Страница 10 из 22
– Но он и здесь лишний, – чуть успокоившись, тихо и как можно мягче произнесла Катя. – Я очень рада, что вы встретили интересного вам человека, но даже ради вашего счастья я категорически не могу превращать свою совмещенную двушку в коммуналку. Извините, но Вениамин больше не переступит моего порога ни в качестве мужа, ни в качестве любовника, ни даже в качестве простого знакомого.
– Ну что же, ты сделала свой выбор, – к свекрови тут же вернулись ее надменность и высокомерие. Она с каменным выражением лица обернулась к Кате, и будто не было только что никаких откровений. Теперь ее голос звучал холодно и отчужденно: – Придет время – и ты поймешь, что сейчас ты сделала самую крупную ошибку в своей жизни. Но будет поздно…
– Я совсем недавно слышала что‑то подобное от Вениамина, – Катя тоже сменила тон на более официальный. – И еще насчет ошибки. Пока моей самой крупной ошибкой было это замужество.
Сильфида Авраамовна развернулась и, не глядя на Катерину, резко вырвала из ее рук пальто. Не проронив больше ни единого слова, она с царственной осанкой и гордо поднятой головой пошла к выходу. «Так, наверное, Мария Стюарт шла на эшафот», – подумала Катя, провожая ее в полном молчании. Говорить по большому счету было не о чем. Сейчас она не испытывала ни жалости, ни сочувствия к членам семейства покойного академика и тем более не испытывала потребности к самопожертвованию. Не тот случай. Закрыв за свекровью, она немного постояла, в тоске разглядывая грязный пол, затоптанный незваными гостями.
– Если сегодня еще кто‑нибудь позвонит в дверь, я выйду в окно, – предупредила она вслух неизвестно кого. – Да, кстати, насчет окна…
Рассудив, что воздух в квартире уже достаточно свеж и ароматное ассорти из запахов коньяка, не очень чистой одежды и дорогого парфюма выветрился полностью, чтобы квартира не превратилась в район Крайнего Севера, она плотно закрыла настежь распахнутые створки. Затем, достав швабру, яростно выдраила пол в коридоре и на кухне.
– Что ж за жизнь такая? Как ночь, так или дежурю, или квартиру убираю, будто больше заняться нечем, – завершая уборку, бормотала она с раздражением. «Браслет» с соседскими ключами был возвращен на свое привычное место – на пустующий крючок вешалки в коридоре, при этом кроличья лапка, и так державшаяся «на честном слове», наконец оторвалась. Чертыхнувшись, Катя бросила ее на тумбу для обуви, решив, что пришьет на место эту «мечту любителей амулетов» завтра или послезавтра, ну, где‑то на днях уж точно. Распечатав пакет с новым постельным бельем, перестелила диван, забросив собранное в комок использованное в стиральную машину, и, свернувшись уютным калачиком, попыталась вновь сосредоточиться на планах завтрашнего дня. Хорошо бы сходить в магазин, на этой неделе еще два дежурства, одно из них в субботу, надо купить что‑нибудь вкусненькое. Дежурить в субботу – одно удовольствие, хотя раз на раз не приходится, но уже грело душу то, что на следующий день нет утренней конференции: не надо было отчитываться, и поэтому можно уйти домой без лишней нервотрепки. А потом… хотя почему потом, у нее уже началась новая жизнь, просто осталось пережить несколько неприятных моментов, и дальше уж точно все будет замечательно…
Утро следующего дня выдалось необыкновенно теплым, солнечным и радостным. Осень, запоздало о чем‑то вспомнив, на прощание выдернула из рукава джокер в виде последнего дня бабьего лета. Небо было синим, солнце – ярким, кофе – на редкость крепким и ароматным, более того, Катерина даже успела вовремя подхватить турку с плиты, а именно тогда, когда его душистая «шапочка» только начала подниматься над медной горловиной. Поставленные накануне задачи и пути их решения испарились сами собой, не вызвав ни малейших угрызений совести. Здраво рассудив, что магазины – явление постоянное, а хорошая погода осенью, да еще в Питере, явление случайное, временное и непредсказуемо меняющееся, она пересмотрела текущие планы и приняла решение в пользу себя любимой. Прикинув свои финансовые возможности и количество перенесенных стрессов, она решила, что заслуживает небольшой праздник. Конечно, с поездкой в Лас-Вегас и Рио‑де-Жанейро в очередной раз придется повременить (хотя, честно говоря, туда не больно и хотелось), но прогуляться по любимому городу, зайти перекусить в кафе, чтобы не готовить дома, посмотреть в кино что‑нибудь незатейливое – почему бы и нет? Она теперь свободная женщина и начинает жизнь с чистого листа. Вот интересно, если каждое утро начинать с зарядки и установки, что сегодня у тебя будет самый счастливый день в жизни, на каком этапе это сработает, если сработает вообще? Хотя с зарядкой по утрам она, кажется, несколько погорячилась, и, сладко потянувшись, Катерина с удовольствием взлохматила волосы. Ее короткое каре не требовало ухода с применением «высоких технологий» типа дорогущих желе, муссов, закрепителей и всяких там выпрямителей-закудрителей, поэтому она могла, не нанося значимого урона своему имиджу, запустив пятерню в волосы, сделать легкий массаж головы, чем регулярно и занималась. Настроение было презамечательное, и душа пела что‑то невразумительное.
