Страница 13 из 109
Ещё были два «выборных» полка, разумеется московских: набирали в них и боярских детей, и казачьих, и вольных людей, и даточных; они получали за участие в боевых действиях денежное вознаграждение и земельные наделы. Если стрельцы были самой ненадёжной силой, то выборные полки — самой надёжной. Возможно, не будь их, история пошла бы по-другому. Кроме вышеописанных родов войск в Москве существовали ещё поместная конница — элитарное войско, состоящее из дворян, и жильцы, выполнявшие охранные функции и разные поручения; совершенно отдельной военной кастой были пушкари, которые передавали свои должности по наследству; были, наконец, служилые казаки.
Но пока вроде бы больших сил в ход пускать было незачем и воеводам предписывалось обходиться своими стрельцами, а Войску Донскому — урезонить своих казаков. 22 марта 1667 года (Крестьянская война. Т. 1. Док. 39) из Посольского приказа Яковлеву пришла грамота: «...и вы б послали от себя в Паншинской и Качалинской городки, выбрав из войск атамана и ясаула и з ними казаков добрых, чтобы они под Царицын и в иные места не ходили, и задоров никаких с царицынскими стрельцы не чинили, и стругов не имали, и ото всякого дурна и воровства велели их унять. А буде из тех казаков которые учинятца непослушны, и вы б тем за их непослушанье велели учинить наказанье по нашему великого государя указу и по войсковому праву, хто чего доведетца. А которые казаки объявятца з Дону в побеге, а перенять их буде не мочно, и вы б в те городы, которые их побегу чаять, ведомо чинили воеводам, чтоб их за посыльщиков ваших не почитали».
Но донское правительство никогда (кроме исключительных случаев) не спешило исполнять подобных просьб и на сей раз тоже палец о палец не ударило; как сообщается 13 июня в грамоте из приказа Казанского дворца астраханскому воеводе Хилкову (Крестьянская война. Т. 1. Док. 54), 3 мая Яковлев писал Унковскому, что «жили де они с азовскими людьми в миру, и за их миром хотел было их войсковой казак Стенька Разин со товарищи своровать, идти на море. И по их де отписке он с моря в больших лотках воротился и ничево не учинил, и прогребли мимо их Черкасского городка вверх по Дону. И они де, атаман и казаки, посылали за ними и их не нашли. А ведома де им в войску учинилось, что де тот Стенька Разин со товарыщи пошол на Волгу реку воровать». Это и без того уже было известно.
Далее Унковский сообщал царю, что «он, Ондрей, для проведыванья и уговаривать тех казаков посылал служилых людей, и те де служилые люди, приехав, сказали, что тот Стенька в зборе с товарыщи своими, с воровскими казаки, с 600 человек (а раньше сообщалось, что их было две тысячи — вообще в вопросе о численности разинцев путаница ужасная: и люди от них беспрестанно отставали и приставали новые, и осведомители ошибались и лгали. — М. Ч.) и больши, приехали к Паншинскому городку. А збираются де к нему безпрестанно и, едучи вверх по Дону, многие казачьи городки грабят и разоряют и проезжих торговых людей и казаков грабят и побивают до смерти». Всё-таки сомнительно это «побивают до смерти» казаков — какой в том смысл? — да и Яковлев не сообщал ни о чём подобном. Он написал Унковскому, что послал за «ворами» людей, да не догнал (факт неподтверждённый). Продолжение рассказа Унковского:
«Да ему ж де, Ондрею, сказывали из войска присыльщики донские казаки, что писал де к нему, Стеньке, прежней станицы воровских казаков Федька Сукнин, чтоб он, Стенька, збирался воровать большими людьми, и, пришед к Яицкому городку, тот городок взяв, и учюг разорить и людей побить, а самому сесть в том городе, и, выходя ис того городка, на море и на Волге воровать...»
Яицкий каменный городок (позже Гурьев, а ныне казахский Атырау) на реке Яик — удобная база для операций по нижнему течению Волги и в Каспийском море (где были владения персидского шаха). На территорию яицких казаков, в своё время живших независимо, в 1640—1660-х годах приехали предприниматели Гурьевы и построили в устье реки рыболовные сооружения; казаки протестовали (отчасти из свободолюбия, но больше, надо полагать, из-за появления могущественного конкурента по рыболовному промыслу), но были усмирены правительственными войсками. А теперь обратим внимание на переписку Разина с Сукниным: она могла начаться, и скорее всего началась (раз о ней знали в Войске), ещё до ухода Разина — вероятно, это и был его план, точнее, начальная часть плана.
Многословный Унковский (молодец, хотя и коррупционер был, но столько материала подарил историкам!) пишет далее:
«Да мая в 8 день посылал он, Ондрей, с Царицына на Дон к казачью Паншину городку вожа Ивашку Бакулина да с ним пяти человек стрельцов для проведывания воровских казаков и чтоб языка у их поймать. И приехав де он, Ивашко, с товарыщи з Дону, подали ему доезд, а в доезде их написано. — Съехали они де тех воровских казаков на Дону выше Паншина городка, меж Тишини и Иловли рек, мая в 9 день. Стоят на буграх, а около тех бугров вода большая, и про них де подлинно проведать и сметить, сколько у них человек и у них стругов и каковы струги, не мочно, и языка у них поймать за большою водою нельзе. А Паншина городка станичной атаман и казаки им, Ивашку со товарыщи, сказали. — Приставали они, воровские казаки, к их Паншину городку и ружьё, и зелье, и свинец, и запаса, и тележные колёса, и дёготь насильством у них имали, а в зборе их было с 800 человек и больши. И еше де за ними после того воровские казаки мимо их Паншина городка проехали многие, а чаять де, их будет всех в зборе человек с 1000 и больши, потому что де из их донских казачьих городков к тем воровским казаком тайным обычаем многие люди уходят. А стругов у них де 4 струга больших черноморских, а малых стругов сколько, того они не ведают. И говорил де Стенька Разин им, Паншина городка атаману, чтоб им на Царицыне сказать воеводе, чтоб он царицынских служилых людей за ним не посылал, а пошлёт де за ними служилых людей, и тех всех потеряет напрасно, а город де они велят зжечь».
Унковский всем рассылал тревожные письма, да и его можно понять. Из Москвы в волжские города пошли грамоты, предписывавшие воеводам «жити с великим береженьем» и ловить воровских казаков с помощью стрельцов. Но Унковский ограничился посылкой разведчиков, затем отправил к Разину для увещеваний соборного протопопа и старца из Троицкого монастыря; как пишет Костомаров, воротились они не видавши атамана, но получили подтверждение слухам, что тот идёт на Яик да ещё собирается «воевать Тарковского шамхала». (Тарковское шамхальство — феодальное государство на территории современного Дагестана с центром Тарки, крупный торговый центр на перекрёстке путей из Персии (Ирана) на Северный Кавказ и в Астрахань; русские войска неоднократно на него нападали). Всё это приказ Казанского дворца 13 июня перечисляет в своей грамоте, вновь требует следить и не пущать и сетует, что Астрахань до сих пор никого не прислала ловить Разина.
У того тем временем собралось (вроде бы так получается, если сопоставить разные источники) около двух тысяч человек, отряд, как положено, делился на сотни и десятки; есаулом стал казак Иван Черноярец. Так какова же была цель, кроме взятия Яика, устройства там своей столицы и походов оттуда «за зипунами» (хотя и это уже немало)? Можно много чего предположить... Влюблённый в Разина Савельев написал пьесу в стихах «Степан Разин»: