Я твоя тень

Ты скривил губы и позвал официанта. Через несколько секунд у столика материализовался наш знакомый усач.

— Нам нужен нож, не можем справиться с пирожным, — сообщил ты с такой серьёзной миной, что я чуть не засмеялся вслух.

— Секунду, — официант также внезапно растаял в воздухе.

— Спасибо, — сказал я тебе.

Ты неопределённо хмыкнул, а потом пихнул меня ногой под столом. Когда официант вернулся с приборами (ножом и вилками), ты больно ударил пяткой по моей ноге. Я рефлекторно дёрнулся и стукнулся коленом по нижней части столешницы. Ты захихикал. Я секунду размышлял, не обидеться ли мне, потом стал смеяться с тобой.

Пока я расправлялся с пирожным, а ты доедал своё и запивал его чаем, над столиком висел только стук столовых приборов и твоё чавканье. Ты закончил быстрее и пихнул меня ногой.

— Чё молчишь? Расскажи чё-нибудь.

Я растерялся и решил потянуть резину, делая вид, что страшно занят едой, пока судорожно перебирал в голове темы для разговора. Но не успел я придумать что-то, как почувствовал себя так, словно я здесь глава местного бала и могу позволить себе всё, что захочу. Наверное, это подействовала таблетка, я понимал это, но не мог вернуть те границы, которые я годами создавал между собой и окружающим миром. Они оказались настолько хрупкими, что я без усилий разбил их руками.

— Ты, правда, считаешь меня своим другом? — я мог сказать что угодно, но мне захотелось услышать подтверждение своими ушами. И, хорошо бы, много раз.

— Конечно! — ответил ты энтузиазмом и даже подался в мою сторону. — Не сомневайся ни на минуту.

— Тогда можно я тебя обниму? — я хоть и избавился от железобетонных стен вокруг себя, но привычка быть вежливым и задавать сотни вопросов никуда не делась.

— Ага, — ты похлопал по диванчику возле себя.

Меня не нужно было приглашать дважды. Я мигом очутился рядом с тобой и смёл тебя в объятия. Ты оказался горячим, хрупким, но сильным. Через куртку чувствовались рёбра на твоём тощем теле. Я намеренно дотянулся пальцами до твоего живота под курткой, чтобы вновь ощутить тепло твоей кожи.

— Э-э! Полегче! — меня обдало холодным потом, когда ты оттолкнул меня. Но только я собирался уйти, схватил за руку.

Вместо того чтобы расстраиваться, что ты отверг меня, я запустил в голову мысль, что, вероятно, слишком сдавил тебя, и только поэтому ты отстранился.

— Сиди тут, окей? Только не надо меня так мять, мне рёбра ещё целыми нужны, — ты попытался рассмеяться, но я почувствовал между нами налёт напряжения.

В конце концов, я нашёл удобную позу, которая удовлетворила тебя, и дала возможность быть как можно ближе мне. Ты снова потребовал, чтобы я что-нибудь рассказывал, и я не нашёл ничего умнее, как признаться, что ко мне приехала мама. Как только я ляпнул это, то тут же начал жалеть, но поскольку ты отреагировал более чем спокойно и даже не попытался смеяться, я расслабился.

— Чего ты напрягся? — спросил ты. — У всех нас есть родители, это нормально.

— Но не ко всем же взрослым детям мамы приезжают в универ?

— Ну и что? Я был бы рад, если бы моя приехала ко мне, сто лет её не видел. Наверно, она уже и не помнит, как я выгляжу. Ха! Вот пройдёт мимо и не опознает, — ты рассмеялся, но смех звучал безрадостно. — Я бы радовался на твоём месте.

Наверное, это было последнее, что я ожидал от тебя услышать. Мне стало стыдно, что я такой неблагодарный сын, хочу избавиться от маминой опеки, вечно вру ей, увиливаю, а ты, оказывается, такой правильный. Мне сложно было впихнуть новое знание о тебе в твой образ, который я успел создать ещё со школьных лет. Я всегда думал, что у тебя либо вообще нет родителей, либо они заняты своими делами, а ты своими.

Мне захотелось тут же позвонить маме, узнать, как у неё дела, чтобы доказать себе, что я такой же как и ты, но внутри созрело сопротивление этой идее.

— Тебе легко говорить так, — произнёс я с возмущением, — твои родители не контролируют каждый твой шаг. Что в таком случае прикажешь делать?

— Не знаю. Что я тебе — семейный психолог?

Интерес в твоих глазах постепенно стал таять, но я не готов был менять тему, я хотел знать, как ведут себя, такие крутые парни, как ты.

