страждущие коллеги и начинают набиваться в приятели, со значением поглядывая на процесс наполнения стакана. Этика производственных отношений не позволяла Фомичу отказывать коллегам. Приходилось наливать и им. Наукой доказано, и на практике проверено, что пара литров хорошего самогона очень способствует установлению доверительных отношений в коллективе. Фомич не только проставлялся коллегам, но и сам периодически угощался от их щедрот. Отказаться угоститься — значит отколоться от коллектива, который такой вызывающей фронды адекватно не воспримет. И сделает выводы.