Страница 64 из 68
Круто, блин!
ГЛАВА 45
Если мужчина пьян — он опасен.
Для Сони это была аксиома.
А если таких мужчин двое, опасность возрастает по экспоненте, потому что они обязательно заведут друг друга...
Услышав из-за тонкой двери предложение "остограмиться" и характерный звон стопочек, Соня поняла, что нужно вооружаться. То, что ста граммами тут никто не ограничится, и то, что потом мужиков потянет на подвиги, можно было смело писать в "дано".
А квест, который может с горем пополам сойти за подвиг, поблизости только один.
Она встала и, стараясь двигаться совершенно бесшумно, пошла вдоль стены, осматривая все на предмет оружия.
Комната ее не порадовала. Шкаф с книгами... может, японский ниндзя и смог бы использовать как оружие самоучитель: "Windows XP для чайников". Но не она.
Кровать, застеленная дешевым китайским бельем и старым, вытертым покрывалом... Бой — подушками штука прикольная и веселая, но против двух сильных мужчин — не, не вариант. Если только со смеху помрут, оба разом.
Под кроватью обнаружилась только пыль — зато много.
Можно использовать ее для самообороны? Вряд ли.
Занавески... В принципе, кронштейн мог подойти. Но поднимать руки вверх Соне категорически не рекомендовали все опытные, уже рожавшие дамы.
Тумбочка... Что внутри? Ничего. Кроме небольшой стеклянной банки из под кофе, наполненной мелкими камешками, галькой. Бывший жилец мечтал об аквариуме? Или даже держал его, но и домашнее море и его молчаливых обитателей поглотило время.
А вот это было интересно. И — небесполезно.
Младшая не раз пыталась затащить Соню на спортивное фехтование, но махать мечом в двадцать первом веке?.. Пару недель Соня туда походила, не столько на тренировки, сколько — собрать интересный материал для репортажа.
Кто бы мог подумать, что "потерянное время" окажется таким мегаполезным?
Телефон, шокер и даже карандаши у нее отобрали, но рюкзачок оставили. Вот олени!
Соня взвесила баночку на руке, улыбнулась, положила ее в рюкзак — и стала смотреть в будущее немного увереннее.
"...Люк, я твой отец". А чего господин Кениг хотел-то? Что она кинется ему на шею и оросит слезами радости рубашку от Seidensticker? Слишком глупо для бизнесмена такого уровня.
Скорее это было похоже на предложение сделки. С "обеспечением". Соня сдает ему эту крепость, а он обеспечивает ей... что? "Платьюшко и морюшко"?
Эта версия выглядела даже не глупо, а как-то вообще по-уродски. Как в тупом фильме.
Так и не придя ни к какому выводу, Соня села на кровать, подтянув рюкзачок к себе поближе. Хотелось прислониться к стене и подремать. Прошлую ночь она почти не спала, а предыдущую не спала вообще — подготовка к голосованию и передача власти были делом серьезным и требовали такой же серьезной подготовки.
Импровизации хороши в джазе. Во всех остальных местах они только все портят.
Вчетвером с папой, Багровым и юристом фирмы они пахали, как проклятые, все 72 часа. Секретари и делопроизводители приходили по сменам и, отбегав как бобики между компом, ксероксом и телефоном — отбывали домой спать на такси, оплаченном "Красками".
А они, четверо, работали без подмены. И это начало сказываться.
Голоса из кухни стали глуше и словно растянулись в пространстве. Смысл и раньше ускользал. Соня прикрыла глаза и не заметила, как провалилась в дрему.
Ее разбудила наглая рука, по-хозяйски лапающая за попу.
— Лохматый? — В полусне удивилась она и услышала хриплое:
— Я за него. Не переживай, тебе понравиться. Еще просить будешь.
Сон мгновенно слетел, как вспугнутый воробей. Она проморгалась. Прямо на нее уставились круглые серые глаза, мутные и нахальные.
— Вон вышел, — рявкнула Соня. С испугу это получилось почти как у Багрова.
Вот только на мужика не подействовало. Он засмеялся, даже где-то довольно и сообщил:
— Все, киса. Ты попалась. — Лапа прошлась по спине, переползла на грудь, а голос довольно сообщил, — Ничего так, бабенка...
