Страница 10 из 13
Ну, это мы еще посмотрим, кто первым порвет финишную ленточку…
Активно отдыхая за «клавой», я просмотрел отпечатанную страничку с задачей из учебника по «праку». «Изучение тензора инерции твердого тела методом колебаний».
Полдня обрабатывал измерения, обсчитывал погрешности и строил графики. А таких задач – двенадцать за семестр. И попробуй только не реши! Ну, зубы у меня крепкие, разгрыз…
– Етта… – неожиданно послышался знакомый голос, и я завис. – А где мне найти Гарина?
Иван и Гоша Леднёв, мудривший с термоэлектрическим модулем, молча указали на меня. Да я и сам уже вскакивал, скалясь во все тридцать два.
– Ромуальдыч! – опрокинув стул, заспешил навстречу дорогому гостю.
Вайткус, смущенно посмеиваясь, шагнул и крепко пожал мою руку.
– Давно не виделись, хе-хе…
– Только не говорите, что вы просто так наведались! Нам срочно нужен технический директор, вы же в курсе!
– Так уж и срочно? – притворно засомневался Арсений Ромуальдович.
– Срочнее не бывает!
– Ой, Ромуальдыч приехал! – донеслось от дверей.
Хлопая в ладоши, вбежала Альбина в новом джинсовом костюмчике.
– Как я вам? – повертелась она.
Леднёв и Скоков, ни слова не говоря, выставили большие пальцы – люкс!
– В комиссионке взяла! – оживленно болтала Ефимова. – Никогда джинсов не носила, вообще, а тут увидела – и не выдержала. Почти все деньги потратила!
– И чё? – возник на пороге растрепанный Изя. – Прокормлю уж как-нибудь!
– Ой, кормилец нашелся! – подпустила Аля ехидцы в голос.
– А чё?
– Как будто и не уезжал! – рассмеялся Вайткус. – Миша, пойдем, я там кой-какие гостинцы привез, поможешь донести…
Мы вышли к лифтам, и Ромуальдыч, распуская «молнию» на своей шикарной дубленке из кенгуру, сказал негромко:
– Так ты серьезно насчет вакансии?
– От и до! – серьезно кивнул я. – С вашими связями… Просто мне сейчас приходится не думать, а бегать, доставать и пробивать! Вон, вчера неодимовые магниты выцарапал. Новейшая разработка! Так вот пробегаешь весь день, поможешь тому же Ваньке, а у самого всё стоит колом…
– Понимаю, понимаю… – Вайткус потер щеку, кривя губы. – Ну, считай, вакансия заполнится… м-м… через недельку.
– Здорово! – обрадовался я. – Нет, правда, что ли?
– Что ли, – улыбнулся Арсений Ромуальдович, и тут же построжел. – Только давай сразу расставим акценты. Там, в Первомайске, я реально, как ты выражаешься, хотел толкать прогресс. Но сейчас иная ситуация. Настают тревожные времена, Миша, и я не хочу, чтобы с тобой случилось… э-э… нехорошее. Понимаешь?
– Понимаю, – я щелкнул кнопкой, вызывая лифт.
– Вот и хорошо, что понимаешь, – заворчал Вайткус, насупясь.
Уверять старого зубра в том, что сами-де бережемся и кое-что могём, я не стал – это выглядело бы слишком по-детски. «Могём»… Да мне до сих пор не удалось вычислить ни одного прикрепленного! И я же наверняка видел мою охрану – в метро, на остановке или в универе, – но кто есть кто? Как распознать среди москвичей и гостей города сотрудников 9-го управления? Или со мной работает 7-е? Да я даже этого не знаю!
Выйдя, мы зашагали мимо вахты.
– Сейчас, Панасовна, – забасил Ромуальдыч, – посылки только передам!
– А як же, а як же, Арсений! – разулыбалась баба Дуся.
Я отвернулся, чтобы скрыть ухмылку – Вайткус и тут засветился! Воистину, нет в Союзе ССР людей, не знакомых с Ромуальдычем.
Зеленый «Ижик» на стоянке сразу бросился в глаза.
– Посылки Зиночке передали, и Але, а етто, – Вайткус шлепнул по капоту, – тебе!
– Что? – не сразу дошло до меня. – Машинка? Вся?!
– Полностью! – засмеялся Ромуальдыч. – Документы я оформил, всё, как полагается, права есть, восемнадцать исполнилось. Пользуйся! И уйми свои смутные сомнения. Ты же ее сам собрал – из сущего хлама, из списанного ломья!
– Да, но… – замямлил я.
