Русский город Севастополь

– Приказано собраться, – пожал плечами майор Вунш, начальник штаба Меньшикова. Он беспокойно теребил кожаный портфель. Полный, лет тридцати, белокурый с серьёзным сосредоточенным взглядом. Меньшиков ему доверял больше всех. Вунш поступил к князю по рекомендации адмирала Серебрякова. А советы адмирала Серебрякова Меньшиков всегда ценил. Полковник Вунш долго служил на Кавказе, известен был, как думающий, деятельный и очень аккуратный офицер, порой, чересчур аккуратный.

– То есть, даже вы не знаете? – удивился капитан Желобов.

– Куда-нибудь едем? – К ним подошёл адъютант главнокомандующего, капитан Панаев. – Я, пожалуй, прикажу ординарцу захватить вино и посуду для пикника.

– Кого-то встречаем? Не слышали, может из Петербурга кто пожаловал? – спросил капитан Соколов, широколицый усач со строгими темными глазами. – За оркестром уже послали? Вы, прапорщик, – обратился он властно к Павлу. – Почему в полевой форме? Где оркестр?

– Простите, ваше превосходительство, я из сапёрного батальона, – ответил Павел. – Где оркестр – не ведаю. Распоряжения не поступало.

Из домика, именующегося «Екатерининским дворцом» появился главнокомандующий. Одет он был совсем не по парадному: лёгкая полевая шинель без эполетов, высокие сапоги для верховой езды, высокая фуражка в белом парусиновом чехле. Он внимательно оглядел, выстроившихся в шеренгу, офицеров во всем чистом. Чуть заметно усмехнулся.

– Вы, господа, собрались на парад? А я решил по бережку прогуляться.

Казак подвёл ему высокого гнедого жеребца. Седло покрывал вальтрап из овечьей шкуры. Князь взобрался в седло. Вновь взглянул на растерянных офицеров.

– По коням, господа!

И поехал вперёд.

***

Князь Меньшиков внимательно обследовал местность от Севастополя до Евпатории. Целый день провёл в седле. Нередко съезжал с дороги. Поднимался на холмы. Спускался в оврагам. Заглядывал в каждую ложбинку, проверяя каждую тропу. С ним вместе, под невыносимым пеклом, мучились его адъютанты и многочисленная свита. Главнокомандующий мало говорил. Если кто-то обращался к нему с какими-то своими соображениями, он коротко отвечал: «Хорошо. Посмотрим». Особенно лез с советами капитан генерального штаба Желобов. Меньшиков долго его терпел, потом ответил:

– Послушайте, капитан, все, что вы говорите, весьма интересно. Вы запишите ваши соображения и подайте мне в виде доклада. Сейчас я ничего не запомню.

После этих слов Желобов больше не приставал.

Иногда князь подзывал к себе Павла и указывал: что записать для подполковника Тотлебена, где зарисовать план местности с указанием моста или оврага.

Меньшиков, казалось, не замечал палящего августовского солнца. Редко останавливался передохнуть. Почти ничего не ел. Никому ничего не объяснял. За ним неотступно следовал казак, у которого на шее висела сумка с картами. Князь вынимал из сумки нужную карту, разглядывал её, сверяясь с окружающим ландшафтом. Недовольно ворчал:

– Кто составлял этот план? – подзывал адъютанта Панаева. – Отметьте: вот здесь надо изменить. Видите, нет этой тропы, и на склоне не обозначен лесок. А почему не нарисован овраг? Где он? Немедленно исправить. – Тут же Павлу: – Запишите для Тотлебена: в этом месте нужно засыпать овраг, иначе орудия не провести.

Проехал по обоим берегам реки Булганаки, что-то отмечал в своём блокноте. Потом направился к Бельбеку. По берегу Бельбека спустился к морю, проследовал до Качи. Долго стоял, осматривая местность. После поднялся вверх по течению реки.

День клонился к вечеру. Заночевали прямо в степи. Казаки привезли палатки. На костре денщики приготовили нехитрый ужин.

Меньшиков залез в свою палатку, приказал подать свечу и стакан крепкого чая, обложился картами, принялся писать в блокнот.

– Ваша светлость, – заглянул к нему капитан Желобов. – Здесь, говорят, недалече аул есть. Может, в нем расположимся на ночь.

– А чем вам степь не подходит? – удивился Меньшиков. – Просторно, свежо, комаров нынче нет. Вон, как весело кузнечики стрекочут, заслушаешься…. Впрочем, если хотите, отправляйтесь в аул. Да хоть обратно в Петербург. Я вас не держу.

