Возвращайся, сделав круг

Пару раз мы натыкались на комнаты, где лежали тела убитых – какое-то время их еще относили в эти временные морги. Потом стало не до того. В следующем холле лежало с десяток мертвых тел в одинаковой униформе. Их можно было принять за офисных служащих крупной корпорации. На многих даже не было пояса с табельным оружием – бластер, термостек, стандартный генератор поля. Очень редко встречались боевики в тяжелой броне.

Хотелось верить, что трупы «наших» нам еще не попадались. И не попадутся… Но даже если так – картина была удручающей. Возле стены лежала симпатичная секретарша с начисто сожженным левым плечом. Либо умерла от болевого шока, либо плазма достала до сердца… Я отвернулся.

База хранила следы торопливых, порой бессмысленных действий. Сожженные бластером терминалы, в жилых отсеках – вываленные из шкафчика личные вещи, термостеки, вставленные в смерт-пазы терминалов, – здесь ждали команды, чтобы включить стеки и сжечь наносетевые носители вместе со всей информацией. Почему-то этого так и не сделали;

Я мельком взглянул на Аарха – мальчик был абсолютно спокоен. Что ему до мертвых? Эммади замедлил шаг, потом остановился совсем.

– Нашу посадку заметили. Они не смогли запереть шлюз, теперь пытаются нас догнать. Пожалуй, мне лучше задержаться – идите вперед.

«Они» вряд ли представляли для техноида опасность, поэтому будем считать, что он просто остановился завязать шнурок. Ванда еле заметно улыбнулась и взъерошила мне волосы.

– Я останусь с дройдом – надо кое-что выяснить у этих ребят, чем быстрее, тем лучше. А ты скачи вперед, благородный дон… Мы скоро догоним.

Я дотянулся до ее руки, несколько секунд подержал ее в своей, отпустил, повернулся и пошел вперед. Не оглядываясь.

Через несколько поворотов Аарх заинтересованно произнес:

– Впереди люди.

Я волновался за мальчишку – сможет ли он постоять за себя? Он вообще понимает, что такое насилие?

– Слушай, я знаю – ты не боишься упасть в смерть, но ты обещал мне доносить эту форму – может, ты постоишь, пока я не…

– Аарх!

Я перевел это для себя как «не переживай», или «спасибо за беспокойство», или «заткнись». Дальше мы шли молча.

Впереди слышались отрывистые крики, всхлипы бластеров, низкое, на грани слышимости, гудение генераторов, шипение пены, вырывающейся из поврежденных участков стен…

Мы уткнулись в очередную дверь. Я осторожно открыл ее, держа пульт щита наготове, чтобы успеть прикрыть и себя, и мальчишку.

За дверью шел тот же коридор, затем он обрывался – просто обрывался в пропасть, как горная дорога. Стены и пол были покорежены, рваные края загибались внутрь.

Дойдя до края, я осмотрелся. Коридор выходил в огромный зал – вернее, в то, что стало огромным залом. Раньше тут было четыре этажа жилых и служебных помещений, лабораторий, хранилищ… Затем тут был взрыв, разнесший к чертям все переборки. Из стен торчали обломки полов, перекрытий, аппаратуры, свисали провода и огрызки коммуникационных труб, посреди огромной стены нелепо торчали двери… И еще там были люди. Много людей.

Люди прятались в импровизированных укрытиях, перебежками перемещались по стенам на «липучках» или с помощью портативного гравигена, стреляли, сходились в рукопашной на термостеках… Это выглядело дурацким фильмом о «буднях имперцев», сценой из популярного сериала… Цирк-шапито. Добро пожаловать…

Нас не замечали – не повернулась ни одна голова, никто не выстрелил, не закричал… Искать обходной коридор не было времени. Да и вряд ли он существует, этот коридор – взрыв пощадил только прочную внешнюю обшивку базы, все остальное смело начисто. Ничего, пройдем… Я начал спускаться. Аарх полез следом.

Я пошел вперед, потом оглянулся на Аарха. Мальчик смотрел по сторонам, вышагивая как на прогулке. В него даже целиться специально не надо – хватит и случайного выстрела. Я поравнялся с ним, держа его в радиусе действия своего щита. Показалась груда рухнувшей с верхних этажей аппаратуры, на ней сидели двое в тяжелой броне. Я вскинул левую руку, но скуф не отреагировал. Он вообще не слышал меня, дрожал, обвившись вокруг предплечья. Мне было немного больно – он пережимал сосуды, рука затекала. Что с ним? Погладив зверька по холке, я вытащил трофейную шпагу.

