Страница 45 из 63
— А пашню когда распахивать?
— Тут сложнее, — чиновник потер подбородок и оглянулся, — это тебе не привычное поле. Обычной сохой непаханную ранее степь не взять, нужен плуг хороший да лошадей четверка, чтобы его тащить. И, по правде говоря, если лошадей найти можно, то плуги пока просто не завезли.
— И что ж делать? — Упавшим голосом, пробормотал Ефим. Перспектива надвигающегося голода вставала перед крестьянином буквально во весь рост.
— Не боись, все учтено. Распашем твою делянку чуть позже, а этот год будешь получать муку и все что нужно из запасов великого князя. Не бесплатно, конечно, работы тут, как ты понимаешь, до черта! Надо готовить все к тому, что через год уже не несколько десятков семей прибудет, а сотни. Будем дома строить, участки расчищать, лесополосы высаживать…
— Лесополосы? — Не понял Ефим.
— А то как же, — важно кивнул государев человек. — Это ж тебе не Новгородская земля с ее лесами — степь. Если вокруг полей не высадить деревья, для защиты от ветра — сдует все к чертям. И зерно не приживется и верхний самый плодородный слой земли унесет.
— Понятно… — Не слишком весело пробормотал крестьянин. Он-то себя уже хозяином почувствовал, а получается, что чуть ли не в батраки попал.
— Не боись, говорю же тебе, — чиновник хлопнул пригорюнившегося было Ефима по плечу, — все учтено. Это только сюда первые переселенцы будут приезжать, а так в Причерноморье уже не одну сотню тысяч семей отправили. Опыт есть, не пропадешь, засеешь свою землю в следующем году.
Ну а дальше началась тяжелая изматывающая работа от восхода и до заката. Временное жилье семье Степана действительно сладили буквально на следующий день, благо март в этих местах был уже полноценно весенним месяцем, да и угля для отопления и приготовления пищи привезли в достатке — никто не замерз и не заболел.
Места вокруг города Кизляра были пока еще совершенно дикие, а русского населения найти днем, как говориться, с огнем… Жили тут армяне, греки, грузины, татары всякие, русскими были наверное только терские казаки, патрулирующие берег одноименной реки, впрочем у тех судя по их форме скул и цвету кожи тоже было намешано много всякого. Хотя, по правде, такие подробности переселенцев мало волновали.
Пока отца семейства привлекали работать на «обчество», отрабатывать переезд, постройку времянки и кормежку, оставшиеся «дома» остальные члены семьи тоже не скучали. Как минимум нужно было подготовить землю к будущей запашке. Собрать камни и прочий мусор, выкорчевать разные мелкие кусты и прочую многолетнюю растительность, кое-где закопать ямы или наоборот срезать холмики: работы, в общем, хватало с головой на всех.
Уже в середине лета с очередным караваном судов, спустившимся по Волге, наконец приплыли мощные, окованные железными листами плуги, способные взять девственную, не знавшую ранее хозяйственной деятельности человека, землю. Их появление было воспринято всеми с большой радостью, поскольку означало наконец переход к непосредственно земледельческой работе.
Пахать целину оказалось еще той работой. Некоторые особо сложные участки приходилось проходить по два раза, перебивая растущую тут в обилии траву с землей для увеличения плодородности и избавления от сорняков.
Несколько раз в течении весны и лета до находящихся в некотором отрыве от цивилизации Сидоровых доходили слухи о набегах горцев, которых отбивали казаки и присланные сюда царские войска. Что это за напасть — горцы — семья Степана могла только гадать, но благо познакомиться поближе им не довелось. А в начале лета дошел слух о создании из этих земель Кавказского наместничества и назначении в качестве его главы известного генерала, прославившегося во время последней войны.
Жизнь поселенцев, сделав крутой поворот, незаметно вновь вошла в спокойное русло.
