Страница 7 из 30
– «Вот она демократичная свобода». – подумал Валя, поспешая за другом, который, ловко лавируя в людском потоке, совершено не обращал внимания, на «вокзальных прилипал».
– Карманы проверь? – обернувшись на друга, посоветовал Сергей Вале. – Тут кошелек дернуть, желающих много. Поэтому по внимательнее.
Валя сунул руки в карман и больше не вынимал их до самой стоянки. Раздолбанный «Москвич» с будкой, в народе прозванный «пирожковоз», на котором «Большой» приехал встречать друга, громыхая всеми частями своей конструкции, и барахлом в кузове, бодренько доставил друзей до Серегиного дома. Вернее, до дома доставшемуся «Большому» по наследству от деда, и расположенного в небольшом поселке Екатеринбурга, между Уктуским горами и дорогой в аэропорт. Завяжи Валентину глаза и привези его в тихий переулок, в котором жил Юнязов, а после этого скажи, что он находиться в городе областного значения, Валя ни за, что на свете не поверил бы этому. Дедушкин дом, «большого» стоял в самом центре поселка, куда не долетали звуки мегаполиса, а по дорогам вдоль заборов гуляли кошки и куры. Словно в деревне, каждую проезжавшую по узкой улочке машину, облаивали собаки, стараясь вылезти из дворов, в щели под калитками.
– Ну как тебе? – остановив «пирожковоз» напротив высоких деревянных ворот, своего домовладения, спросил Сергей, Валентина.
– Че это за колхоз? – удивленно спросил Матвеев, оглядываясь по сторонам.
– Родовое поместье! – вместо ответа рассмеялся «Большой», открывая одну из воротин.
Пройдя вовнутрь, Валя увидел, стоявший по средине небольшого участка, добротный, одноэтажный, на четыре окна с каждой стороны дом, занимающий большую часть двора.
– Вот тут я живу. – загнав «москвич» на небольшую площадку между домом и забором, обвел рукой вокруг, показывая свое поместье Сергей. – Пойдем в дом, я уже все приготовил. – пригласил он друга, озиравшегося по сторонам.
Внутри «наследство» выглядело больше чем снаружи. В доме была просторная кухня и три практически одинаковые по площади комнаты, выходящие дверями в общий коридор.
– Проходи. – разуваясь, и показывая, куда поставить обувь сказал, «Большой». – Кухня на право, а тебе туда. – махнул он, рукой указав на вторую слева комнату, и скрылся в первой, плотно притворив за собой дверь.
В комнате, куда прошел Валя, стоял обеденный стол, с приставленными к нему, старыми, витыми стульями. В дальнем от входа углу, на старинном комоде, громоздился большой телевизор. Разложенный диван расположился у левой стенки, к правой от двери стене, был прислонен очень красивый и очень старый шкаф, с резными дверцами, и вставками на них, из не прозрачного стекла. Оглядев комнату, Валя сразу же определил, что «Большой» проживает здесь холостяком. Несмотря на относительную чистоту, следов присутствия женщин в доме, Матвееву разглядеть не удалось. Вернее сказать, наоборот, удалось разглядеть полное отсутствие следов, присутствия женщин. Выражалось это в следующем, в первых, на широких подоконниках четырех окон комнаты, не было ни одного цветочного горшка, обязательного атрибута хозяйки помещения. Во-вторых, разложенный диван – книжка, был на скорою руку прикрыт одеялом, без всякого покрывала сверху, ни одна уважающая себя, владелица помещения, ни допустит такой вольности. В-третьих, стоявший в комнате стол, не был укрыт скатертью, и его поцарапанная, и потрескавшаяся столешника, прямо-таки, кричала. – «Прикройте меня, пожалуйста». Будь у Сергея девушка, она бы первым делом, спрятала с глаз долой, это зрелище. В-четвертых, на красивом и старом шкафу, только в одном месте, возле ручки правой двери, судя по всему той, которой и пользовался «Большой», блестела поверхность. Оставшаяся площадь резного шкафа, была покрыта ровным слоем пыли, что придавало мебели, еще более винтажный вид.
– Один живешь? – спросил Валя, усаживаясь за стол, и не произвольно смахивая пыль со стола.
