Страница 40 из 118
Мы поднялись метров на сто, и я почувствовал, как ветром нас сдувает в сторону центра Нью-Йорка. То, что надо, чтобы посмотреть на город свысока. Джемма молча смотрела куда-то вдаль, а потом вдруг сказала:
— Вон там, — она махнула рукой в направлении города, — должно быть, наш универ.
Я не сказал, но внутренне порадовался, что она вообще со мной разговаривает.
Сверху город выглядел красивым и необычным. Из-за смога чётко рассмотреть все дома не удавалось, но особенные достопримечательности всё равно не узнать было невозможно.
Я подумал о том, где в этот момент мог быть ты, и не летел ли я прямо над твоей головой. Ты бы мог посмотреть в небо и, может быть, разглядел бы маленькую малиновую точку — наш шар. А, если бы мы снизились, я бы заметил тебя, идущего по своим делам, словно маленького, но очень важного муравья-солдата, который занят полезным для муравейника делом: идёт на разведку или даже возвращается с поле боя и несёт раненого домой. Ты бы тогда не стал поднимать голову вверх, потому что не хотел бы отвлекаться, но всё равно бы знал, что я присматриваю за тобой.
Мы пролетели всю восточную часть города, а потом ветер стал сдувать нас в сторону. Инструктор сказал, что, к сожалению, зима — не самое лучшее время года для полётов над шаром, летом виды намного красивее. Не знаю, как Джемме, — на её лице не было написано никаких эмоций, но мне всё равно понравилось. Может быть, потому что я был так высоко в небе впервые (самолёты не в счёт).
Приземлились мы совершенно на другом поле, где нас уже ждали коллеги нашего инструктора. Они накормили нас горячим чаем с печеньем и подвезли в город. Всё это, естественно, входило в стоимость услуг. Что бы не расставаться с Джеммой на такой странной ноте — что это за свидание, если мы ни сказали друг другу ни слова — я позвал её посидеть в кафе. Что там пара печенюшек, после такого путешествия нужна была еда посущественнее.
В суши-баре, который выбрала Джемма, было полным полно народа, так что нам пришлось делить один стол с семейством из мамы и девочки лет восьми. Мне сначала показалось, что Джемма специально выбрала такое место, чтобы мы и дальше могли не разговаривать, но потом я заметил, с каким восторгом она стала впихивать в себя роллы, и отложил эту версию в сторону. Мне японская кухня не то, чтоб не понравилась, я с трудом сдерживался, чтоб не выплюнуть всё, что положил в рот, обратно в тарелку. К счастью, Джемма была слишком увлечена едой, а ещё наблюдением за нашей вынужденной компанией, что ничего не заметила.
Вскоре семейство ушло, и мы остались наедине.
— Тебе понравилось путешествие? — спросил я, предполагая, что Джемма не сможет не ответить на столь прямой вопрос.
Но она только что-то промычала, сделав вид, что у неё полный рот. Я-то видел, что она жевала кусочек уже больше минуты.
До кампуса мы добрались всё с таким же, витавшим между нами, молчаливым напряжением. Я уже не сомневался, что чем-то обидел Джемму, причём, скорее всего, даже не сегодня, потому что она ведь уже пришла с таким настроением с утра к такси. Вот только вопрос чем и когда. Последний раз мы виделись с ней на танцах, и всё вроде бы было хорошо. Может быть, всё дело в том вечере, когда Джемма осталась у меня, чтобы помочь со стихами? Но, мне казалось, что она сама хочет, чтоб у нас был секс. Или было дело в чём-то другом.
Я открыл дверь в общежитие Джеммы, чтобы пропустить её внутрь.
— Скажи, что я сделал не так? — спросил я, удерживая руку так, чтобы Джемма не смогла зайти внутрь.
Я не надеялся, что она ответит, но она сказала:
— Немного странно посвящать стихотворение, которое я помогала писать, другому парню.
Глава 33
В воскресение к двенадцати часам я пришёл в парк Вашингтон-сквер к законсервированному на зиму фонтану. Ты стоял в своей тоненькой кожаной куртке, переминался с ноги на ногу и периодически дул на пальцы, торчавшие из кожаных митенок.
— Привет, я не опоздал? — спросил я, сверившись с часами. Стрелки показывали ровно полдень.
