Одри Хепбёрн

По чистой случайности она, всё так же прижимая к себе портфель, зашла, пошатываясь, в сырой и тёмный подвал. Там были крошечное окошечко под самым потолком, несколько пустых деревянных ящиков, старые газеты, валявшиеся на полу, и семейство голодных крыс. Одри тут же замёрзла, хотя был август, снаружи сияло голубое небо и светило жаркое солнце. Оказавшись в этой дыре, пятнадцатилетняя девочка дрожала и плакала.

Обычно смелая и непокорная, Одри была напугана и подавлена. Что с ней станется? Что подумает мать? Она могла себе представить, как та беспокоится. Потом, измученная отчаянием, она от усталости крепко заснула, свернувшись калачиком на холодном, как лёд, и грязном полу. А когда проснулась, тонкий лучик света пробивался сквозь щель, заросшую паутиной. К Одри вернулось мужество. Она не знала, сколько времени проспала, но этот короткий сон очистил её душу от страха.

Она встала, расправила онемевшие члены и ощупью стала искать в темноте свой портфель. Извлекла оттуда засохшую краюшку и бутылку. Она не знала, сколько времени обстоятельства принудят её провести в этой крысиной норе, но предполагала, что это может быть несколько дней. Значит, надо экономить провиант. Дневной свет превращался в сумерки, а ночная тьма — в серый рассвет, и постепенно Одри утратила всякое представление о времени. Когда подвал сотрясался от громыхания нацистских танков и грузовиков, она начинала дрожать всем телом и напрягала слух, вытягивая шею. Ей казалось, что она обнаружена и за ней сейчас придут. Она пряталась в углу, когда вдоль крошечного окошка топали ноги в сапогах, и наблюдала за ними. Ноги удалялись.

Одри испытывала ужасную боль во внутренностях, всё больше слабела. Она уже не помнила, когда ела и пила последний раз; её жалкий провиант растаял... как давно? Пора ей было выбираться из своего убежища. Боль теперь была такая сильная, что попасться нацистам и отправиться в лагерь казалось не столь невыносимо, как терпеть эту пытку.

Ещё одно соображение привлекло её внимание: Арнем и окрестные посёлки вдруг оказались под перекрёстным огнём десантников Монтгомери и вермахта. Она боялась, что дом, где она притаилась, разбомбят, и это побудило её к бегству. В эту ночь Одри выбралась из своей норы и крадучись растворилась в темноте. Тут и там стояли немецкие посты с броневиками, но в остальном улицы были пустынны. Измождённая, без сил, она дотащилась до своего дома по тёмным переулкам и плохо освещённым проездам.

Встреча матери с дочерью была очень трогательной. Баронесса думала о худшем: что её дочь мертва или погибает в трудовом лагере. Одри требовалась срочная медицинская помощь. Позвали семейного врача. После долгих раздумий тот изрёк:

— Желтуха. У неё развилась тяжёлая форма гепатита, возможно, из-за недостатка витамина К, то есть зелёных овощей и зелени.

— Как цикорий, — простонала Одри.

— Сколько времени она скрывалась? — спросил врач.

— Почти месяц.

Одри потрясённо посмотрела на мать.

— Почти месяц?

— Если точнее, три недели и четыре дня, — сказала баронесса.

Одри медленно шла на поправку. Но обмен веществ серьёзно замедлился из-за последствий перенесённого шока. Позже Одри так будет вспоминать о последней военной зиме: «Я была очень больна. У меня была желтуха, а к концу войны развились сильная анемия и астма. Я страдала от всех болезней, связанных с недоеданием. Была ещё нехорошая отёчность, также вызванная плохим питанием. Руки и ноги отекали. Всё это из-за недостатка витаминов. Мы с моей матерью и тётей очень мало ели. Мы питались репой и мололи муку из луковиц тюльпана. Зимой не было ничего. Весной мы собирали в поле, что могли найти».

Все голландцы вспоминают эту голодную зиму, унёсшую 20 тысяч жизней. «Мы постоянно говорили о еде, о том, что мы будем есть, когда война закончится. Я думала, что съем одна целый шоколадный торт. Эти жестокие лишения сделали меня стойкой и невероятно восприимчивой ко всему хорошему, наставшему потом. Я высочайшим образом ценила свободу, хорошее здоровье и семейные радости, а также человеческую жизнь. И пищу. Мне было 16 лет, когда закончилась война, и я сильно повзрослела».