— Ну, ты бы что делал, если бы твоими родители ходили за тобой по пятам, требовали бы звонить каждый вечер и отчитываться, что ты делал, с кем общался и всё такое?

Я уже видел, что начинаю надоедать тебе, но не мог остановиться. Ты гремел ложкой по чашке, совершенно не смотрел на меня и только повторял, что не знаешь, а я всё задавал и задавал тебе вопросы, приводил новые примеры. Рассказал, что мама всегда запрещала слушать рок-музыку, носить джинсы и другие вещи, которые носит молодежь, делать модные стрижки, ходить на концерты, гулять вечерами и ещё много чего. Ты никак не реагировал, может, даже не слушал меня. Я спросил, чтобы делал ты, если бы тебе было разрешено носить только классические костюмы и другую сдержанную и строгую одежду, а всё свободное время либо учиться, либо развивать внеучебные навыки, типа академической музыки или бальных танцев. Но ты лишь пожал плечами.

Вскоре я убедился, что так и не добьюсь от тебя ни осуждения, ни одобрения, ни, тем более, сочувствия, и замолчал. Ты выглядел так, словно находился в трансе: отрешённый взгляд, странная скрюченная поза. Я испугался, вдруг тебе стало плохо от твоей таблетки, и я протянул к тебе руки, чтобы потрясти за плечи. Но ты вдруг выпрямился и уставился на меня.

— Почему тебе не сказать, что тебе это не нравится? Только не мне, а своей маме.

Это звучало так просто, что я на миг потерял дар речи. Действительно? Почему мне никогда не приходило это в голову?

Когда мы уходили из кафе, я видел на твоём лице разочарование и недовольство. Наверное, твои эмоции были связаны со мной, наверное, я должен был вести себя по-другому, чтобы нам обоим было весело. Но я почему-то ни грамма не сожалел о сказанном. Ты открыл мне Америку, и я готов был действовать прямо сейчас согласно новым жизненным принципам.

Было слишком поздно, чтобы звонить маме, да и я не хотел это делать при тебе — и так я, похоже, испортил тебе вечер. Ты хотел пойти на метро, но я поймал нам такси, и предложил подбросить тебя, куда скажешь. Ты вяло пожал плечами.

Машина остановилась у твоего дома. Ты вышел и, не попрощавшись, направился к входу в здание. Я не мог позволить нашему вечеру закончиться вот так. Я попросил таксиста подождать, выбежал следом и в два шага догнал тебя.

— Ференц, — позвал я, сделал над собой усилие, чтобы правильно выговорить твоё новое имя.

Ты обернулся с всё тем же скучающим и немного грустным видом. Я взял тебя за руку и поцеловал в губы. Прикосновение длилось каких-то пару секунд, а потом ты подмигнул мне, словно через силу, и скрылся в здании.

Глава 52

Я думал, что смогу впечатлить тебя, что моё действие для тебя будет что-то значить, но то, как ты отреагировал, выводило меня из себя. Неужели тебе всё равно? А, может быть, вообще неприятно? Всю дорогу от твоего дома до моего, а потом, укладываясь спать, я мучился этим вопросом. Он не давал мне покоя даже во сне. Я пытался понять, что из твоих слов, жестов, намёков я понял неправильно, какие действия истолковал неверно. Половину ночи я продолжал делать это во сне, постоянно просыпаясь и засыпая вновь, и лишь под утро увидел сон, не имевший к тебе никакого отношения.

Настало воскресение, день, когда я должен был привести маме хоть одного из друзей для знакомства. Я проснулся около десяти утра и ещё полчаса провалялся в постели, наивно полагая, что, если не вставать, то день пройдёт сам собой, а с ним и все проблемы. В конце концов, от долгого верчения в постели у меня заболела голова, и пришлось-таки проснуться окончательно. Я чувствовал себя раздавленным тараканом. Пока я приводил себя в порядок: умывался и причёсывал растрепавшиеся волосы, я думал о том, чем в этот момент можешь быть занят ты. Всё ещё спишь или уже давно позавтракал и принялся за свои дела? Мысленно представились твои длинные волосы, которые тебе, наверное, приходится старательно причёсывать каждое утро. Странная мысль ударила мне в голову, и я бросился проверять пальто на предмет твоих волос. Вдруг прицепилась хоть одна волосинка? Я бы её сберёг. Наверное, у меня началась зависимость от тебя, — уверен, такое в голову нормальному человеку не придёт. Но мне было всё равно. Пусть я сойду с ума, лишь бы не потерять тебя.