Я твоя тень

Но зачем всё это? Ты всегда мечтал о брате-близнеце или же задумал нечто грандиозное? Связано ли это с сюжетом песен?

Было бы естественным желанием расспросить тебя обо всём, но я по-прежнему не знал, с чего начать, как подобрать слова. Мы поужинали роллами с едко пахнущим соусом, от которого мне весь вечер хотелось пить. Мне бы стоило радоваться: ты приготовил для меня ужин, лично для меня, сам ты! Но меня разбирали противоречивые чувства. А потом ты куда-то ушёл, а когда вернулся, в руках у тебя было здоровенное прямоугольное зеркало без рамы. И как только ты дотащил его?

Ты поставил зеркало у свободной стены напротив запрятанных под полиэтиленом скульптур, под высоко расположенными окнами. Его пришлось слегка наклонить, и от этого, если низко присесть, можно было увидеть отражение потолка. Несколько секунд ты ходил перед зеркалом, определяя, где встать, чтобы поместиться в нём во весь рост, потом толкнул меня на своё место. Я увидел худощавого чуть сутулого человека с чёрными волнистыми волосами до плеч, большими глазами, острыми скулами и с перекошенным от ужаса лицом.

— Эй! — крикнул ты. — Не порти моё лицо. Улыбнись, что ли.

Я попытался сделать то, о чём ты меня попросил, но получилось совсем не так, как у тебя, и твоё отражение в зеркале скривило губы в отвращении.

— Какого упыря! Ты можешь хоть что-то сделать нормально?! — ты в сердцах шлёпнул себя по ноге и завыл от боли, а, может, досады, потом завертелся, как волчок.

Я наблюдал за всем этим в отражении, и у меня родилась идея.

— Ференц, — тихо позвал я тебя, но ты всё равно услышал и подошёл. — Да, точно. Если ты будешь рядом, я смогу повторять твои движения. Можешь быть, как обычно…

— А я как? — фыркнул ты.

— Да… Нормально, так хорошо.

Ты закинул мне руку на плечи, уставился на своё отражение, надул щёки, сделал брови домиком и, в общем, сделал такое лицо, будто сейчас заплачешь. Или, точнее, словно ты изображаешь, что сейчас расплачешься. Я попробовал повторить, но тут до меня дошло, что ты пародируешь меня, и я пихнул тебя в бок, высвобождаясь из объятий.

— Ой, деточка обиделась, — ты помахал кулаками у глаз, будто вытираешь слёзы.

— Вовсе я и не обиделся, — возразил я. — Просто ты не помогаешь.

— Окей. Исправляюсь.

Ты сел у самого зеркала и позвал меня. Вблизи наши лица хоть и были теперь очень похожи, но всё равно отличий было море. Ты, видимо, тоже обратил на это внимание.

— Надо исправить тебе брови. Какие-то они у тебя неправильные. И это, — ты вытащил из моей причёски прядь волос и выпустил её на лицо, — тоже. Чё они вьются, как бабочки над цветком? Были же прямые.

— А остальное? — осторожно спросил я, стараясь не встретиться с тобой глазами в зеркале. У меня было ощущение, что это я виноват, что получился не точной копией тебя.

— Что остальное? Тебе что-то не нравится?

Я хотел сказать о том, что мы не совсем похожи на близнецов, но промолчал, потому что не знал, а надо ли тебе именно это. Может быть, так ты и задумывал. Или… Вдруг ты не видишь разницы, а я тебя лишь расстрою.

— А что остальное? — снова повторил ты. — Остальное неважно, всё равно оно сгорит в огне, — я вздрогнул, но приложил все силы, чтобы не выдать, что понимаю, о чём речь. Даже, несмотря на то, что, вероятно, я как раз таки ничего и не понимал. Ты бросил на меня настороженный взгляд, — …или его скроет грим, — закончил ты.

Это был подходящий момент, чтобы признаться, что прочитал твои стихи, и спросить об их смысле, но я опять не решился. А потом мы долго кривлялись у зеркала — ты менял выражения лиц, а я повторял за тобой — и лучшего случая не представилось. Обезьянничать оказалось не так уж и сложно, и под конец это развеселило нас обоих, хотя ты и пытался сдерживаться ради дела. Урок актерского мастерства закончился тем, что мы оба лежали на полу и умирали со смеху.

— У тебя здорово получается, — похвалил ты, когда смех прошёл, и мы смогли принять вертикальную позу. — Думал, будет сложнее.