На нас вылетел какой-то паренек, завопил, бросился в атаку… Только шагнув в сторону и заколов его в спину, я понял, что парень был безоружен. Что он собирался делать? Выцарапать мне глаза?

Двое в броне, до этого спокойно сидевшие на своей груде железа, соскочили на землю и бросились на меня. У них не было оружия, но они и не пытались меня ударить, просто шли на таран. Я выставил вперед шпагу, и первый солдат с готовностью на нее прыгнул. Он ее видел, прекрасно видел, но предпочел не замечать. Я включил «просветку», давая клинку преодолеть грудную пластину брони, выключил режим, и шпага разорвала ему сердце. Инерция гнала труп вперед, застрявшая шпага выворачивала мне кисть. Я высвободил оружие и снес голову второму боевику, чуть отставшему от первого.

Сняв с мертвого солдата пояс с гравигеном, я надел его, вынул из кармана генератор поля, и привесил его на пояс рядом с «мыльницей» гравитатора. Пульты обоих приборов скреплялись вместе, чтобы можно было управлять ими одной рукой. Я взял пульты в правую руку, а левой прижал Аарха к себе. Его надо спрятать, укрыть где-нибудь. Иначе он может порезаться. Упасть и выколоть себе глаз…

Как только я активировал гравиген, притяжение исчезло. Большой палец лег в паз векторного контроля. Я повернул палец вверх, и мы начали падать на потолок. Меня начало подташнивать – от резкой смены вектора ускорения дико кружилась голова. И еще приходилось постоянно смотреть по сторонам – в любой момент по нам могли открыть огонь.

Внизу какой-то парень в серебристом комбинезоне складывал трупы звездочкой и вырезал что-то на шлемах обломком меча. Неподалеку седой старик бережно подбирал металлический мусор с пола и собирал в свой шлем. Двое в униформе качались на свисающих с потолка проводах. Никто не стрелял. Наверное, кончились заряды.

На другой стороне зала, откуда мы пришли, теперь не было коридоров, стен, проводов. Там стоял бревенчатый домик у реки, картинка осеннего леса, и обнаженная Ки-Саоми с растущими прямо из плеч растрепанными ангельскими крыльями. Она спала, свернувшись клубочком на мокрой траве.

Несколько раз сменив вектор, я долетел до небольшого балкончика и поставил Аарха на ноги.

– Стой здесь. Эти люди опасны. Они могут испортить весь вечер.

Аарх послушно кивнул, сполз на пол и отключился. Я сам еле стоял на ногах.

Спать нельзя. Почему нельзя? Нельзя, здесь опасно, опасно и странно, нужно держаться и быть начеку. Просто быть начеку, а потом все закончится. Надо спасать всех. Вытащить их, они утонут, захлебнутся и не смогут дышать. Нужно бросить им веревку или шест и ползти по льду, распластавшись, распределяя вес…

Над нами ухнуло, и мимо пролетели обломки чего-то большого и громкого. Я оттащил Аарха в угол и стал охранять. Скоро все закончится. Да, все закончится, и мы поедем кататься на велосипедах вдоль шоссе, доедем до набережной, и свернем к владению Фарнхэма, там сегодня подают креп-сюзе… И пусть Эммади наконец снимет шлем – незачем морочить голову приличным людям. Там есть лицо, за этим шлемом, я же знаю. А потом можно будет вернуться в Дрезден. Если Шестая Колонна нанесет удар по Красному Миру, нам будет чем заняться на выходных. А потом мы еще что-нибудь придумаем.

Прямо передо мной появилась Ванда, держа в руке машинку перемещения. Кстати, Ванда, давно хотел спросить, почему ты бросила рисовать? Та история с копированием шедевров – выкинь ее из головы, она того не стоит…

За Вандой закрылась дверь, и я остался один в темной комнате и не мог двигаться, за дверью Ванда кричала, ее резали огромным ножом, прижав к слепящему фарфору такой же исполинской вилкой.

Я протянул к двери руку, но потом убрал ее, устыдившись грязных ногтей.