– Никаких но! – отрезал Вайткус. – А свою «Волжанку» я через неделю пригоню. Хватай ящик, тащим!
Я украдкой погладил машинку, и нагрузился увесистой посылкой.
– Устроим девчонкам праздничек! – подмигнул мне Ромуальдыч, и боком толкнул стеклянную дверь ДСВ.
Глава 3
Суббота, 6 ноября. После занятий
Москва, проспект Вернадского
Прочный каркас из блестящего металла держал в себе огромные ободья электромагнита и охладители ЯМР-томографа. Громоздкая конструкция из стоек, перекладин и откосин уже весила восемьсот кило, а вся сборка потянет тонн на пять, как минимум. В общем, пришлось мне выбивать в ректорате отдельное помещение на цокольном этаже.
«Очень надо, Рем Викторович! Это ж настоящий прорыв в медицине! Ой, спасибо, Рем Викторович…»
Зато куда проще было обтянуть экраном, не пропускающим излучение, маленькую комнату, чем бывший спортзал. Заодно экранировка защищала томограф от телерадиопомех извне.
– Тут, короче, создается однородное магнитное поле от семи десятых до одной тесла, – бубнил Скоков, любовно оглаживая массивные катушки. – А ядра водорода в нас, будто малюсенькие компасы! Только их стрелочки вертятся, как попало. Включаем основной магнит – и миллиарды миллиардов протонов выстраиваются одинаково! Образно говоря, все на север указывают. А сюда мы, – кряхтя, он просунулся внутрь сканера и пошлепал рукой по вогнутой пластмассе, – градиентные катушки поставим, чтобы локализовать область исследования, сделать как бы срез! Ну, там, брюшной полости или грудной клетки. Ага… – Ваня запыхтел, выбираясь обратно. – Одна передающая РЧ-катушка уже намотана, надо еще парочку. Их задача – возбудить «наши» протончики радиочастотным импульсом. Ядра тут же срезонируют, излучая фотоны – и приемные катушечки снимут ЯМР-сигнал. Усилят его в тыщу раз, одновременно понижая частоту с мегагерц до килогерц. Вот тут-то и заковыка – сигнал, ведь, аналоговый! А нам его надо оцифровать, иначе ЭВМ «не поймет»!
– Алгоритмы на мне, – успокоил я Ваню начальственным мановением, – проги сам напишу, а за тобой – матчасть.
– Здорово! – крякнул Скоков, потирая руки. – Это здорово!
«Три богатыря» – бородатые очкарики из Ваниной команды – радостно заулыбались, пихая друг друга локтями.
«Даёшь советский томограф! Даёшь пятилетку в три года!»
Хмыкнув, я обошел сканер, переступая кабели и вязки проводов. За стеклянной стеной рябили Удальцовские пруды, а на тот берег выходили белые пятиэтажки.
Меня передернуло. Вообразил, каково это – окунуться в стылую воду. Обжигает, как огнем, только с обратным знаком…
Снега мы пока не видали, однако белёсое небо помаленьку затягивалось клубистой, синевато-пепельной хмарью, да и ветерок поддувал морозный – лицо немеет. Лужи по утрам окаймлялись целлофановым, перепончатым ледком, тонким, как покровное стеклышко для микроскопа – он колко хрустел под колесами «Ижика». Предзимье…
– Ладно, дерзайте, – улыбнулся я в дверях, вдохновляя однокурсников на новые трудовые подвиги. – Нужен буду, наверху ищите.
Цоколь пустовал, лишь в гладильной шипела утюгами пара студенточек. Зазывно распахнутые дверцы лифта словно поджидали меня, но я свернул на широкую лестницу, взбегая на первый этаж, просвеченный насквозь, как сухой аквариум.
– О, Миша! – живо развернулась тетя Дуся. – А тут к тебе!
С низенького диванчика плавно, по-кошачьи, встала Инна в пухлой куртке и задорной лыжной шапочке с вышитыми снежинками.
– Привет! – расцвела Хорошистка улыбкой. – А я… Вот! – она провела пальцами по картонному ящику со знакомой синей картинкой. «МикроЭВМ «Коминтерн-1А». – Купила тут, недалеко… А он такой тяжелый! Олег на съемках сейчас, в Казахстане где-то… А потом смотрю – твоя машина стоит! Думаю, может, ты…
В синих глазах сияла такая несмелая и чуточку кокетливая мольба, столько в них светилось надежды, что я уступил.
– Пошли, – сказал, подхватывая ящик. – Как ты его только дотащила!
– На себе! – жизнерадостно прозвенела Инна. – Ой, ты же в одном свитере!