Страница 2 из 10
— Я ллара, — поведала женщина, выпрямившись и продолжив заплетать мои волосы. — В семь лет меня выбрали из других девочек-пладов в невесты Великому Дракону. Я приняла обет целомудрия, обет бедности и обет служения, и когда кончится срок моего служения, войду в Священный огонь.
— Зачем?
— Чтобы сгореть в нем, — просто ответила Эула.
Я вздрогнула.
— Но ведь вы сказали, что огонь не страшен пладу...
— То обычный огонь, а Священный страшен всем, потому что через него Великий Дракон являет свою волю. Если Дракон примет меня, как жену, то я сгорю в блаженстве в Священном огне, и стану его частью, — прошептала Эула мечтательно; ее голос сделался трепетным.
— А если не примет?
— Сгорю в муках.
— И какой исход чаще?
— Второй, — вздохнула Эула. — Быть драконовой невестой – нелегкий труд. Каждые семь лет мы переходим на новую ступень служения. До последней ступени доживают не все ллары, а те, что все-таки доживают, могут быть отвергнуты Великим Драконом.
— За что Великий Дракон может отвергнуть невесту?
— Ллара должна жить ради других, не бояться бедности, трудностей и работы, выполнять свой долг служения искренне и в полной мере. Но если она выдержит все и не уронит чести, то станет женой самого Великого Дракона.
— Бедные женщины, — промолвила я, — на что только не приходится идти, чтобы выйти замуж.
Ллара замерла, а потом звонко, по-девичьи, рассмеялась; я засмеялась тоже, хотя не сказать, что этот рассказ меня повеселил.
— Это ты точно подметила, Валерия, — отсмеявшись, проговорила Эула. — Нам, женщинам, приходится нелегко. Но тебе не надо бояться трудностей, ведь сам Великий Дракон выделил тебя, дал новую жизнь, и я постараюсь, чтобы в этой новой жизни ты хорошо устроилась. Ты молода, здорова, красива, и ты плад. Империя Огня даст тебе все.
— Все хорошее, вы хотели сказать? — уточнила я.
— Разумеется, только хорошее, — ответила ллара Эула уверенно.
Мне бы ее уверенность!
Эула уверила меня, что порой забытье – величайшая благодать, и принялась рассказывать о великой миссии народа огня (поработить всех), к которому я теперь принадлежу, о силе Императора Дрего (самый сильный плад Империи, прямая кровная линия от Великого Дракона), о том, как важно слушаться мужа и угождать ему.
Слова «Дракон» и «муж» повторялись лларой так часто и с таким почтительным трепетом, что у меня не осталось сомнений в том, что в Империи царит лютый патриархат. А как хорошо устроиться при таком укладе? Удачно выйти замуж, то есть так, чтобы муж не бил, не приказывал, не относился как к вещи или самке-производительнице, а любил, уважал и защищал. В общем, задача невыполнимая.
— Считается, что человек перерождается там, где нужен, — заявила ллара. — Так что жить ты будешь в нашем эньорате.
— Что такое «эньорат»?
— Земли, принадлежащие эньору. Все эньоры – плады, но не все плады землевладельцы, некоторые бедны, но по праву рождения и из уважения к крови всех их все равно нужно почтительно называть «эньором». Или «эньорой», если речь идет о женщине драконова происхождения. Наш эньор – Брадо Гелл, когда-то его предок получил в награду от Императора провинцию Тоглуану, — сказала Эула. — Это чудные места, ты сама скоро в этом убедишься: изумрудные леса, плодородные почвы, сладкий воздух... Зимы здесь мягкие и короткие, хотя, конечно, порой бывают морозы – но это редкость, осенью долину накрывает густыми туманами и из-за этой серости порой накатывает уныние, но в целом Тоглуана прекрасна в любую пору. Далековато, конечно, до столицы, но если захочется окунуться в кипучую жизнь Авииарана, то по морю можно сравнительно быстро добраться. Но тебе это не нужно. Столица, поверь мне, место шумное, суетливое; там грязно, тесно, дымно и творится всяческий разврат.
— От разврата я далека, как солнце от земли, — со смешком сказала я.
