Возвращение Орла

И потихоньку приходили к золотой середине…

Вот он – православный храм, церковь Троицы Живоначальной, пять глав, придел, колокольня… Единорог со львом, непростые знаки, по любому обозначают принадлежность к сильным этого мира, к самым сильным… а поди ж ты – табличка на куске фанеры оказывается сильнее – «Склад №3»

Автобус уехал. Догонять? Передумал: куда ему в поле? Сапоги не взял, в поле грязища… И вдруг захотелось расхохотаться в открывающийся с орловского юра речной простор: как всё мелко и стыдно устроено в громадном, во все шесть сторон бесконечном русском мире! Сапоги… Капуста… Разве не смешно это барахтанье в оставшейся после великого разлива прибрежной луже? Кто мы? Кто? И кого, кроме себя самого, спросить об этом? Триста лет, тысяча, две, пять, сорок – были ли они на этой земле или прав плотник Петя, приколотивший эту табличку «Склад №3»? Может быть, и на самом деле никакого бесконечного русского мира, никаких бездн ни в прошлое, ни, тем более, в будущее и нет? Ни «Орла», ни купцов, ни вепря, ни яблока, ни крови по щиколотку, ни песни под небеса, ни души, ни имени, ни ходьбы по лезвию между смертью и воскресением, ни шалаша у входа в рай, ни дворца на адовом гноище, ни ора врывающихся в вечную погибель толп, ни беззвучной молитвы чающих одного лишь мгновения Встречи – ничего? «Склад№3»? Вечная память о забытом человеке. Где ж ты, «Орёл»?

Поехал – вроде как за сапогами, но свернул-таки к клубу: а вдруг на месте? Вчера обещала какую-то рукопись местного древнекопа, повод. Не за рукописью же… а зачем? Зачем, зачем… за тем!

Музейная комнатка была открыта, мало того, почти полна – человек семь ребят уныло стояли вокруг останков челна и через силу слушали тоже не очень-то весёлую музейщицу.

Лекция – уж очень это напоминало именно лекцию – началась, похоже, совсем недавно, недалеко Катенька ушла от возникновения села. Увидев в дверях Семёна, немного оживилась.

– …но 15 век – это, ребята, очень поздняя и, конечно, неверная дата основания нашего села. Дединово было уже и в 13 веке, существует предание, по которому в это время недалеко от Коломны на обращённом к степи берегу Оки в ознаменование победы над монгольской конницей была построена древняя часовенка и этим якобы положено начало Дединову, но и это не самая ранняя дата, вы, наверное, знаете, что на территории села был найден клад с серебряными монетами 11 века, и в архивах графа Толстого, при описании границ владений, упоминается 1065 год, а клады не зарывают в чистом поле, значит, здесь уже в то далёкое время жили люди и жили долго…

– Да уж, – умно встрял один мальчишка, – чтоб зарыть, надо сначала скопить.

– Скорее всего, расположение села в древности обусловило наличие в этих местах проходимых бродов через Оку, и первыми поселенцами были как раз люди, эти броды обслуживающие, тем более, что Ока здесь сильнее всего вдаётся на север и при движении со стороны степи поиск других бродов означал бы движение обратно – поэтому дединовские броды спокон веку были стратегическими и оставаться бесхозными никак не могли. Со времен Ивана Грозного и кончая 1762 г. село Дединово являлось Дворцовым, и его жители снабжали «обиход Великого Государя» рыбой и не знали крепостной зависимости. С последней четверти XVI в. Дединово представляло собой военный городок с небольшими укреплениями, в 1577 г. гарнизон его состоял из 500 казаков. Дединово прикрывало дорогу на Каширу и Коломну от нападения со стороны «Муравского шляха» – так называлась дорога, по которой крымские татары совершали свои набеги на московские владения. Да ведь и само название не говорит ли вам о некоем почтении к месту, особенно к его возрасту?

– О дряхлости говорит, – сумничал кто-то другой. Не видели они в Кате строгого педагога, вольничали.