Соня дернулась, но долбаный охранник перехватил руку и завел за голову. А второй потянулся к молнии ее джинсов.
— Ты что, — удивленно спросила Соня, — любишь в наручниках? Слушай, давай сначала как-нибудь традиционно. Пусти руку-то, я хоть резинки достану...
Мужик с готовностью скатился с нее и даже отодвинулся.
Соня сунула руку в рюкзачок, улыбаясь спокойно и многообещающе. А уж что там обещал ее взгляд, дело шестнадцатое. Может быть то же самое райское блаженство и небо в алмазах, только в буквальном смысле.
Банка с галькой, конечно, так себе оружие, но в уверенной руке — вполне годное. И когда она внезапно прилетела чуть выше уха, охранник охнул — и обмяк, .
Сунув банку в бэг, Соня соскочила и прямо в носках вылетела в прихожую. Балетки — не оружие, а до такси, если что, можно и босиком добежать. Не январь на дворе.
Но все эти мысли, как прибой о скалы, разбились о химурую рожу второго, который сидел на стуле прямо напротив входной двери.
Соня про себя матюгнулась и, метнувшись в ванную, захлопнула дверь на защелку.
Она отлично понимала, что мужики вынесут хилую преграду с полпинка. Но все равно, это было лучше, чем почти стерильная комната.
Нет, лезвия ей, конечно, никто заботливо не оставил. Но стиральный порошок тоже отличная штука! Если в глаза кинуть, так мало не покажется.
И, главное, от беременной тетки с пачкой стирального порошка наперевес никто серьезного сопротивления не ждет, это не мужик с пистолетом! А, значит, и ответка будет такой, лайтовой. В первый раз.
Ну а не допустить второго — вопрос подготовки и чуть-чуть везения.
А еще можно вылить шампунь, оставить на самом донышке, долить туда теплой воды и вылить под ноги. Поскользнется или нет — бабка надвое сказала, но притормозит — точно!
Обычным вафельным полотенцем можно убить. Только лучше порвать его на полосы.
Банальная зубная щетка — страшное дело, если ткнуть в глаз, нос или под нижнюю челюсть.
"Пьяный мужик — животное, в котором голос разума молчит, — вспомнила Соня давний разговор с Багровым, — говорить с ним бесполезно. Поэтому, если есть риск, что он тебя ударит — бей первой и не задумывайся. Бей в полную силу. Не вздумай жалеть. Он тебя не пожалеет..."
Девушка открыла кран и хищно развернулась к хилой батарее шампуней и гелей, выбирая самый большой.
И не сразу заметила, что над раковиной клубится белый туман, который с каждой секундой становится все плотнее, приобретая черты остроухой собаки, а потом — высокого, плечистого и коротко, но не слишком ровно стриженного парня.
Удар в дверь заставил Соню обернуться — и широко распахнуть изумленные глаза.
Петр быстро закрыл ей рот ладонью. Она торопливо закивала — поняла, мол, ни звука.
— К стене, — скомандовал он, — вот к этой. Положи на нее руки и не шевелись, пока я за тобой не вернусь. Или пока все не затихнет.
— Не затихнет? — Шепотом взвыла Соня.
Второй удар закончился треском, стопор защелки со стуком вылетел из пазов и запрыгал по керамогранитной плитке.
— Не бойся. Если что — просто облей меня водой.
— Живой? — Съязвила Соня.
— Для меня любая вода — живая, — серьезно сказал Петр и ободряюще улыбнулся, — прорвемся. Давай, к стене. Мне место нужно.
Соня гибко ввинтилась в просвет между раковиной и ванной, а Петр слегка отступил, качнулся с носков на пятки и с силой ударился об уже подломанную дверь всем корпусом.
Та, конечно, такого издевательства не вынесла — и выпала наружу. Оттуда донесся матерный вопль, который тут же оборвался хрипом и остро, тревожно запахло железом.
Соню затошнило, в первый раз за всю беременность. Она крепко зажмурилась и, буквально, заставила себя остаться на месте, понимая, что только отвлечет духа и помешает ему.
В прихожей грохнули выстрелы. Один, второй... третий! Еще один хрип-стон оборвался на такой ноте, что как-то сразу стало понятно — не добровольно. Боже, что же там такое происходит?