Война шла к концу, но предстояли последние сражения. В начале лета американские и британские войска освободили большую часть Бельгии и Франции. В середине сентября они были готовы двинуться за Рейн. Союзники разработали план, по которому, будь он реализован, Голландия могла быть освобождена ещё до Рождества 1944 года. Крупные войсковые части должны были десантироваться на парашютах в тыл врага, захватить города Эйндховен, Граве, Неймеген и Арнем, соединяющие их дороги и автомобильные мосты через Маас, Ваал и Рейн. Эта операция позволила бы 2-й британской армии выйти к германской границе[7].

Одри ничего не знала об этом плане, хотя её семью тайно предупредили: надо готовиться, «что-то будет». «Что-то» произошло 17 сентября, когда первый британский отряд приземлился как раз на западе Арнема, а затем вышел к северной оконечности моста и захватил его. «Вдруг начался страшный грохот после этой первой высадки, — вспоминала Одри. — Всё вокруг превратилось в один огромный пожар. Никто толком не понимал, что происходит. Мы увидели марширующих немцев и раненых англичан. Кругом был хаос. Нам всем пришлось сидеть дома. Мы тогда приютили друзей из других частей города, и у нас ночевали 37 человек. В Арнем хлынули эвакуированные с севера... около 90 тысяч человек. После этого жить стало ещё хуже, чем раньше. Было практически невозможно прокормить всех этих людей, которые жили у нас, и нам пришлось покупать на чёрном рынке муку, из которой мы варили похлёбку».

Второй отряд англичан десантировался на следующий день, но поскольку погода на британских аэродромах, откуда взлетали транспортные самолёты, стояла облачная и туманная, они появились позже запланированного. Это обернулось тяжёлыми последствиями, поскольку отступающие немецкие части успели подготовиться к атаке на легковооружённых десантников. «Из-за нехватки продовольствия в городе немецкий комендант приказал гражданским уходить, — рассказывает Одри. — Мне до сих пор становится плохо, когда я вспоминаю это зрелище. Это было сплошное горе: толпы беженцев, некоторые уносили с собой покойников, дети, рождавшиеся на обочине, сотни людей, падавших от истощения».

Англичане продержались в Арнеме долгих десять дней. Но в ночи на 27 и 28 сентября им пришлось переплыть Рейн на плоскодонках, чтобы воссоединиться со 2-й армией. Из десяти тысяч солдат, участвовавших в боях, более семи с половиной тысяч были убиты, ранены или пропали без вести.

В эти десять трагических дней баронесса прятала шестерых британских лётчиков в своём платяном шкафу, пока гестаповцы обыскивали дом. Потом один из лётчиков, который был ранен, остался у баронессы, а пятеро вернулись к своим товарищам. 13 дней раненый прятался в другом шкафу, чуть побольше гроба. В конце концов, достаточно окрепнув, чтобы уйти, он распрощался, сунув под куртку прощальный подарок — бутылку шампанского. Девять лет спустя, читая английскую воскресную газету, Элла узнает, что тому лётчику удалось вернуться в Англию живым и невредимым: это подполковник Энтони Дин-Драммонд. «Я берегла это шампанское, чтобы отпраздновать возвращение королевы Вильгельмины, — сказала она, — но не жалею, что отдала бутылку ему. Это такой храбрый человек». Храбрый человек не знал, что ушёл вовремя, — вскоре дом разбомбило. Одри, Александр и баронесса успели выбежать на улицу, не захватив с собой ничего, кроме одежды. Разгром был полнейший, ничто не уцелело; даже старая чугунная сковорода разлетелась на дюжину кусков. Повсюду лежали руины и пустыри. После сражения при Арнеме только в 282 домах ещё можно было жить.

Семья быстро нашла временное жильё у друзей. Это был большой дом в несколько этажей; несмотря на грохочущий хаос сражения, ван Хеемстра удобно устроились там — на сутки. К несчастью, на верхнем этаже немцы установили радиопередатчик. Англичане заподозрили ван Хеемстра в сотрудничестве с врагом. Произошла невероятная путаница, когда группа британских солдат ворвалась в дом с главного входа с автоматами наперевес. Одри отчаянно размахивала руками, чтобы они не стреляли: «Пожалуйста, нет! Вы не так поняли!» Ей удалось объясниться, запинаясь и заикаясь, и тем самым спасти свою жизнь.

7

Арнемский мост был одной из важнейших стратегических целей, но операция обернулась кошмаром, когда английские войска вступили в бой с двумя немецкими танковыми дивизиями. Батальону английских десантников удалось пробиться к мосту, но, достигнув цели, он был окружён и вынужден был отступить, неся огромные потери. Мост оказался слишком далеко от места высадки, что отразилось в названии эпического фильма Ричарда Аттенборо «Мост слишком далеко», с большой точностью воспроизводящего эту военную операцию. (Прим. авт.).