На улице вдохнув полной грудью запах влажной земли и сладость прелой листвы, она ощутила небывалую легкость, будто вернулась та прекрасная пора надежд, мечтаний и искренней веры, что мир представляет собой бескрайний океан праздника жизни… Так, как это бывает в юности. Во всяком случае – в ее юности. Теперь смешно вспоминать, но в то время у нее была полная уверенность, что впереди ждет дорога из желтого кирпича и после небольших трудностей, о которых даже не стоит задумываться, будет Изумрудный город с прекрасным принцем (Гудвин, даже несмотря на свое могущество, как возможный вариант рассмотрению не подлежал). Катерина, улыбаясь своим воспоминаниям, шла, с удовольствием загребая ногами опавшие листья, которые ковром устилали тротуар. Может, именно здесь и начинается волшебная дорога. Новая жизнь – это здорово, ощущение такое, будто чулком слезла старая больная кожа, а под ней оказалась новая, с золотистым отливом, чистая и здоровая. В кино она пошла на диснеевский мультик, при этом, не задумываясь, отказалась от фантастического блокбастера, мелодрамы и какого‑то заумного триллера. Мультфильм был веселый, музыкальный, красочный, как ее настроение, и, конечно, с предсказуемым счастливым финалом. Давно, как давно она не испытывала такой легкости, а всего‑то – хорошая погода, удачный выбор фильма и замечательное настроение.
Время подходило к обеденному, но в кафе, куда она зашла, было почти пусто. Катерина заходила сюда и раньше. Здесь был один зал – не очень большой, уютный, выдержанный в духе неоклассицизма, и весьма приличная кухня, от паназиатской до европейской, и, что особенно радовало, – весьма разумные цены. Устроившись у окна за небольшим, рассчитанным на двоих столиком, она развернула меню. Хотелось побаловать себя, и не просто «комплексным обедом», а чем‑нибудь таким-эдаким вкусненьким, пусть оно будет чуть дороже, но «если очень хочется, то можно», тем более был повод – хорошее настроение.
От изучения и выбора блюд по вкусу и по карману ее отвлекли громкие голоса мужчин, сидевших в глубине зала за пару столиков от нее. Они будто только вышли из девяностых: крепко сбитые, лысые, одетые в похожие кожаные куртки. Издали эта группа чем‑то напоминала героев известной рекламы драже «Эм-энд-Эмс», с одной только разницей – эти были одинакового цвета. Несмотря на неподходящее время, перед ними, кроме множества тарелок с едой, высились графины, содержащие явно не лимонад. Что называется, «братва гуляла». Катерина оглядела присутствующих посетителей: пожилая пара, закончив с трапезой, торопливо рассчитывалась с официанткой. В дальнем углу спиной к ней сидел мужчина и, видимо, в ожидании заказа работал на ноутбуке, не замечая ничего вокруг. Спор среди братков набирал обороты. Один из них, которому, видно, была неинтересна тема общего разговора, вальяжно откинулся на спинку кресла и, увлеченно ковыряя в зубах зубочисткой, равнодушно осматривал зал. Катерина не успела отвести глаза и, случайно встретившись с ним взглядом, изобразила на лице высшую, граничащую с легкой формой идиотизма степень равнодушия. Скользнув далее взглядом по интерьеру зала, она вновь уставилась в меню, одновременно стараясь придумать благовидный предлог, чтобы уйти.