Степан Разин

Вообще с «государями» у разинцев творилась (возможно, сознательно) всякая путаница. Царевич то упоминался, то не упоминался. Часто писалось просто «государь» (без имени), которому надо «послужить», пример такого мы уже читали: «Хто хочет богу да государю послужить. Да и великому войску. И Степану Тимофеевичу». Вот как, интересно, крестьяне в далёких от Дона областях во всём этом разбирались — кому служить, кто такой Степан Тимофеевич, с какого перепугу он нам батюшка? Казаки, которых наш Степан Тимофеевич повсюду рассылал, должны были быть недюжинными ораторами.

Саранск стал резиденцией атамана Харитонова, который даже умудрился наладить централизованный ремонт пушек и ружей. Отряды «воровских людей» появились под Тулой (потом, правда, куда-то делись). Тут же в Разрядный приказ попадает отписка от мценского воеводы Д. Лукина (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 86) о нападении каких-то нехороших людей на «служилых людей» около урочища Озерки — намерены эти люди идти на Чернь и Мценск. «И наехали их воровские русские и черкаские люди, и их де пересекли и переранили, и животы их, платья и деньги и лошади и служилую рухледь и запасы, всё пограбили, и людей их крестьян били ж и грабили. А по смете де тех воровских людей человек с 50 и больши, а называютца де те воровские люди донскими козаками от вора от изменника от Стеньки Разина».

24 сентября патриарх Иоасаф II составляет грамоту, обращённую ко всему населению Руси (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 67), с призывом сидеть тихо и не бузить (о Разине в этом документе говорится очень красиво: «Изыде, яко змий из ложа своего, яко лев плотояден хищный»). По Сахарову, Разин уже тогда был предан анафеме, но на самом деле это произошло позднее — в апреле 1671 года.

Идёт беспрестанная переписка Москвы с воеводами: вербовка в войска «дворян и детей боярских», жалобы на то, что те не являются служить, жалобы на отсутствие денег. Атаман Илья Иванов (марийский крестьянин) 3 октября с тридцатью воинами берёт город Козьмодемьянск, освобождает из тюрьмы своего земляка Илью Пономарёва, и они идут штурмом на соседний город Цивильск — там не получается, и Пономарёв с жителями Козьмодемьянска движется на Ветлугу и Галич; в его отряд вступают крестьяне черносошных сёл Никольского, Воскресенского, Ильинского и Троицкого. Ефремовский воевода Т. Зыбин сообщает в Разрядный приказ о нападении казаков «человек 40 и больши» на село Новое Гольское: «И то де село Гольское розбили, платья и лошадей и всякую скотину побрали, и пчёлы драли, и женак и девак к себе в полон побрали». Это что-то новое — насчёт «девак в полон»; больше подобных известий нет. Венёвский стрелецкий голова Т. Мезенцев пишет донос на венёвского же воеводу Д. Солнцева: якобы тот читал жителям Венёва «прелесные письма». Коломенский воевода В. Извольский жалуется в Разрядный приказ, что люди, набранные на службу в полк, вместо этого занимаются грабежами. Отовсюду сообщают, что бесстрашные и наглые воронежцы продолжают торговать с Разиным. Всё смешалось: боярский сын из Скопина В. Панов с донскими казаками нападает на дворян в южных городах...

Круто наконец-то разгорелось на Слободской Украине: Леско Черкашенин с тремястами (по некоторым источникам — тремя тысячами, но это вряд ли) казаками, стругами, артиллерией и конницей без сопротивления занял Мояцк и Царёв-Борисов (где восстанием заправляли крёстная мать Разина Матрёна Говоруха, её сын Ясько и зять Иван Москаль) и объединил свои силы с отрядом крестьян Н. Фомина. Москву больше всего пугали события именно в той стороне — а ну как Крым и Турция всерьёз выступят на стороне мятежников?! — и спешно было принято решение о посылке крымскому хану солидной денежной взятки (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 2. Док. 88. 11 сентября 1670 года — переговоры на Крымском дворе в Москве крымских послов Сефер-аги и Мустафа-аги с дьяком Посольского приказа Я. Позднышевым). «А что говорили они, послы, — буде великий государь ханову величеству позволит донских казаков усмирять, и ханово величество усмирит их вскоре, — и великий государь его царское величество от ханова величества примет то в любовь». (А в это самое время лукавое ханово величество писало Разину в Астрахань...)