– За что же меня так? – обиженно спросил Желобов у адъютанта князя, капитана Панаева.

– А вы не нарывайтесь, – объяснил тот. – Не любит князь советчиков. Чайку попейте и ложитесь в свою палатку. Завтра с зарей поднимут.

***

На следующий день кавалькада отправилась к реке Альме. На этот раз к свите присоединился ротмистр лейб-гвардии татарского эскадрона Омер-бей Болатуков, племянник покойного генерал-майора, георгиевского кавалера и героя Наполеоновских войн Кая-бея Болатукова. Татарин гордо восседал на черкесской гнедой лошади. Темно-синий чекмень с золотыми газырями стягивал на поясе серебряный офицерский шарф с кисточками. Круглая красная шапка на голове. Сбоку лихо изогнутая турецкая сабля. С Меньшиковым держался подчёркнуто вежливо, но гордо, так, как сам по роду был князем. Невысокого роста, коренастый, круглолицый с тонкими усиками над полными губами и темными, немного раскосыми глазами. Сопровождали кавалькаду десяток казаков.

Холмистая местность прерывалась, переходя в равнину, распростёртую до берега моря. Мелкая, спокойная речушка несла зеленоватую, мутную воду. Заболоченные берега поросли камышом. За рекой тянулась долина с виноградниками, за долиной раскинулись сады.

– Альма? – спросил Меньшиков у майора Вунша, даже не повернув головы в его сторону.

– Так точно, – ответил начальник штаба, сверяясь с картой.

– Запишите, – приказал он Павлу. – Южный, правый берег удобен для обороны. Подходы высокие, местами крутые, покрытые кустарником. Левый – пологий, открытый. Карту подайте.

Он принял карту от Вунша, внимательно рассмотрел.

– От Евпатории удобнее идти вдоль берега моря, – произнёс себе под нос. – Отдал обратно карту. – Попросите казаков проверить броды.

Князь направил коня вдоль реки. Ближе к морю берег оказался крутой, скалистый, весь изрезанный оврагами. Он внимательно оглядел тропинки. Спустился вниз к воде по самой широкой, идущей по дну оврага. Камни сыпались из-под копыт. Конь скользил, пару раз едва не упал.

– Крутая тропа, – высказался Вунш, спустившись вслед за князем.

– А пушки, пожалуй, втащить можно, – задумчиво произнёс Меньшиков.

– Как же их втащишь? – удивился начальник штаба. – Эдак сорвётся и передавит всех, кто сзади.

Меньшиков ничего не ответил, достал блокнот и вновь начертал что-то карандашиком. Прискакал есаул.

– Ваша светлость, проведали броды.

– Докладывайте.

– В пяти местах можно пешком речку перейти. Течение не сильное, но кони пройдут. Это не речка – ручей. Мост один прочный по дороги из Евпатории, возле аула Бурлюк.

– Ещё мосты есть?

– У аула Тарханлар и у Альматак. Но то не мосты, а так – корову перевести.

– Эти два надо разрушить. Оставить один у Бурлюка.

– Сделаем, ваша светлость.

– Дно проверяли?

– Ил – покалено.

– Ещё раз проверьте, где можно протащить орудия, – приказал Меньшиков.

Есаул ускакал.

Главнокомандующий заставил коня вновь подняться по крутой тропинке вверх. Проехал к дороге, ведущей в Евпаторию. Осмотрел возвышенность. Достал вновь блокнот.

– Это что? – указал он на кучку домиков в противоположной стороне от моря.

– Аул Тарханлар, – подсказал ротмистр Болатуков. – Дорога от него идёт к берегу Качи.

На возвышенности торчала недостроенная восьмиугольная башня оптического телеграфа. Меньшиков подъехал к башне, слез с коня и поднялся по винтовой железной лестнице на наблюдательную площадку. Вслед за ним поднялся Вунш с картой. С площадки чудесно просматривалась вся местность. Хорошо видна река со всеми изгибами, сады, виноградники. Справа кучка домиков аула Альматак. Ближе к морю более крупный аул Бурлюк.

– Красивый край, – с сожалением покачал головой Меньшиков. – Поглядите, какие ухоженные сады. А виноградников сколько! А вон тот белый домик я знаю, – указал князь туда, где за низкими мазанками аула Тарханлар белел высокий каменный дом в два этажа. – Имение Марии Павловны Анастасьевой. Надо бы предупредить даму, чтобы съезжала, да все ценное прихватила.