– Ага. Один. – входя в комнату, держа в левой руке бутылку водки, а в правой большой заварочный чайник, ответил Сергей.
– Не скучно? – принимая из рук «Большого» бутылку, продолжил расспрашивать Валя.
– Не когда скучать. Работы выше крыши. – направляясь в кухню, ответил хозяин.
В ожидании его возвращения, Матвеев, принялся рассматривать принесенную Сергеем бутылку, которая, хоть и была похожа на настоящую, но все- таки вызывала, некоторые подозрения.
– Что за водка? Не отравимся? – задал он вопрос, «Большому» когда тот вернулся.
– Этой? – зачем-то переспросил Сергей в ответ. – Этой, никогда? Как показалось Вале, с гордостью произнес гостеприимный хозяин, ставя на стол тарелки с не хитрой закуской.
Опасения Валентина не были напрасными, в последнее время вся страна, пила много, и исключительно сплошной денатурат, наводнивший в огромных количествах, свободную страну, и продававшуюся круглые сутки, в ларьках и киосках. Отдельной строкой в списке алкогольной продукции стоял спирт «Рояль», разбавив который, можно было получить четыре, а то и пять бутылок, якобы водки. Названия же, импортного алкоголя, так вообще открыто говорили о своем предназначении. Чего стоило только одно из них «Черная смерть», которое было написано на литровой бутылке с изображением человеческого черепа в джентельменском цилиндре. Скорее всего, производитель, не скрывая своих планов, таким образом, говорил, свободным и демократичным Россиянам. – «Упейтесь до смерти суки». Страна же, совсем недавно пережившая «сухой» закон, и ошалев от ощущения свободы, и такого разнообразия водки, помноженным на отсутствие работы, в ответ на этот «вызов», запила. Запила страшно и сильно, запила так, как только может запить страна, в миг потерявшая все, но помнящая о своем былом величии. Запила подойдя, со всей присущей ей ответственностью к поставленной перед ней задачей, уничтожить весь алкоголь на планете. Запила, с пьяной гордостью, улыбаясь миру, беззубым ртом, развалившейся армии. Запила, успокаивая, саму себя, придуманным лозунгом. – «Россию, водкой не испугаешь». Запила что бы, не было стыдно за прошедший, пьяный день. Запила, что бы, не было страшно, за день грядущий. В этой ежедневной борьбе с водкой, не взирая, на потери бойцов, слепоту и глухоту, от употребляемой отравы, своих сыновей, разбитые семьи, и брошенных детей, страна, некогда свергнувшая царизм, пережившая гражданскую войну, и разгромившая фашизм, с упорством фанатика продолжала пить, доказывая неизвестно кому, что русских перепить невозможно. Каждый день, на улицах всех сразу, без исключения городов, пьющей страны, умирали, отравившись «сувухой», освобожденные от тоталитарного режима Советского Союза, россияне. Страна, оплакивая сгинувших от водки сыновей, пила еще больше, поминая безвременно погибших, еще дальше уходя в запой, длившийся уже второй год.
На подъезде к Минску, Валентин свернул налево, в направлении объездной автодороги, не собираясь ночью, колесить по улицам Белорусской столицы. Вскоре, с правой стороны, промелькнул стоявший на обочине знак, сообщавший водителям, что через девять километров, будет заправочная станция.
– «Лишь бы на ней был бензин» – подумал Валя, прижав педаль газа. Появившаяся через три минуты в зоне видимости, заправка, мало напоминала работающую. Свет в домике оператора не горел, ни один из стоявших вокруг станции, осветительный столбов, также не был включен.
«Может протянуть до следующей». – в первую секунду мелькнула мысль в голове Вали, но заметив в несколько метрах от будки оператора, вспыхнувший огонек сигареты, Матвеев резко свернул с трассы.
Остановившись возле колонки, предварительно оглянувшись по сторонам, и не заметив ни чего подозрительного, Валя вышел из автомобиля. Потянувшись, разминая затекшую поясницу, он закрыл двери «лады» на замок, и направился в сторону курившего в сторонке оператора.
– Доброй ночи. – издалека поздоровался «перекуп» с заправщиком.
Работник заправки, не ответил. Молча продолжая курить, он, разглядывал, машину Валентина.