Глава 19
В середине июля закончилось затянувшееся на добрых полгода расследование попытки переворота. Это только на первый взгляд казалось, что следствие пройдет быстро — учитывая, что большинство руководителей заговора было завербовано нами же — но на самом деле постоянно вскрывались какие-то новые обстоятельства и имена. Приходилось все перепроверять по несколько раз, дабы с одной стороны исключить пустой наговор, а с другой — не упустить ни одного участника.
Процесс был максимально открытый — тут я настоял, чтобы не создавать из заговорщиков символ невинных жертв режима — и буквально каждая мелочь освещалась в прессе. В том числе и в «Правде», что дополнительно увеличило и так немалую популярность не так давно, в общем-то появившееся газеты.
Более того, в конце июня вышел отдельный номер «Правды», целиком и полностью посвященный заговору, в котором — кроме всего прочего — центральный разворот занимала большая статья Александра, в которой он, максимально честно и почти не сдерживаясь высказывал свои мысли по поводу всего происходящего. Статья стала настоящей бомбой: до этого императоры почти никогда не обращались к своим подданным напрямую. Здесь же Александр прямо заявил, что заговорщики хотели не дать ему реформировать государство, так чтобы улучшить жизнь обычного человека. Крестьянина и мещанина. Получилось по-настоящему революционно… И вообще сильно.
Кроме того, особый упор делался на том, что финансирование заговора шло из-за границы, причем роль французских спецслужб и масонов была специально убрана на второй план, а самыми главными выгодополучателями от возможной смены власти были представлены англичане и немного австрийцы. Что, в общем-то, было не так уж далеко от истины. Ну а формальной причиной, якобы подвергшей островитян попробовать убрать неудобного для них Александра — о моем участи в процессе по обе стороны баррикады, тихонечко умалчивалось — обозначили территориальный спор из-за Ионических островов, которые англичане так нам до сих пор и не отдали.
Благодаря правильной информационной обработке, а также девяти трупам — шестеро преображенцев, один егерь и двое дворцовых слуг, неудачно подвернувшихся опьянённым адреналином кирасирам, — общественное мнение было целиком и полностью на стороне правительства. Тем более что в отличии от тех же декабристов, на словах, декларирующих заботу о народе, и оттого казавшихся многим юным и горячим мечтателям героями, тут заговорщики стояли на реакционных позициях и пытались своими действиями защитить тот существующий порядок, который неуклюжей политикой — ну так они думали, во всяком случае — подрывал император.
К смертной казни в итоге было приговорено девять человек, среди которых Беннигсен, Нессельроде и другие главные и наиболее высокопоставленные чиновники и военные. Еще почти девять десятков человек были приговорены к ссылке на восточные рубежи империи — на Дальний Восток и в Русскую Америку с конфискацией всего имущества. Остальные отделались штрафами, понижением в должности или разжалованием в солдаты.
Отдельно судили исполнителей — два эскадрона кирасиров. Тут судьи — по понятно чьей указке — проявили относительную снисходительность и к каторге приговорили только тех, кто непосредственно запачкался кровью, остальных немного поучили шпицрутенами — так чтобы не до смерти — и распихали по дальним гарнизонам, в основном на Кавказ. Сам же лейб-кирасирский гвардейский полк был расформирован, а оставшихся, не принимавших участия в заговоре солдат перевели в другие части гвардейской кавалерии.
Что касается мамА, то о ее роли в заговоре решили не упоминать, тем более что прямых доказательств того, что вдовствующая императрица действительно знала о заговоре и поддерживала — хотя бы морально — его участников, найдено не было. С другой стороны и оставлять все как есть, было просто опасно. Мало ли что Мария Федоровна может отчебучить в следующий раз, поэтому ее решили отправить в Москву — на идею с монастырем Александр в итоге наложил вето — подальше от придворной суеты, где встречи с подозрительными личностями будут, если что, гораздо более заметными чем в Питере.