Октябрь начинался не легче. Шацкий воевода А. Остафьев докладывал в Разрядный приказ, что восставшие по-прежнему владеют Пензой. Нижегородский воевода В. Голохвастов писал в приказ Казанского дворца, что оставит у себя пушки, предназначенные к отправке в Казань, потому что мятежники уже возле Нижнего Новгорода. Долгоруков сообщал в приказ Казанского дворца о боях воевод К. Щербатова и Ф. Леонтьева с отрядами мятежников, шедшими от Симбирска под Арзамас: «Казак Андрюшка Иванов с пытки говорил. — Послал де их ис-под Синбирска вор Стенька Разин и велел збиратца в Олаторском уезде» (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 91). И где бы что ни произошло, «Стеньки Разина со товарыщи, воровские казаки» уже тут как тут. 3 октября в Тамбовской приказной избе боярский сын Савелий Невежин и крестьянин Шелудяк говорили, что разинцы вот-вот придут под Керенск. «А ездя де они, воровские казаки, по усадам, рубят помещиков и вотчинников, за которыми крестьяне, а чорных де людей, крестьян и боярских людей, и Козаков, и иных чинов служилых людей никово не рубят и не грабят. Да он же, Савелий, слышал в Ламовском уезде от мужиков, говорят де боярские мужики меж собою. — Прислана де к тем воровским казаком от вора от Стеньки Разина ево воровская грамота, чтоб де чёрные люди крест целовали государю царевичу Алексею Алексеевичу и батюшку нашему, а называют де они батюшком бывшаго Никона потриарха». Там же 6 октября казак Елисеев «со товарыщи» сообщил (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 97), что Темников взяли «воровские казаки и, пристоваючи к ним, иные воры, мужики». Шацкий воевода А. Остафьев писал тамбовскому воеводе Я. Хитрово о мятеже в Верхнем и Нижнем Ломове и своём страхе — как бы в Шацке не забунтовали. Приказ Казанского дворца и Разрядный приказ разрывались, спешно посылая войска то туда, то сюда.

Бумажки сражались друг с другом, бумажки угрожали. Разрядный приказ рассылал грамоты по всем уездам, требуя «воровских людей побивать», а сдавшихся и доносчиков прощать. Патриарх грозил иным (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 67): «Аще же церкви божии кто явится непокорен или царского величества повелению нерадетелен или противен, и таковых по первом и втором наказании церковным осудом осуждати и церкви отлучати».

А от Разина летело своё и тоже с угрозой, правда, пока ещё мягкой (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 78. Не позднее 30 сентября 1670 года, «прелесная грамота» в Цивильский уезд): «От донских и от яицких атаманов молотцов, от Степана Тимофеевича и ото всего великого войска Донского паметь Цывильского уезду разных сёл и деревень черней руским людем и татаром и чюваше и мордве. Стоять бы вам, черне, руские люди и татарови и чюваша, за дом пресвятые богородицы и за всех святых, и за великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, и за благоверных царевичев, и за веру православных христиан... А с сею высковою памятью послан наш высковой казак Ахперди мурза Килдибяков, и вам бы, чернь, ево во всём слушать и спору не держать. А буде ево слушать ни в чём не станете, и вам бы на себя не пенять».

Жители городка Уренска говорили (Крестьянская война. Т. 2.4.1. Док. 48. Между 16 и 19 сентября 1670 года — отписка алатырского воеводы А. Бутурлина в приказ Казанского дворца), что «вор Стенька по Синбирской черте разослал памяти, чтоб те синбиреня и иных городов чёрных людей наговаривали, чтоб дворян и детей боярских и воевод и подьячих всех переводили и побивали до смерти». В разинской грамоте, однако, сказано: «А которые цывиленя дворяни и дети боярские и мурзы и татаровя, похотят заодно тоже стоять за дом пресвятые богородицы... и вам бы, чернь, тех дворян и детей боярских и мурз ничем не тронуть и домов их не разореть». Информация должна была охватывать все большие круги как паутина: «А с войсковой памяти вам, чернь, списывать отдавать списки по сёлам церковным причетником дьячком слово в слово. И списывая, отдавать их по разным волостем и по сёлам...»