Ты ушёл в душ, а я поднялся в спальню и упал на кровать. Пресс ещё не отдохнул от смеха и теперь с благодарностью расслабился в своё удовольствие. В зеркальном потолке появилось отражение тебя. Я знал, что тебя здесь нет, но вполне мог представить, что это ты взираешь на меня сверху.

— Привет, Ференц, — сказал я отражению. Слова прозвучали странно. Я подумал о голосе, и о том, смогу ли я сымитировать твой. — Как твои дела? У… ты так смотришь, словно… Нет, не то, — осадил я себя, почувствовав стыд за нелепую попытку выдать такую банальную фразу за твою реплику. Я прищурился, растянул однобокую улыбку и показал отражению палец так, словно собираюсь стрелять из него. — Смотрю, ты просто светишься от… Нет. Детка, пока ты рядом, они прекрасны! — я сделал вид, что выстрелил из пальца и сдул дымок. — Фу, ерунда!

Было странно осознавать, что за столько времени, что я наблюдал за тобой, я так и не запомнил твои коронные фразочки на простое приветствие. Неужели придётся начинать всё с нуля? Нет, я бы только с радостью продлил наше с тобой общение на тысячи лет вперед, но что-то мне подсказывало, что ты потребуешь результат намного раньше. Я снова уставился в зеркало и принялся тренироваться быть тобой.

— Детка, знаешь, за что я тебя так люблю? — твой голос появился в спальне до того, как я заметил, что в уборной уже не шумит. — Ты всегда знаешь, чего я хочу.

Ты плюхнулся на кровать и спихнул меня из центра. Я, конечно же, сразу же прекратил свои неуклюжие попытки в изображении тебя.

— Ты всё быстро схватываешь. На вот тебе за это, — ты поцеловал меня в щёку, точнее, присосался так, как будто намеревался втянуть меня целиком в рот.

Я наблюдал за происходящим в зеркальном потолке со стойким ощущением, что, если я повернусь, то окажется, что я здесь совершенно один, а твоё отражение — плод моей фантазии. Даже ощущение от поцелуя полностью не уверило меня в обратном.

— Хочу тебя, детка, — ты сгрёб меня в свои объятия, провёл носом по моей шее снизу вверх, чуть прикусил кожу, провёл по ней кончиком языка. Я подумал, что тоже могу что-то сделать, и наклонил голову, чтобы поцеловать тебя, но ты вдруг резко оттолкнул меня.

Ты подпрыгнул с кровати и, перепрыгивая через ступеньки, скрылся внизу. Не успел я подумать, чем разочаровал тебя, как ты вернулся с фотоаппаратом.

— У меня отличная идея! Сделаем мне новую аву.

— Но тебя же нет в соцсетях? — удивился я.

— Уже есть. Скоро буду. Ложись сюда, — ты махнул фотоаппаратом в неопределённую сторону.

Далеко не с первой попытки я понял, что должен делать. Когда я, наконец, определил своё местонахождение в центре кровати под углом в сорок пять градусов, ты сказал:

— Ага, теперь раскидай волосы, будто ты только проснулся. Или нет, будто ты только что трахался. И сделай томное лицо. И усталое… Нет, не такое! Ты бегал с лопатой за бомжом по метро? Вот именно, что нет… Да не так! Кто трахается с таким лицом? Блин, тебя бьют, что ли? Вон же зеркало, над тобой, туда и смотри.

Тебе надоело возиться со мной и прыгать по кровати, надвисая, как грозовая туча, и ты, бросив фотоаппарат — он повис на ремешке у тебя на шее — схватил меня за бедра и подтянул к себе, потом сел сверху и принялся ёрзать взад-вперёд. Я ощутил, как кровь приливает к паху. В спальне было недостаточно света и, наверное, воздуха. Перед глазами всё поплыло. А ты положил колени на кровать и, упёршись одной рукой мне в грудь, слегка сменил траекторию движений. Твои волосы вылезли из хвоста и скрыли часть лица. Такой хрупкий и лёгкий, так ты очень напоминал девушку и тебе, похоже, это только льстило — я заметил довольную улыбку и блеск в глазах. Моя футболка собралась складками под твоей ладонью. Наученный горьким опытом, я закинул руки за голову, чтобы машинально не прикоснуться к тебе. Практически вся моя инициатива обычно резко прерывалась тобой, так что я пришёл к выводу, что ты любишь всегда быть главным, и не стал мешать тебе. Но, как обычно, я не угадал твоих желаний, а, может, дело было в другом — ты спрыгнул с меня так неожиданно, что я испугался, вдруг ты упадёшь на пол и ударишься.