— Это и видно, дитя мое. Ты так молода, так чиста…
Я вспомнила вдруг, что я действительно чиста, то есть девственница, и что меня это расстраивает и заботит, потому что мне уже аж двадцать четыре года, и что все мои подруги уже познали мужчин. Лица подруг и их имена я так и не смогла вспомнить, но я точно помню свое смущение и досаду перед ними. А также то, что все они не замужем. Получается, подруги у меня развратные? Или я родом из тех мест, где спать с мужчинами до брака разрешено?
— Что с тобой? — осторожно спросила Эула.
— Кое-что вспомнила… Мне двадцать четыре года.
Светлые брови ллары приподнялись в удивлении, затем она, улыбнувшись, сказала:
— Говори всем, что тебе восемнадцать, иначе женихи сочтут тебя староватой.
— Разве ллары могут давать такие советы?
— Ллара должна быть благоразумной и давать добрые советы. В Тоглуане девушек выдают замуж с шестнадцати лет, так что тебя могут счесть перезрелым плодом. Для твоего же блага лучше солгать о возрасте.
— Как хорошо, когда тебя никто не знает: можно скостить возраст, — усмехнулась я.
— Такое сойдет с рук, только если скостить немного, как в твоем случае. Хочешь есть, Валерия? Я попрошу Рика принести нам что-нибудь.
Я тут же, как по сигналу, ощутила дикий голод, и кивнула. Ллара подошла к двери, дернула за шнурок, который я до этого не замечала, и уже спустя минут пять прибежал Рик, взволнованный, запыхавшийся, любопытствующий. Я с интересом его оглядела: рослый, худой, веснушчатый, глаза серо-зелено-голубые, лукавые, а ежик волос на голове примерного того же оттенка, что и шевелюра ллары Эулы.
— Эта перерожденная девушка – плад, ее зовут Валерия, — сказала она. — Никому не говори о ней, Рик, покуда я не разрешу.
— Как скажете, моя ллара, — кивнул мальчишка, стрельнул в меня взглядом и сразу же отвернулся. Еще бы! Одетая женщина не так интересна, как раздетая.
— Принеси нам поесть, но в кухню не подымайся. Загляни лучше в кладовку, возьми что попроще.
— Да, моя ллара!
Мальчик развернулся и исчез где-то в коридоре. Прикрыв дверь, Эула проговорила:
— Рик – храмовый служитель. Несколько лет назад я спасла его и решила сделать служителем. Он будет при храме, пока ему не исполнится двадцать один год, а затем получит свободу и положенные ему блага за служение от нашего эньора. О тебе я тоже сообщу эньору, — добавила женщина. — Я не имею права утаивать от него такие серьезные вещи, как появление перерожденной.
— Каков он, этот эньор?
— Брадо Гелл – хороший человек. Некоторых обманывают его мрачный вид и немногословность, и его ошибочно считают суровым и жестким, но на самом деле это добрый справедливый человек, истинная драконова кровь, а красавец какой!
— Женат?
— Высоко же ты замахнулась! — рассмеялась ллара. — Наш эньор давно женат. Жаль, детей у него нет. Зато есть воспитанник, Мариан, уже взрослый.
— Женат? — игриво повторила я вопрос.
— Помолвлен, — разрушила мои надежды ллара. — Не переживай, жених для тебя найдется, Валерия.
— А если не найдется? Как живется в Империи женщине, оставшейся без мужа?
— Драконова воля такова, что каждый мужчина должен взять себе жену. Но в жизни случается всякое, так что не всем суждено изведать счастье брака. Люди, кот….
Я громко хмыкнула, прервав Эулу; это была непроизвольная реакция.
Женщина оскорбленно поджала губы.
— Простите, — проговорила я виновато, — сама не знаю, что со мной. Наверное, мне просто страшно остаться старой девой.
На самом деле хмыкнула я, услышав слова «счастье брака», но драконовой невесте, всю жизнь идущей к браку, такое точно было бы неприятно услышать.
— Тебе не грозит участь старой девы, — протянула она все еще неодобрительно, и продолжила: — Люди, которые не познали супружество, не пользуются уважением в Империи, особенно это касается тех, кто сознательно отказывается продолжать род. Это высший эгоизм – самому жить, но не рожать детей.
— Так дело именно в детях? Можно не выходить замуж, но рожать детей?