Страница 103 из 108
И мой добровольный агент ушел, даже не дав мне времени поблагодарить его.
Я вошел в приемную и увидел сидящего у стола джентльмена. Он был одет в недорогой костюм из пестротканого твида, мягкая матерчатая кепка лежала рядом на моих тетрадях. Одна из его ладоней была замотана носовым платком в пятнах крови. Молодому человеку, надо сказать, было не больше двадцати пяти, но лицо у него было мужественное, волевое, хоть и чрезвычайно бледное. У меня создалось впечатление, что он очень взволнован и держать себя в руках ему стоит огромных усилий.
– Прошу прощения, что разбудил вас так рано, доктор, – сказал он, – но ночью со мной произошел серьезный несчастный случай. Мой поезд приехал рано утром, и когда я на Паддингтоне стал искать врача, этот добрый господин любезно проводил меня к вам. Я дал служанке свою визитную карточку, но, вижу, она оставила ее на столике.
Я взял карточку: «Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик. Виктория-стрит, 16А. (4-й этаж)». Таковы были имя, профессия и адрес моего утреннего клиента.
– Извините, что заставил вас ждать, – сказал я, усаживаясь за стол на свое рабочее место. – Вы ведь, насколько я понимаю, провели ночь в дороге, а это само по себе довольно скучное занятие.
– Мою ночь скучной не назовешь! – засмеялся он в ответ. Однако смех этот был таким веселым и сопровождался столь высокими и звонкими нотами, что я насторожился. Когда я увидел, как он в порыве веселья откинулся на спинку стула и задергал плечами, тут уж моя душа медика не выдержала.
– Прекратите! – прикрикнул я. – Возьмите себя в руки!
Я налил ему воды из графина, но и это не помогло. Молодой человек был явно охвачен одним из тех приступов истерии, которые случаются у сильных характером людей, перенесших какое-то страшное потрясение. Когда приступ наконец закончился, лицо инженера сделалось еще бледнее прежнего.
– Я вел себя глупо, – переводя дыхание, сказал он.
– Вовсе нет. Выпейте это, – я плеснул в стакан с водой бренди, и постепенно его щеки снова порозовели.
– Мне уже лучше, – сказал он. – А теперь, доктор, не могли бы вы заняться моим пальцем? Вернее, тем местом, где он когда-то был.
Он размотал платок и протянул руку. Нервы у меня, надо сказать, крепкие, но от того, что я увидел, мне стало не по себе. На меня уставились четыре пальца и ужасное кровавое развороченное месиво на месте большого пальца. Он был оторван или отрублен у самого основания.
– О Боже! – вырвалось у меня. – Какая ужасная рана! Вы наверняка потеряли много крови.
– Да, кровь текла сильно. Когда это случилось, – он кивнул на руку, – я потерял сознание и, думаю, довольно долго лежал без чувств. Когда я пришел в себя, кровь еще шла. Тогда я крепко перемотал запястье платком и затянул повязку щепкой.
– Правильно! Так бы поступил любой хирург.
– Понимаете, это ведь тоже своего рода гидравлика, а мне эта область знакома.
– Это сделано очень тяжелым и острым инструментом, – сказал я, осматривая рану.
– Таким, как тесак, например, – добавил он.
– Да, я понимаю, несчастный случай…
– Вовсе нет.
– Как! Неужели на вас напали?
– Меня хотели убить.
– Вы меня пугаете.
Я губкой убрал с раны остатки крови, протер ее, потом наложил ватный тампон и перевязал пропитанной фенолом повязкой. Мой пациент во время этой процедуры сидел молча, хотя время от времени закусывал губы.
– Ну как? – спросил я, закончив.
– Превосходно! Бренди и новая повязка буквально вернули мне силы. Я был очень слаб – мне столько пришлось пережить.
– Пожалуй, сейчас не стоит вспоминать. Вам лучше не волноваться.
– О нет, я и не собирался. О том, что случилось, я буду говорить в полиции, но, честно говоря, если бы не моя рука, я бы очень удивился, если бы они моему рассказу поверили, потому что со мной произошло нечто действительно невообразимое, а доказать мне это нечем. Да и если они мне поверят, вряд ли удастся разобраться в этом деле, я и сам не знаю, с чего начинать разматывать этот клубок.
