Страница 8 из 12
— Да, говорят сам Бертуччи Контарини, согласился, — Марко покачал головой, даже ему до лавров наследника патриаршего дома было очень далеко, не говоря уже об остальных.
Услышав известнейшее имя, матросы ещё больше заволновались, мест и правда, было маловато, по сравнению с нынешними командами целых десяти галер.
— В общем, через неделю экзамен, — капитан отдав последний лист, покачал головой, — а дальше, если пройдёте, то практическое обучение по методу господина Витале.
Тут многие моряки пригорюнились, вспомнив, что так в шутку сами назвали способ обучения менестрелей, когда они плыли в прошлогоднюю сицилийскую компанию.
***
Я, стоя рядом с задравшим голову Бертуччи, смотрел, как он гоняет матросов, заставляя ставить, убирать нужные паруса. Он-то разумеется первым сдал экзамен, без малейших проблем за двое суток выучив всё требуемое.
Сейчас корабль смолили, и воняющий берёзовый дёготь здорово отгонял от нас мух, хотя конечно приятного аромата одежде и волосам не придавал, как и не мешал впрочем тренировкам набранной команды. Прошло даже больше, чем я рассчитывал, так что я решил не убирать лишних, а посмотреть, кто из них самый способный. Хотя пока если честно, они выглядели лишь как плохо дрессированные обезьяны, которыми руководит человек. Бертуччи единственный которого я посвятил во все тонкости стоячего и бегущего такелажа, а также объяснил, почему на моей бригантине, фок-мачта, несёт прямое парусное вооружение, а грот-мачта имеет косые паруса с грота-триселем и топселем.
— Обезьяны, нужно лучше их тренировать, иначе они нас не то что в шторм, в штиль перевернут, — проворчал я, высказывая вслух свои мысли.
— Витале, может тогда всё же уменьшить количество парусов? — осторожно спросил он.
— Запомню эти слова, когда ты будешь умолять меня поставить ещё одну мачту или хотя бы поставить ещё один, малюсенький парус, — тем же ворчливым тоном не поддался я на его просьбы, я всегда и везде стоял на своём.
— И нет ни одной пары вёсел, — он всё ещё не смирился с этой потерей, к которой привык и прикипел всей душой.
— Будут две лодки на борту, если нужно, повернут за канат судно, — который раз объяснил я, — нам не утонуть бы в штормах, а ты со своими вёслами пристал.
— Всё ещё надеешься, что он не перевернётся? — удивился он, — сумма выигрыша всё увеличивается и ты точно в меньшинстве, вместе с сеньором Франческо. Уже даже иудеи принимают ставки на это, весь город гадает перевернётся он или нет.
— А вы на что поставили, сеньор Бертуччи? — поинтересовался я.
— Если честно, — смутился он, поворачиваясь и разряжаясь матерной тирадой в сторону моряков, которые уронили марсель, повисший на такелаже.
— Если честно, — вернулся он ко мне, — хоть дядя Франческо и призывал ставить на вас, я всё же присоединился к своему брату, он поставил сто шиллингов, что корабль утонет.
— А, есть даже такие? — удивился я, — что это за новое веяние? Поверили в мои способности? Теперь решили, что если не перевернётся, так обязательно утонет?
— Версий куча сеньор Витале, время всех рассудит, тем более, что осталось всего две недели до спуска.
— Гоняйте их до посинения сеньор Бертуччи, — пожелал ему я, уходя к своему истинному проклятью — пушкам. Из запланированных мной двадцати, готово было только десять, а к спуску на воду, так и вовсе ещё успевало остыть не больше двух. И то, дело сдвинулось с мёртвой точки, только когда заменили четырёх самых упёртых монахов, который я распорядился в отместку за их тупоголовость, погрузить на ближайшую отходящую в Святую землю галеру и отвести их к арабам, продав в рабство. Столько крови, сколько они мне выпили, никто и близко даже не приблизился, так что воздав им то, что я считал правильным, я стал общаться с перекупленными во Флоренции монахами, которые более благожелательно относились к моим просьбам о смене технологии литья колоколов. Все до одного были уверены, что те двенадцати фунтовые корабельные пушки, что они изготавливали, это колокола необычной формы, для моего дворца. Они их так и подписывали, сильно удивляясь при этом, что я ругался с ними из-за постоянного желания украсить готовые изделия литыми барельефами.
