Страница 68 из 118
— Почему я не могу увидеть твоих друзей и вместо этого должна снова терпеть эту девицу? — спросила мама, как только такси вырулило на дорогу.
Я чуть не фыркнул от этого «должна снова». Не помню, чтобы мама хоть раз делала что-то, о чём не хотела сама. Если она согласилась встретиться с «Джеммой» снова, значит, зачем-то ей это было надо.
— У них дополнительные занятия и секции сегодня, а Джемма оказалась свободна.
Ложь давалась в присутствии мамы намного сложнее, чем даже, когда я говорил с ней по телефону. А ещё, чтобы произвести правильное впечатление, я всё время думал об осанке и о том, чтобы держать ноги вместе, что нисколько не помогало сочинительству.
— Сразу у всех? — мама сделала такое удивлённое лицо, как будто я сообщил ей, что мои друзья родом из Папуа Новой Гвинеи или питаются сверчками.
— Они и между собой друзья, поэтому везде ходят вместе, — сочинил я на ходу, но, прежде чем мама успела отреагировать, уже пожалел об этом.
Мама посмотрела на меня так, словно я признался ей, что иногда хожу по кампусу голым.
— Вот вечно к тебе приклеиваются всякие, прости господи… ненормальные, — я понял, что вместо последнего слова мама хотела сказать нечто другое, но в этот момент я заметил в зеркале заднего вида взгляд таксиста, и мама, видимо, тоже.
Дальше диалог не состоялся. Вскоре мы вышли у Эмпайр Стейт билдинг, чтобы сделать совместное фото: мама и её великовозрастный сынок. На площади перед зданием было полным полно туристов, переговаривающихся на разных языках мира, на нас внимания мало кто-то обращал, поэтому я смог ненадолго расслабиться, ведь и мама больше не смотрела не в упор, оценивая каждое движение.
После трёхчасовой поездки по основным туристическим местам города мы, наконец, добрались до ресторана, где нас уже ждала псевдо-Джемма. Пока я отодвигал маме стул, а она кривила нос по причине того, что моя девушка явилась раньше нас (если бы она опоздала, мама отреагировала бы так же), я заметил, какой чужой мне показалась Лайк в новом образе. Она зачесала волосы назад и стянула их в такой тугой хвост, что было удивительно, как её голова ещё не трещала по швам. Вместо любимого кэжуала Лайк нацепила строгую блузку и юбку-карандаш. Не хватало ещё очков в роговой оправе, и я бы сам к столику не подошёл, потому что две мамы — это уже перебор.
Поскольку ресторан выбирал я, то мама не смогла не покритиковать обстановку, расположение, меню и даже до ужаса вежливого официанта, которого она обвинила в притворстве и лицемерии. Лайк поинтересовалась, как маме погода, но та лишь скривила губы. Обычно мама не бывает настолько неприкрыто грубой, предпочитая изысканное хамство и цинизм, но, видимо, псевдо-Джемма ей настолько пришлась не по душе, что она наплевала на собственный принцип «хамить надо вежливо». Зато Лайк не в чем было упрекнуть, она демонстрировала чудеса терпения.
Когда, наконец, мама самой последней сделала заказ и послала пренебрежительный взгляд вслед официанту, Лайк спросила:
— Миссис Хардинг, Тейт говорил, что вы из Вашингтона. Вы, наверное, бывали на нескольких инаугурациях президента?
Мама смерила девушку холодным взглядом.
— Это единственное, что ты знаешь о столице?
— Нет, конечно, я же сама практически оттуда. Просто всегда хотела побывать на инаугурации, но ни разу не удалось. Хотя я даже жила поблизости, в Тракстон Сёркл[i], какое-то время. Потом мы, правда, переехали в пригород, — Лайк отвечала спокойно и ровно, словно не воспринимала негативные интонации от слова «совсем».
Я удивился, насколько ответственно подошла Лайк к делу. Наверное, всю ночь потратила на изучение карты Вашингтона, подбор одежды и заготовку своей легенды.
— Ах, вон оно что! Сразу видно, что воспитание хромает, — мама явно намекала на деревенское происхождение девушки.
— Нас с сестрой воспитывала бабушка, — пояснила Лайк, — но она довольно интеллигентная женщина. В прошлом — учительница музыки. Правда, уже давно не работает.
