Фарангис

– Этот топор больше нужен Фарангис, – ответил отец, посмотрев на меня. – Ты ведь все еще помогаешь нам с хозяйством.

– Папа, я до конца своей жизни буду служить тебе. Ты мой свет.

Каждый раз, когда отец приезжал навестить меня, я провожала его домой и проходила с ним половину пути. Мне это было совсем не в тягость, и к тому же мысль о том, что этим я делаю ему приятное, доставляла мне особое удовольствие. На этот раз я также вышла с папой в путь и вдобавок радовалась тому, что теперь он получил новый и долгожданный острый топор. Я несла топор сама, не позволяя уже изрядно поседевшему и уставшему отцу делать это за меня.

В середине нашего пути он сказал:

– Руле, всё! Давай мне топор и возвращайся скорее домой. Опять ты себя утруждаешь и проходишь столько пути со мной.

Я протянула топор отцу и, попрощавшись с ним, как обычно, села на скалу, наблюдая, как он медленно исчезает из виду. Когда я повернула домой, начало вечереть.

«Как же этот мир скоротечен… – размышляла я. – Раньше мы с отцом шли вместе, а теперь я иду в одну сторону, а он – в другую…».

Благодаря тому, что наши селения находились недалеко друг от друга, мне удавалось довольно часто навещать свою семью и следить за тем, чтобы братья и сестры ни в чем не нуждались. Рахим и Ибрахим стали к тому времени взрослыми юношами, но остальные были еще маленькими и нуждались во внимании. Когда я вышла замуж, Рахиму было 16 лет, Ибрахиму – 12, Джомэ – 8, Лейле – 7, Саттару – 5 лет, а Джаббару и Симе только-только исполнился год.

Я выполняла некоторые дела по хозяйству в отчем доме, ходила на работу к отцу и помогала ему там, а затем возвращалась к себе домой заниматься своими собственными делами.

Через некоторое время после замужества я забеременела два раза, но оба раза беременность прерывалась. Казалось, мне еще рано было становиться матерью, хотя мне очень хотелось, чтобы у нас появился ребенок. Все, что мне тогда оставалось, – это набраться терпения и ждать.

Рахим и Ибрахим часто приходили домой и рассказывали о революции, которая произошла в стране. Они говорили о человеке с высшим религиозным образованием, вставшем на путь борьбы с властью шаха, а отец в ответ лишь предостерегал их, чтобы в городе они были внимательны и не совершали опрометчивых поступков.

– Вот увидите, – с пылающими от надежды глазами говорили они, – все изменится, когда к власти придет имам. Жизнь станет намного лучше!

Мы не могли не верить их словам и тоже очень радовались, каждый день слыша от них новые истории из города. Мы все стали верить в то, что нищета и все беды покинут нашу страну навсегда, когда придет долгожданный имам.

В те времена Гилянгарб представлял собой маленький городок, но даже там разнесшаяся весть о победе имама взбудоражила всех жителей. Люди выходили на улицы с фотографиями лидера революции и радостно кричали со своих тракторов.

Глава 4

С самого начала образования Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) Ибрахим и Рахим решили вступить в его ряды. Видя их в полном обмундировании и с ружьями в руках, я часто ловила себя на мысли, что хотела бы быть на их месте, и искренне считала, что им очень повезло.

В 1980 году, когда мне исполнилось 19 лет, я работала на землях по найму и в конце лета, завершив сбор урожая, готовилась вместе с односельчанами к осени. Порой до нас доносились слухи о том, что Саддам Хусейн со своими войсками планирует напасть на наши земли.

Двадцатиоднолетний Рахим и шестнадцатилетний Ибрахим в это время отправились на курсы по военной подготовке. Они оба, как, впрочем, и все остальные члены нашей семьи, были рослыми, сильными юношами, очень похожими друг на друга даже поведением и характером. Все еще надевая курдские костюмы, они часто приходили к нам домой в каком-то подавленном и удрученном состоянии и рассказывали о войне, невольно беспокоя этими разговорами маму.

– Поменьше гуляйте в ненужных местах, мальчики, – тревожилась она. – Я очень боюсь, что с вами может что-то случиться.

– Почему начинается эта война? – спрашивала я у братьев, видя их состояние. – Что мы такого сделали?