Порох и то дался мне быстрее, из-за отличного знания состава, технологии производства, а также техники безопасности. Стоило показать два ярких примера, что будет если алхимик забудет свечу на столе, рядом со смесью, а также одного несчастного случая, унёсшего к моему сожалению две жизни, как оставшиеся двое в лаборатории стали почтительнее относиться к своей работе. К сожалению и тут, чтобы они не знали правильной рецептуры, мне только вместо серы, угля и селитры, приходилось закупать ещё шесть различных компонентов, делая вид, что сначала смешиваю их особым образом между собой, а потом отдаю очищать им эти вещества.
Смешивал готовые компоненты только я один, чётко выдерживая нужные пропорции и выгоняя при этом из лаборатории всех. Для долгого плавания нужно было запастись большим количеством пороха, так что остальное взвешивание уже готового пороха, с раскладкой его в хлопковые картузы, одной массы, а затем и в бочонки, я доверял снова им. Секрета рецепта, кроме меня, не знал пока никто и я очень надеялся, что и не узнают, как можно дольше. Нести техническую революцию в массы я не собирался, поскольку всё это нужно было только для моих личных целей, а принести всеобщий мир и процветание на землю, точно не являлось ни моей целью, ни мечтой. Я знал, чем обычно в истории заканчивались все такие добрые начинания, и не собирался мерить на себя образ мессии.
***
1 августа 1194 года от Р.Х., Венеция
Я огляделся. Огромное стечение народа, просто гигантское. Давно не видел ничего подобного, после того памятного шествия из-за креста, сделанного из Животворящего древа. В этот раз визуально людей было ещё больше. Дату спуска я наметил специально на свой день рождения, поскольку подобный подарок мог подарить себе только я сам. Корабль обошёлся мне в астрономическую сумму и я выгреб из сундуков сокровищницы все ранее заработанные запасы золота и серебра, а затем залез ещё и в сокровищницу сеньора Франческо, который деньги давал, но не забывал подсовывать расписки, которые приходилось подписывать, поскольку больше брать денег мне было неоткуда, семья, как и все вокруг считали, что я просто спускаю деньги на ветер.
Но зато, стоя у брёвен стапелей, и готовясь выбить втулку, после которой корабль покатится в воду, я испытывал ни с чем не сравнимый трепет и волнение. Двухмачтовая бригантина, пятьсот тонн водоизмещения и тридцати метров в длину, опередившая своё время лет на триста, а то и значительно больше, готова была сорваться в воду в любой момент. Посмотрев на тщательно просмоленный корпус и убранные на реях паруса, я взмахнул деревянным молотом и выбил заглушку. Сначала раздался сильный скрип дерева, затем корабль покатился по брёвнам, и с громким "плюх" попал в воду боком, накреняясь на правый бок. Народ замолчал, ожидая что корабль тут же перевернётся или утонет, но бригантина покачавшись на вызванных ею волнах, заняла вертикальное положение, даже не думая тонуть или переворачиваться.
Огромный вздох огорчения и разочарования прокатился по толпе людей, но слышалось и пару радостных голосов, выигравших состояние на ставке.
— Говорил тебе, не спорь с ним, — флегматично заявил стоявший рядом сеньор Франческо, когда Бертуччи горестно стал подсчитывать убытки от заключённых пари.
— Это всё потом, — отмахнулся я, — нужно показать всем, что бригантина умеет плавать. Так что капитан, зовите команду, покажем, что умеет эта красавица.
Тот кивнул и раздвигая знатных людей, стоявших рядом с нами, особняком от простого народа, зычно стал раздавать приказы. Тут же отобранные и обученные нами матросы бросились на борт, готовя корабль к первому выходу в море. Минимум припасов был уже заложен, нам хватит на неделю пути, на большее я и не рассчитывал, решив только проверить мореходные свойства своей новой любимицы.