– Ха! – воскликнул я. – Если вы хотите распутать какую-то загадку, я бы вам настоятельно рекомендовал перед тем, как идти в полицию, обратиться к моему другу Шерлоку Холмсу.
– О, я о нем слышал, – заметил мой посетитель. – Я был бы очень рад, если бы он взялся за мое дело, хотя, конечно, в полицию все-таки тоже нужно обратиться. Не могли бы вы как-нибудь меня с ним познакомить?
– Я сделаю лучше. Я прямо сейчас отвезу вас к нему.
– Я был бы вам бесконечно признателен.
– Закажем кеб. Как раз успеем позавтракать у него. У вас хватит сил на поездку?
– Да. Мне станет легче, если я кому-нибудь расскажу, что со мной произошло.
– Что ж, тогда сейчас служанка вызовет кеб, а я присоединюсь к вам через минуту.
Я сбегал наверх, вкратце рассказал жене, что случилось, и уже через пять минут ехал в хэнсоме рядом со своим новым знакомым на Бейкер-стрит.
Шерлок Холмс, как я и ожидал, лежал в халате на диване в гостиной и просматривал колонку криминальных новостей в «Таймс», покуривая свою обычную утреннюю трубку, которую заправлял остатками всех табаков. Эти остатки он тщательно собирал и сушил на каминной полке. Встретил он нас приветливо, но сдержанно. Заказал яичницу с ветчиной, которую съел с не меньшим аппетитом, чем мы. Когда с завтраком было покончено, он посадил нашего нового знакомого на диван, себе под голову подложил подушку и поставил рядом с собой стакан бренди с водой.
– Сразу видно, что ваш случай необычен, мистер Хэдерли, – сказал он. – Прошу, располагайтесь поудобнее, чувствуйте себя как дома. Расскажите, что случилось. Когда устанете, отдохните, выпейте что-нибудь.
– Спасибо, – поблагодарил мой пациент. – Но доктор мне уже здорово помог, а завтрак с вами окончательно излечил меня. Я постараюсь занять как можно меньше вашего драгоценного времени, так что лучше сразу приступлю к рассказу о том, что со мной стряслось.
Холмс сидел в своем большом кресле с отстраненным видом и полузакрытыми глазами. Такое выражение всегда появлялось у него на лице, когда ему было интересно и он был готов внимательно выслушать рассказ. Я сел напротив него, и молодой инженер приступил к своему поистине удивительному повествованию.
– Вы должны знать, – сказал он, – что я сирота. Семьей не обзавелся, поэтому живу один здесь, в Лондоне. По профессии я инженер-гидравлик. Семь лет стажировки в «Веннер-и-Мейсон» (это известная фирма в Гринвиче) позволили мне приобрести неплохой опыт. Два года назад мой испытательный срок закончился, тогда же умер мой несчастный отец, оставив мне в наследство энную сумму денег. Я решил начать собственное дело и открыл контору на Виктория-стрит.
Наверное, для всех первый опыт самостоятельной работы – самый страшный. В моем случае это было вообще что-то ужасное. Три консультации и один небольшой заказ – вот и все, что у меня было за два года. Мое дело принесло мне в общей сложности двадцать семь фунтов десять шиллингов. Каждый день с девяти утра до четырех вечера я сидел в своей комнатенке, дожидаясь клиентов, пока меня, наконец, охватило отчаяние и я начал подумывать, что вообще напрасно все это затеял.
Но вчера, когда я собирался уходить, ко мне в кабинет вошел мой клерк и сказал, что меня хочет видеть по делу какой-то джентльмен. Он вручил мне и его визитную карточку: «Полковник Лизандер Старк». Как только клерк вышел, в кабинет вошел сам полковник, очень высокий, но необычайно худой человек. Я в первый раз увидел такого худого человека. От лица у него остались лишь нос да подбородок, на щеки не было даже намека, кожа плотно обтягивала выступающие скулы. Но подобная худоба была, похоже, его естественным состоянием, а не следствием какой-то болезни, потому что глаза у него горели ярко, походка была твердая, двигался он быстро и вообще держался очень уверенно. Одет он был просто, но аккуратно. Лет ему было, пожалуй, под сорок.
– Мистер Хэдерли? – спросил он с легким немецким акцентом. – Мне вас рекомендовали не только как прекрасного специалиста, но и как рассудительного, способного хранить тайну человека.