– Иракские войска планируют напасть на нас со стороны Касре-Ширин, – объяснял Рахим, который хорошо разбирался в военной тематике.

– Будьте осторожны, пожалуйста, – всерьез забеспокоилась я.

– Неужели ты думаешь, что мы умрем и позволим этим захватчикам отобрать у нас наши земли?

Взрывы, которые происходили в городе Касре-Ширин, располагавшемся недалеко от Гилянгарба, часто доносились до нас и вызывали очень большие опасения среди местного населения.

С тех пор единственной темой, которую обсуждали вокруг, были война и бомбежки. Мы постоянно видели потоки людей, которые с самыми необходимыми вещами в руках бежали из Касре-Ширин в Гилянгарб, проходя мимо нашего селения Гурсефид, которое располагается между этими двумя городами.

– Мы что, совсем потеряли честь?! – кричали мужчины. – Как мы можем так спокойно сидеть и смотреть на то, как иракцы забирают наши земли прямо у нас из-под носа?!

Однажды я увидела очень уставших и сильно испуганных людей, одежда которых была вся в грязи и пыли. Глава семьи подошел ко мне и спросил:

– Сестра, не могла бы ты поделиться с нами хлебом и водой?

Поспешив домой, я быстро вернулась с несколькими хлебными лепешками и водой и угостила всю семью. Видя, как жадно дети принялись есть и какими усталыми они все были, я предложила им зайти в дом и немного передохнуть, но взрослые ответили:

– Благодарим вас за помощь, но нам нужно спешить и идти дальше.

– Что случилось? Почему вы так торопитесь?

– Сестра, дай Бог, чтобы ты этого никогда не увидела и не испытала, – ответила женщина с маленьким ребенком на руках. – Весь город разрушен, и они продолжают наступать. От этого места тоже ничего не останется, если они дойдут. Бегите отсюда, пока не поздно, и спасайте свои жизни! Беспощадная война началась. Всех раненых, которые получили увечья от взрывов и осколков стекла, забирают в военные госпитали.

– Вам все же нужно отдохнуть. Лучше переждите немного, – настаивала я.

– Нет, нельзя. Время не ждет. Почему вы сами не убегаете? Чего вы ждете? Они ведь очень близко!

– Бежать? Но куда? – ответила я. – Здесь ведь наш дом.

Так меня и не послушав, они продолжили свой путь. Я смотрела им вслед, как вдруг ко мне подошел один из мужчин нашего селения.

– Кто это был? Очередные беженцы? – спросил он.

– Что за беженцы? О чем ты?

– Так называют людей, которые бегут во время нападения.

– Прекрати. Не стоит так их называть, – ответила я, задетая этим словом. – Посмотри на них, в каком они состоянии… Беднягам больше нечего делать. У них нет выбора…

Когда вести о нападении иракской армии стали официальными, в нашем селении началось собрание всех жителей.

– Наша гордость не позволяет нам сидеть без дела в таких условиях! – говорили мужчины. – Мы хотим сражаться!

– Позор нам вечный, если мы так и будем сидеть и смотреть на то, как чужаки забирают нашу честь и наши земли! – говорил мой дядя Аббас. – Мы должны выйти и сразиться с ними как мужчины! Мы должны сделать все возможное, чтобы остановить их!

Внезапно ко мне подошли и передали послание от моей мамы, в котором она писала: «Чем бы ты сейчас ни была занята, немедленно приди домой!». Мама никогда не просила меня так срочно бросать дела и бежать, поэтому, надев платок, я в сопровождении мужа поспешила в Авезин. Сердце мое забилось сильнее, когда я увидела сидящую на полу маму, обхватившую руками колени, и отца, прислонившегося к стене и слушающего, что говорят Рахим и Ибрахим.

– Фарангис! – воскликнула мама, увидев меня. – Помоги! Мальчики хотят пойти на войну!

– Не волнуйся, мама, – ответила я ей, крепко взяв за руку. – Пожалуйста, сначала объясните мне, что произошло.

– Рахим и Ибрахим сказали, что Саддам Хусейн хочет завоевать наши земли и наша армия не в силах остановить его. Им нужны новые солдаты.