– Тогда уж скажем – о ветхости, это будет правильней. А вот один из самых образованных людей прошлого века Николай Горчаков в «Журнале для чтения воспитанников военно-учебных заведений» писал, что Дединово заслуживает особенного внимания и есть одно из известнейших во всём государстве селений. Вокруг нашего села стояли дубовые рощи. В старину здесь строились почти все суда, которые плавали по Оке – коломенки, барки, струги. А в 15 веке Дединово уже большое дворцовое село. Почти все жители опытные рыбаки, доставляли рыбу к царскому столу, за что им были выданы охранные грамоты на владения водными угодьями от Цны до самой Угры. При царе Михаиле Феодоровиче – здесь начали строить корабли для голштинского посольства в Персию, а при Алексее Михайловиче первые большие военные корабли для Каспийского моря.

– Знаем мы про «Орла».

– Надо сказать, что цари жаловали вниманием Дединово, у Ивана Грозного были здесь знакомые мужики, он останавливался у них после соколиных охот, и Пётр Первый бывал здесь неоднократно.

– А Горбачев не собирается?

Ребята забалагурили: «Не дорос он ещё до царя!» – «До Дединова не дорос! Сравнила Мишку с Грозным!..»

– В 1714 г. часть жителей вывезли для заселения окрестностей Петербурга так появилось село Рыбачье в устье Невы. С семнадцатого века из Дединово набирали кабацких целовальников – это люди, принимавшие присягу на кресте и Евангелии и обещавшие при вступлении в должность соблюдать государственный интерес, – торговцев рыбой, хлебом и солью. Наши недавние предки – инициативные и творческие. Было много крестьян, вышедших в купцы. Только в Петербурге жило более двухсот дединовцев, у которых был отдельный староста.

Семён наклонился к стоящему ближе к нему пареньку:

– Интересно?

– Не-а.

– А чего ж вы тут?

– Это кто сочинение о родине на двойку написал, вроде субботней отработки.

– Что ж вы так родину не любите?

– Мы родину любим, мы сочинения о ней не любим.

На кладбище

Лишь рассветёт – приокской простоте

Тритон заблудший попадётся в сети.

След раковины в гробовой плите

Уводит мысль куда-то дальше смерти.

Б. Ахмадуллина

Где смерть, там и правда.

Ю.Мамлеев

Дожидался Катю уже на улице.

– Ну, как у вас там? – ещё бы, волновалась.

– Ничего. Ожил.

Посмотрела с недоверием: «Как? Не может быть!» Но спросила о другом.

– Что не в поле?

– Да отработают сегодня за меня… шесть лбов. Я… во вторую смену.

– А у нас, видишь, в первую, абракадабра, покруче вашей капусты: лекцию о родном селе, о малой, как говорится, родине, заставляют слушать в наказание. Что-нибудь понимаешь? Не в награду, для тех, скажем, кто написал выше тройки, и уж не для всех – перед этим самым сочинением, а в наказание…

– Да… Слушай, а цари правда сюда наведывались?

– Ещё как наведывались.

– И чего им тут? Ладно – Пётр, он поплавать не дурак был, но Грозный?

– Была, значит, нужда и у Грозного… – и выжидательно посмотрела: будет спрашивать, что за нужда?

Но Семён спросил не совсем так, как ожидала.

– Тоже капусту сажать отправили?

– Гречиху.

– Вот те на! Десять лет уж ездим сюда, гречихи тут не видывал. Грозный царь Гречиха.

– Долгая история, – немного разочарованно сказала Катя, – но что приезжал, и не один раз – это точно, у пустой легенды другой вкус. Да это и не легенда, расскажу как-нибудь. Вот, кстати, почитай, обещала.

Это был четвёртый или даже пятый машинописный экземпляр, почти слепой, страниц, может быть, с полста, прошитый зелёными нитками, как курсовой проект, в обложке из сложенного пополам ватмана и к тому же со стёртым названием.

– Так что тут? Историческое?

– Скорее – да… – Собралась было что-то добавить, пояснить, но передумала, – почитай. С собой в Москву тебе дать не могу, так что прочти, пока вы тут.

– Стоит?

– Посмотри сам.

– Здешний следопыт?

– Совсем нет. Я ж говорила – Владимир Фёдорович из Тулы, писатель и ещё художник, столько знает про нашу Оку! Был вот на праздники, и на годовщину «Орла» обещал быть.