— Выучиться на педагога — ещё не верх интеллекта, — на этот раз мама хоть и произнесла это хладнокровно, но хотя бы не язвила.
Некоторое время между Лайк и мамой продолжался диалог в таком тоне: Лайк рассказывала какие-то факты из своей хоть и выдуманной, но ужасно правдоподобной биографии, а мама комментировала в свойственной ей манере на грани критики и осуждения. Потом нам подали заказ, и минут пять у нашего столика образовалась тишина, нарушаемая лишь звяканьем вилок и ложек. Мама заказала бутылку вина и налила нам всем по бокалу. Я не сомневался, что это была очередная проверка с целью поймать мою девушку на преступлении, но Лайк выдержала и этот экзамен, заявив, что обычно она не употребляет алкоголь, но в присутствии такой серьёзной женщины, как моя мама, сделает исключение. Мама на это лишь странно хмыкнула, словно ждала, что Лайк закинет ноги на стол и начнёт хлестать вино прямо из бутылки.
В общем, весь вечер Лайк вела себя так, словно она идеальная кандидатура на роль моей второй половинки и, которая, по идее, не должна существовать в природе. Я почти всё время молчал, наблюдая за этим странным представлением. Наверное, если бы на месте моей мамы была бы любая другая женщина, она бы уже давно благословила нас на отношения и, может, даже на свадьбу. Но моя мама не была бы моей мамой, если бы не запасла туза в рукаве. Очевидно, она согласилась на эту встречу не для того, чтобы лучше узнать мою девушку, а лишь для того, чтобы избавиться от неё. И не важно, насколько она окажется идеальной.
Когда Лайк извинившись, вышла «припудрить носик», мама сказала:
— Ты должен с ней расстаться.
Наверное, подсознательно я ожидал такого заявления, поскольку даже не удивился. Обычно я не люблю возражать или спорить с мамой, поскольку всегда знаю, что выиграет она, а я же буду чувствовать себя хуже, чем если бы промолчал, но сегодня, после настолько безупречной игры Лайк и пары глотков вина, что-то ударило мне в голову.
— Почему? — я спросил не потому что собирался спорить, просто мне искренне было любопытно, какой изъян нашла мама у «моей идеальной второй половинки».
— А ты как сам думаешь? — в голосе мамы не было ни раздражения, ни угрозы, но я почувствовал себя униженным. Она смотрела на меня так, словно мне лет пять, и я ничего не понимаю во взрослой жизни и, уже тем более, в отношениях.
— Она тебе не понравилась? — я сказал единственное, что пришло в голову, поскольку в тот момент Лайк показалась мне идеальной. На мгновение я даже забыл, что Лайк только играла, да и вовсе не является моей девушкой. И я не мог найти в ней не единого изъяна.
Мама посмотрела вдаль, в сторону выхода из ресторана и также не глядя на меня, произнесла:
— Она плохо на тебя влияет. Те диски и вещи, которые ты привёз на каникулах, отговорки, чтобы не звонить родной матери, посещения танцев вместо учёбы, деньги, которые отец даёт тебе, чтобы впечатлить эту зазнобу… Тебе ещё рано думать о девушках. Учиться надо, а не забивать голову ерундой.
Каждое мамино слово отзывалось обидой и горечью, но я молчал. Пусть у меня и на самом деле нет девушки (вряд ли с Джеммой мы помиримся), а Лайк будет только рада «расстаться» со мной, чтобы не тратить своё время на шоу и представления и дальше, но всё равно слышать всё это было неприятно. Я словно вернулся в то время, когда Харпер только сбежал из дома, и весь негатив по поводу его поступка пришлось месяцами выслушивать мне. Несмотря на то, что осуждение предназначалось не лично мне, но мама много раз успела пройтись критикой и по моим интересам, желаниям, мечтам.
Мама закончила свой монолог, а я не нашёл в себе ни сил, ни аргументов чтобы возразить ей. Минуту спустя вернулась Лайк с радостной улыбкой на лице, и мне сразу стало тошно.
— Не тяни, — обратилась мама ко мне. — Сделай это сейчас.
Вот это даже для моей мамы (или моего представления о ней) было перебор. Она явно задалась целью унизить мою девушку, и я, естественно, должен был ей помочь.