Несмотря на холодную погоду и зимнее время года, в парке было немало народу. Кто-то просто мирным шагом прогуливался по дорожкам, а некоторые даже, натянув получше шапки, скопились на лавочках с тетрадями и книгами. В десяти метрах от того места, где я обнаружил тебя, несколько студентов репетировали театральный номер.
Интересно, почему на улице, подумал я.
— Готов пройти посвящение? — спросил ты, пряча руки в карманах. Я кивнул. — Твоя задача совсем простая, с ней справились все на раз плюнуть, уверен, и для тебя это не окажется проблемой.
Я начал волноваться, несмотря на твои заверения в «простоте задачи». Что, если это то, чего я совсем не умею? Или даже боюсь?
— Любой рок-музыкант должен быть немножечко артистом и уметь привлекать внимание окружающих. В прошлый раз я помог тебе это сделать, сегодня ты сделаешь это сам.
Привлекать внимание? Это как раз именно то, чего я никогда не делал, потому что с детства знал, что единственный правильный способ заработать уважение окружающих — это интеллектуальный труд и карьерный рост. Но ты то, явно, намекал не на это.
— Итак, твоя задача — привести сюда несколько человек. Скажем, десять. А потом ты заявишь о себе. Я скажу как. Ну, что, поехали!
Я застыл на месте, пытаясь сообразить, чем таким могу замотивировать людей, пришедших в парк по своим, наверняка, важным делам, подойти к фонтану. Жаль, что ты не сказал, что мне надо будет делать потом, может, это помогло бы придумать для людей повод. Я предположил, что это должно быть связано с нашей группой. Например, я должен буду рассказать о нас или позвать на наше выступление. Конечно, никакого концерта никто при мне не планировал, но я бы не удивился, узнав, что ты специально скрыл это от меня. Может быть, ты уже договоримся, что мы сыграем одну из твоих песен на вечере Мартина Лютера Кинга?
Придумывая на ходу слова и складывая их в красивые предложения, я двинулся в сторону компании, сидящей на скамейках. Если приглашать сразу группами, я управлюсь быстрее.
Я подошёл к компании и представился.
— Проходите, пожалуйста, к фонтану. Через несколько минут там будет озвучено важное объявление по поводу праздничного вечера, который состоится в ближайшую пятницу.
Никто не шелохнулся. Я повторил ещё раз на случай, если меня не расслышали. Одна из девушек, сидящая ко мне ближе всего, улыбнулась мне.
— Мы же рядом. Увидим — придём.
Приняв эту фразу за победу, я с уже большей уверенностью отправился приглашать других людей. Минут через пять я вернулся к фонтану и обнаружил, что там собралась целая толпа. Были даже те, кого я не только не звал, но и не видел в парке. Наверно, увидели, что народ собирается, и решили присоединиться, даже не зная для чего.
Зато вот тебя нигде не оказалось. Вот, значит, в чём подвох — собери людей, а потом выкручивайся, как хочешь?
Только я собрался разозлиться на тебя, как почувствовал за спиной сначала аромат мятной жвачки, а потом и твоё дыхание возле моего уха.
— Заберись на ограждение и прочитай, — ты сунул что-то ко мне в карман пальто, а потом исчез.
Когда я поднялся на каменное заграждение фонтана, собравшийся народ замолчал, очевидно, ожидая моего объявления. Я сунул руку в карманы, вынул смятую бумажку и развернул: «Станцуй для них стриптиз. Без слов».
Ну да, а чего я ожидал? Ты — не ты без розыгрышей.
Я уже опустил одну ногу, чтобы спрыгнуть на землю — подумаешь, я обманул кучу народу, к чувству неловкости и стыда мне не привыкать — но вдруг заметил, как к толпе присоединились Нильс, Росс и Мона. Их присутствие, плюс отсутствие Лайк, что-то замкнуло во мне, щёлкнул переключатель со скромного молодого человека на таившегося внутри него годами бунтаря. Я расстегнул пальто и бросил его вниз под дружное «ну, говори уже» от собравшихся студентов. На лицах людей я не заметил никакого недоумения, они словно ждали именно того, о чём попросил ты. Но мне всё равно было страшно услышать осуждение и увидеть отвращение на лицах, поэтому я достал из кармана джинсов наушники и телефон, включил себе мелодию, под которую мы с Джеммой репетировали номер на танцах, закрыл глаза с намерением открыть их только, если меня начнут бить, и стал танцевать.